Энн Райс - Дар волка. Дилогия (ЛП)

Она повернулась к столику и налила в чашку шоколад из кувшина.

— Вам нужно выпить это. И подойти поближе к огню.

Он взял у нее из рук чашку, одним глотком выпил шоколад и похвалил:

— Замечательно! — Как ни странно, теперь она вызывала у него меньше тревоги, но больше любопытства. К тому же, после того как он узнал, что она осведомлена об истинной природе живущих в этом доме, у него словно камень с души свалился. Исчезло бремя необходимости хранить тайну от нее и прочих слуг, но теперь он не мог отделаться от размышлений о том, почему Маргон не избавил его от этого бремени гораздо раньше.

— Вам, господин, здесь совершенно нечего бояться, — сказала Лиза. — Ни меня и моих сородичей — ведь мы всегда служим вам, — ни Лесных джентри: они совершенно безвредны.

— Они волшебный народец? — спросил Ройбен. — Древесные эльфы?

— О, вот так я их называть не стала бы, — ответила она; при этом в ее речи то ли случайно, то ли намеренно прозвучал немецкий акцент. — Предупреждаю вас — такие слова им не нравятся. К тому же никогда вы не увидите, чтобы были на них остроконечные шапочки и остроносые туфли, — добавила она с негромким смешком. — Они также не есть крохотные создания с полупрозрачными крылышками за спиной. Нет, лично я предпочла бы забыть слова «волшебный народец». А теперь, позвольте, я помогу вам избавиться от грязной одежды.

— Что ж, это нетрудно понять, — сказал Ройбен, игнорируя последние слова Лизы. — У меня даже немного на душе полегчало. Может быть, вы мне скажете еще, существуют ли в этих краях гномы и тролли?

На это Лиза ничего не ответила.

Ройбен со своей стороны настолько отвратительно чувствовал себя в рваных и мокрых брюках и рубашке, что и впрямь позволил Лизе помочь ему раздеться, естественно, вспомнив, что на нем нет нижнего белья, когда уже было поздно что-либо предпринимать. Но она мгновенно набросила на него махровый халат — ему осталось только продеть руки в рукава — и туго завязала пояс, как будто имела дело с ребенком.

Она была почти одного с ним роста. И ее уверенные движения снова удивили Ройбена, хотя теперь он имел некоторое представление о том, кто она такая.

— Ну, а когда господин вернется в обычное расположение духа, он, вероятно, объяснит вам все должным образом, — заявила она необычно мягким для себя тоном и, понизив голос, добавила со смехом: — Если они не появятся на сочельник Рождеста, он будет разочарован. Откровенно говоря, это было бы просто ужасно. Но ему совсем не нравится, что они болтаются здесь сейчас, и то, что их пригласили, тоже не нравится. Когда их приглашают, они делаются нахальными. А это его чрезвычайно раздражает.

— Вы имеете в виду, что их пригласил господин Феликс? — осведомился Ройбен. — Так вот что это было… Феликс выл…

— Да, их пригласил господин Феликс, и объяснить вам, зачем он это сделал, его прерогатива, а вовсе не моя.

Она собрала испачканную рваную одежду и свернула в тугой узел. Скорее всего, она намеревалась выбросить это тряпье.

— Но позвольте мне, пока августейшие господа не решат, что и как объяснить вам и вашему юному товарищу Стюарту, заверить вас, что Лесные джентри не в состоянии причинить вам ни малейшего вреда. А вам не следует позволять им тревожить… будоражить вашу кровь, как случилось, вероятно, этой ночью.

— Понимаю, — ответил Ройбен. — Они застали меня совершенно врасплох. И, честно говоря, вывели меня из себя.

— Если вам захочется вывести из себя их самих — что, кстати, я не рекомендую вам делать ни при каких обстоятельствах, — просто назовите их «волшебным народцем», или «эльфами», или «гномами», или «троллями». Ничего по-настоящему плохого они вам сделать не смогут, зато вполне способны устроить кучу мелких неприятностей!

Громко, резко рассмеявшись, она повернулась к двери, но снова остановилась.

— Ваш плащ… Вы забыли его в лесу. Я позабочусь, чтобы он был вычищен как следует. А теперь ложитесь спать.

И она вышла, плотно закрыв за собой дверь и оставив Ройбена с множеством незаданных вопросов.

12

В доме стоял греющий душу гул, неизменно сопровождающий деловитое перемещение и общение множества людей.

Тибо и Стюарт наряжали огромную елку и заставили Ройбена помогать им. Тибо, одетый, как обычно, в костюм при галстуке, со своим морщинистым лицом и кустистыми бровями, походил на школьного учителя. Стюарт в обрезанных до середины икр джинсах и футболке сидел на верхней ступеньке скрипучей лестницы и напоминал мускулистого херувима.

Тибо включил записи старых английских рождественских хоралов в исполнении хора кембриджского колледжа Святого Иоанна, и в зале звучала чарующая и умиротворяющая музыка.

На ветках большого дерева уже разместили прихотливые светящиеся гирлянды, и теперь оставалось развесить бесчисленные золотые и серебряные яблоки, маленькие, почти невесомые украшения, красиво сверкавшие среди густых зеленых иголок. Тут и там висели на ниточках пряничные человечки и домики, распространявшие густой запах имбиря.

Стюарт, да и Ройбен, что греха таить, порывались съесть хотя бы по одному, но Тибо строго запретил даже думать об этом. Лиза собственноручно украсила каждую праздничную фигурку, и их могло не хватить для праздника. «Мальчики должны уметь себя вести», — сказал он.

С верхушки елки глядел элегантный Святой Николай с изможденным, но все же доброжелательным выражением фарфорового лица, облаченный в светло-зеленую бархатную мантию. И все ветви, от низу до самого верха, были припудрены какой-то синтетической золотой пыльцой. В целом же зрелище потрясало своим великолепием.

Стюарт, пребывавший в своем обычном безоблачном настроении, непрерывно улыбался, то и дело заливался смехом, отчего его веснушки сразу делались заметнее, и объяснял Ройбену, что тот может пригласить на рождественский праздник «всех на свете» — и монахинь из школы, где он учился, и всех друзей, и медсестер, с которыми познакомился в больнице.

Тибо вызвался помочь Ройбену с приглашениями тех, кто почему-то оказался забыт, но Ройбен уже исправил свое упущение — днем раньше Феликс постучал к нему в дверь и предложил свою помощь. Было сделано множество телефонных звонков. Редактор «Сан-Франциско обсервера» пообещала привезти всю редакцию. Собрались приехать и трое однокашников из колледжа, и родственники из Хиллсборо, уже летел из Рио-де-Жанейро брат Грейс, дядя Том, со своей красавицей женой Хелен — обоим не терпелось увидеть этот легендарный дом. Решила пуститься в странствие даже Джози, старшая сестра Фила, жившая в доме престарелых в Пасадене. Ройбен всегда любил тетю Джози. Джим сообщил, что возьмет с собой несколько человек из своего прихода, а также несколько волонтеров, регулярно помогавших ему готовить супы для благотворительных обедов.