Энн Райс - Дар волка. Дилогия (ЛП)

— А что, если архиепископ неправильно тебя поймет, решит, что ты нанял убийц или еще что-то в этом роде, и сообщит в полицию?

— Такого он не сделает, — ответил Джим. — Уж в этом-то убедить я смогу. Я скажу ему правду. Но не всю правду. Я знаю, что нужно сделать. — Он улыбнулся. Хотя он держался бодро и разговаривал почти весело, во всем его облике проглядывало смирение. — Но если случится чудо и он предложит мне остаться, то что ж, я останусь. Ведь я хочу именно этого — остаться, работать здесь, как я работал многие годы, здесь искупать свои грехи. Но сомневаюсь, что такое случится. Вряд ли такое возможно.

Вдруг он умолк и, сунув руку во внутренний карман, достал телефон.

— Это мама звонит. Знаешь что, пойдем в ризницу. Я переоденусь. Нас обоих требуют туда. А я пока расскажу тебе о моих планах.

Они поспешно вернулись в церковь и прошли в расположенную в дальнем углу ризницу. Джим быстро снял облачение и надел свежую белую сорочку, поверх нее пасторский воротник с черной манишкой и идеально отглаженный черный пиджак.

— Знаешь, Ройбен, о чем я думаю? Я думаю, что, возможно, мне удастся устроить здесь реабилитационный центр, даже если я стану мирянином. Без шума, потихоньку. Ты знаешь, что такое реабилитационный центр?

— Джим, это всем известно, — ответил Ройбен. — Тебе на него уже пожертвовали два миллиона долларов. А может быть, и больше.

— Ну, а если я не смогу стать распорядителем проекта, то найдутся другие. В конце концов, я недостоин права быть его распорядителем, и если архиепископ отлучит меня от этого прихода, это будет вполне заслуженно. Так вот, я думаю, что если будут еще какие-то пожертвования, например, от тебя, братец, от мамы с папой, возможно, от Феликса, то мне удастся запустить свой собственный проект по образцу «Диленси-стрит». Кто знает, а вдруг?

— Совершенно верно, — подхватил Ройбен. — Конечно, удастся. Джим, пожалуй, это будет еще лучше.

Джим умолк и пристально взглянул Ройбену в глаза. И лишь тогда Ройбен увидел в них боль, слабый отблеск той боли, которую Джим испытывал от осознания необходимости расстаться со своим священническим саном.

— Прости, — прошептал Ройбен. — Я вовсе не хотел, чтобы это прозвучало так небрежно.

Джим с усилием сглотнул, выдавил деланую улыбку и прикоснулся ладонью к руке Ройбена, дескать, брось, пустяки.

— Ты ведь знаешь, что я хотел бы продолжить работу с неблагополучными подростками, алкоголиками и подобными людьми, — сказал он.

Говоря все о том же, о том, как месяцами работали в приютах «Диленси-стрит», изучая их знаменитые программы реабилитации, и о том, каково быть капитаном своего собственного корабля, они вышли из церкви, пересекли двор и подошли к воротам.

— Но ты представляешь себе, как расстроятся папа с мамой, когда узнают, что ты оставил священничество? — спросил Ройбен.

— Ты так думаешь? Разве мама с папой когда-нибудь гордились тем, что у них сын — священник?

— Возможно, ты и прав, — промямлил Ройбен. — А вот я всегда тобой гордился и дедушка Спэнглер — тоже. И буду гордиться тобой, невзирая ни на что.

— Знаешь что? Я тут подумал, а что, если снова поработать волонтером в «Диленси-стрит» или какой-нибудь подобной лечебнице? Возможностей множество, и на все это потребуется время…

Когда они совсем уже подошли к машине Ройбена, он положил руку брату на плечо.

— Подожди минуточку! В общем, ты говоришь мне, что после стольких лет служения тебя просто вышвырнут из-за того, что ты рассказал мне об этих негодяях, об этой непередаваемой мерзости, о подонках, которые убили молодого священника, убили подростка в «Хилтоне», которые хотели убить тебя…

— О, Ройбен, перестань, — перебил его Джим. — Ты сам прекрасно знаешь, что я сделал. Я не ты. И я не могу в качестве оправдания сослаться на некие тайные метаморфозы, которые происходят с моим телом и личностью. Я, будучи целиком и полностью человеком, заказал убийство!

Ройбен мочал. Растерянно. Сердито.

— А что, если я снова так поступлю? — прошептал Джим.

Ройбен покачал головой.

— Действительно, если какие-нибудь мерзавцы снова станут убивать на этих улицах детей и грозить мне смертью за непокорность?

— В таком случае к чему все эти разговоры об обновлении, возрождении и чуде времени?

— Ройбен, обновление начинается с признания содеянного тобой. А для священника оно начинается с исповеди. Перед своим духовником я уже покаялся, а теперь о содеянном мною должен узнать архиепископ.

— Да… но если никто… проклятье, что я несу?! Джим, ты сегодня утром разговаривал с мамой?

— Нет и не слишком хочу. Она в ярости из-за того, что я исчез. Потому-то я и попросил тебя пойти вместе со мной и попытаться перевести разговор на Селесту, ребенка и, в общем, на все, что придет тебе в голову. Ладно?

Ройбен на секунду задумался. Потом он отпер дверцы «Порше» и пошел вокруг машины к водительскому месту.

Джим уселся рядом с ним и с прежней энергией в голосе возобновил разговор о своем предстоящем запрещении богослужения или даже вообще извержении из сана.

— Ройбен, это то же самое, что любая ошибка или проступок. Они по сути своей новые возможности — каждая ошибка открывает новую возможность — и именно с этой точки зрения я и должен рассматривать все происходящее.

— По-моему, тебя ожидает несколько более сложное и интересное будущее, чем ты представляешь себе, — сказал Ройбен.

— С чего ты это взял? — удивился Джим. — Эй, помедленнее! Ты несешься, как автогонщик.

Ройбен сбросил газ, хотя в воскресное утро улицы были относительно свободными.

— Так, на что ты намекаешь? Неужели мама с папой затеяли разводиться? Начал, так говори!

Ройбен задумался, как же преподнести брату то, что он хотел сказать. В кармане завибрировал айфон, но он не обратил на это внимания. Он думал о Кристине, о тех заранее потрясающих мгновениях, когда она увидит Джима, а Джим — ее. В этот момент она будет совершенно беззащитна, но этот человек ни в коей мере не обманет ее ожиданий. А Джейми… Джейми подойдет к отцу и протянет руку, точно так же, как он сделал это, знакомясь с Ройбеном. Ройбен вздохнул.

— Я с тобой, кажется, говорю! — рассердился Джим. — Что ты от меня скрываешь?

Автомобиль уже мчался по подъему на Русский холм.

— Ты не повредил беременности Лоррейн, — сказал Ройбен.

— Что такое ты говоришь?! — вскинулся Джим. — Откуда ты знаешь?

— Она была на рождественском приеме, — ответил Ройбен.

— Проклятье! Мне ведь показалось, что видел ее! Я решил проверить, искал ее повсюду, но так и не нашел. Ты что же, говорил с нею? Давно ты знаешь, что она здесь?

— Сейчас она у мамы и ждет тебя.

Ройбен ужасно боялся сказать что-нибудь некстати.