Антон Демченко - Учитель

— Кирилл, если бы именитые были столь вольны в своих действиях, как ты сейчас предположил, государство давно развалилось бы на лоскутки, — не стирая с лица усмешки, пояснил Брюхов. — Ты совершаешь классическую ошибку родовитого, считающего, что принадлежность к боярской фамилии возвышает простолюдина над теми, кто не служит какому-либо из именитых родов.

— А что, это не так? — удивился я. На самом деле удивился. Ведь если память Кирилла меня не подводит, служить в боярских детях или даже просто работать по ряду в компании или на заводе, принадлежащем боярскому роду, считается здесь весьма и весьма почетным делом… А герб рода, вышитый на воротнике рубашки или нагрудном кармане рабочего комбеза, — чуть ли не признаком успешности. — А как же защита рода, преференции сотрудникам родовых компаний?

— Точно так же, как и идущие с ними в комплекте ограничения, такие, например, как запрет на любое участие в выборах: от голосования на избрании городского головы до выставления собственной кандидатуры в гласные Земского собрания… — подхватил Брюхов, заставив меня покраснеть. — Пойми, Кирилл, в России нет ничьих людей. Есть те, что находятся под защитой именитых, и государевы подданные. Понимаешь? Меж собой именитые могут устраивать хоть войны, хоть бойни, хоть скачки на деревянных лошадках. Но нет более верного способа для боярина попасть в опалу, чем вляпаться в историю с нанесением ущерба государевым подданным. Любое подобное происшествие расследуется исключительно преображенцами, а «Слово и Дело» еще никто не отменял. Так-то. В общем, учитывая твое мещанское настоящее, ты можешь не опасаться недовольства со стороны Шутьевых. Нет, я не говорю, что все так уж радужно… будь ты «беспризорным», а проблема чуть серьезнее, род мог бы и закрыть глаза на твое «мещанство». Ну, пропал мальчишка и пропал. Сделали бы все чисто, глядишь, приказные и не ворохнулись бы… но, получив столь явное предупреждение вкупе со свидетельством о том, что ты уже находишься под наблюдением преображенцев, Шутьевы не станут ввязываться в это дело и окоротят разошедшегося отпрыска… Кхм, кстати, Кирилл, неужто ты действительно так сильно его напугал при встрече? Чем?

— Уверены, что хотите это знать, Олег Павлович? — Я прищурился.

— Эфир?

— Да.

— Кхм… ну, скажем так, был бы не против узнать что-то новое, тем более что по вступлении в клуб, скорее всего, твоим ведущим на первых порах стану именно я, — развел руками Брюхов.

— Не могу не согласиться с вашим выводом, Олег Павлович, — кивнул я. — Готовы?

В тот же миг Брюхов окутался странным, почти невидимым коконом. Только легкий всплеск в Эфире да дрожание воздуха, похожее на марево, поднимающееся над раскаленным асфальтом, выдавало наличие некой защиты.

Осторожно прощупав незнакомый щит, я на миг задумался о принципах его построения, но… решил, что у меня еще будет возможность его изучить, и, войдя на всякий пожарный в разгон, отправил в сторону собеседника волну жути… Не очень сильную, а то еще прихватит сердечко у господина полковника, и амба.

Щит Брюхова чуть дрогнул, но сдержать атаки явно не смог. Не тот уровень воздействия… Полковник побледнел словно мел, зрачки его расширились, скрывая радужку, и тут же сжались в точку. По виску побежала капля пота, Олег Павлович вздрогнул, а в следующий миг тело старого вояки взметнулось вверх. Монументальное кресло с грохотом впечаталось в стену, а сам Брюхов вдруг оказался в центре комнаты, сжимая в ладонях пару самых настоящих огненных мечей… иначе нервно подрагивающих в его руках продолговатых сгустков пламени и не назвать. И все это меньше чем за пару секунд!

М-да. А ведь хотел полегче… Аккуратнее надо быть. Аккуратнее и точнее.

Пока я, слиняв в угол комнаты, подальше от разошедшегося гвардейца, наблюдал за его реакцией, Брюхов, кажется, успел взять себя в руки. С легким шипением огненные мечи в его руках рассыпались ворохом безобидных искр, а на закаменевшем было бледном, словно мраморном, лице проступили первые эмоции. Страх, бешенство, растерянность и смущение промелькнули калейдоскопом. Полковник покосился в мою сторону и облегченно вздохнул. Ощутимо расслабившись, он отпустил наконец Эфир, шагнул к валяющемуся у стены креслу и, легко и беспечно подняв этот монументальный предмет обстановки, вернул его на прежнее место. С удобством устроившись в кресле, Брюхов смерил меня долгим взглядом и, крякнув, приглашающе махнул рукой, указывая на диван.

— Знаешь, теперь я, кажется, понимаю, почему Шутьев так отреагировал на твое воздействие, — задумчиво протянул мой визави, когда я занял предложенное место. — Это… это было сильно. Словно вновь оказался в Антарктике.

— Почему в Антарктике?! — удивился я.

— А, ты же не знаешь… Да было у нас одно очень жаркое дело в тех местах, — все так же задумчиво проговорил Брюхов, погружаясь в воспоминания. — Окопался там один «гений» с кучей приспешников, действовавших под лозунгом «Die Macht über alles» [9] «Власть над всем», или «Могущество превыше всего» ( нем. ). Тотальная власть. … Эдакий антипод папским выкормышам из-за океана. Давно это было. Я только-только пришел на службу в полк, безусый гвардеец… Половину империи пришлось перерыть, пока вышли на след этого арийца. Тьфу! Скольким людям он головы задурил, сколько имперских семей [10] Здесь имеются в виду родовитые фамилии германского рейха. лишились своих наследников… А под конец, когда этого чертова сектанта дожали, он собрал вещички и смылся вместе с последователями-фанатиками. Как раз в ту самую Антарктиду. Ну а нас отправили за ним… Поганое местечко была эта Новая Валгалла, знаешь ли. А уж в тамошних лабораториях мы и вовсе чуть не свихнулись от давления Эфира. Эти уроды ставили эксперименты на людях. Разных. Одаренных и нет, черных, белых, желтых… мужчинах, женщинах, стариках, детях… Жуткое место. Эфир вопил от боли так, что техники срывались сами собой. Очень похоже на то, что ты сейчас продемонстрировал. Вот… Посмотрели мы на эти самые лаборатории, на то, что осталось от пленников, проблевались… а потом наш командир вызвал неодаренных следователей, которые только и могли работать в тех условиях, а когда те закончили сбор материалов, полковник пригласил малый круг ярых.

— И?

— И все. Теперь там самый южный действующий вулкан в мире, — пожал плечами Брюхов и, выпав из своих воспоминаний, тряхнул головой. — Ладно. Что-то я… Кирилл, прошу, впредь будь осторожнее. Я же чуть в атаку не сорвался.

— Постараюсь, Олег Павлович, — кивнул я. Что-что, а увидеть в действии после такого удара сбрендившую от выброса адреналина боевую машину мне совсем не хочется.

— Полагаю, этот ужас не единственное оружие в твоем арсенале? — поинтересовался бывший полковник.