Антон Демченко - Учитель

Я поднапрягся и, убедившись, что никаких подлянок вроде дополнительных фиксаторов на окне не имеется, аккуратно потянул рукоятку запора вверх. Окно послушно отворилось, и я, просочившись внутрь, аккуратно прикрыл его за собой. Кухня? Хм… Оглядевшись по сторонам, миновал темное помещение с мерцающими в отсветах уличных фонарей медными баками, кастрюлями и сковородами, развешанными над расположившейся в центре комнаты плитой, и тихонько-тихонько двинулся вперед по коридору, не забывая заглядывать в попадающиеся по пути помещения. Чулан, санузел, пара небольших и явно давно пустующих комнат для прислуги… гостиная. Две спальни, попавшиеся мне на пути, тоже оказались пустыми, хм… а ведь действительно квартира Беннета. Я окинул взглядом стену, на которой красовался добрый десяток разнообразных грамот, в коих упоминался мой будущий визави, и хмыкнул. М-да, а дядечка честолюбив и скрытен, будь иначе — и грамоты с похвальными листами заняли бы место либо в каком-нибудь ящике в кабинете, либо там же, но на стене… либо в гостиной, аккурат над каминной полкой. Учтем. Кстати, если я правильно понимаю, именно в кабинете и должен сейчас обретаться мой клиент. Больше просто негде… ну, если, конечно, он вообще дома. Хм.

Я покинул спальню и, сделав несколько шагов по короткому и довольно узкому коридору, попутно заглянув в пустую ванную, оказался у невысокой двери, из-под которой пробивалась тонкая полоска света. Напрягая чутье, попытался прощупать пространство за дверью и нахмурился. Неужели его действительно нет дома?

Отвод глаз «зацепил» дверь, и я плавно потянул на себя тяжелую дубовую створку. После полумрака, в который была погружена квартира, яркий свет кабинета слепил глаза, даже несмотря на то, что, открывая дверь, я предусмотрительно сомкнул веки. А когда вновь их открыл…

Мля! Он дома… Но лучше бы его не было!

В центре комнаты, на дорогом шелковом ковре, распростерлось тело полковника, начальника Следственного стола Преображенского приказа Германа Виллимовича Беннета. Остекленевший взгляд, вперившийся в потолок, раскрытый в немом крике рот, аккуратное отверстие четко по центру лба… и липкая темная лужа, растекшаяся из-под головы, успевшая основательно пропитать ковер. Труп.

Присев на корточки, я вздохнул, и тяжелый запах крови ударил в нос. Я коснулся кончиками пальцев шеи покойника… что вы, какой пульс, с дыркой-то в черепе? Я хотел знать время смерти. По крови, тем более впитавшейся в ковер, этого не определить. А вот температура тела… Хм. Градусов тридцать пять, а это значит, что смерть наступила не больше двух часов назад. Самоубийство? Сильно сомневаюсь. Стрелять себе в лоб не очень-то удобно, хотя… Нет, не уверен. В принципе отдача здешних стволов куда меньше, чем у привычных мне огнестрелов, но не думаю, что это сильно сказывается на удобстве стрельбы себе в лоб…

Эту мысль я додумывал, уже выбираясь в окно. И прервал мои размышления шум моторов и захлопавшие двери автомобилей. О как. Вовремя я ушел.

Домой я приехал вымотанным донельзя. Еще бы! Три часа под полным отводом глаз, из которых два пришлось крутить на мотоцикле, да по зимней столице, ночью! Хорошо хоть машин немного. Иначе этот заезд был бы форменным самоубийством!

И, лишь загнав Рыжего в подсобку и оказавшись в доме, я позволил себе расслабиться и скинуть осточертевший отвод. После чего заварил кофе и, прихватив турку и сигареты, полез в горячую ванну отогреваться после этого дурацкого вояжа, когда я не мог даже воспользоваться стихиями для защиты от грязи и ветра, чтобы не слетел отвод глаз.

Глупо пить кофе на ночь? Но иначе я просто вырублюсь в ванне, а идея самозатопления меня как-то не привлекает.

Восемь часов утра наступило быстро и неотвратимо. Покосившись на холодную темноту за окном, которую кто-то посмел назвать славным, теплым словом «утро», я тихо выматерился и, поднявшись с постели, поплелся приводить себя в порядок.

Зарядка, душ, завтрак… Все это я проделал на полном автомате и, невыспавшийся и недовольный, отправился в подсобку за Рыжим. Слава богу, что уж сегодня я спокойно смогу воспользоваться своими невеликими возможностями и защитить во время поездки и себя, и мотоцикл от холода и грязи. После ночных приключений и сумасшедшей езды на прикрытом отводом глаз Рыжем без всякой защиты эта мысль грела…

Правда, при взгляде на заляпанного, покрытого какими-то серо-коричневыми разводами «Лисенка» радость моя несколько померкла, и я понял, что поездка несколько откладывается. Впрочем, кто сказал, что здесь обязательно нужно действовать руками и тряпками?

Небольшой туманный смерчик сорвался с ладоней и устремился к мотоциклу. Ему понадобилось всего несколько минут, чтоб очистить Рыжего от грязи и соляных разводов, после чего «уборщик» был отправлен в лес, где и развеялся.

Я посмотрел на сияющий чистотой мотоцикл и, хлопнув себя ладонью по лбу, помчался в ванную. Отыскав там свою замызганную одежду, тихо выматерился, и еще один смерчик нашел себе работу. Развеяв его где-то за территорией, я прошелся по одежде горячими «воздушными линзами» и, раскидав ее по шкафам, с облегчением вздохнул. Вот теперь другое дело. Не был, не знаю, не видел, не слышал. И вообще спал дома, ага.

Школа-школа-школа… Подготовка к грядущему шоу шла полным ходом, народ носился по клубным кабинетам как ошпаренный, а стоило мне появиться в пределах видимости — я тут же становился объектом повышенного внимания. Всем что-то нужно, у каждого какой-то вопрос или проблема… и помочь им может, как оказалось, только староста младшего «Б» класса. Дурдом на выезде. Меня чуть не порвали на сотню маленьких Кириллов, честное слово!

Но все когда-нибудь заканчивается, закончились и уроки, а следом за ними и «совет клубов», как язвительная Вербицкая окрестила наше сборище. Вот, кстати, и она.

— Мария Анатольевна, не уделите мне несколько минут вашего драгоценного времени? — догнав Вербицкую у самого выхода из школы, проговорил я.

— Внимательно вас слушаю, Кирилл Николаевич. — Бессменная пилочка вновь появилась в ее руках словно из ниоткуда.

— Я хотел бы напомнить о недавнем предложении навестить ваш дом…

— О! — Из глаз Марии тут же исчез столь присущий им лукавый блеск, и девушка заговорила уже куда более серьезным тоном: — Буду рада тебя видеть. Когда думаешь почтить нас своим визитом?

— Если не возражаешь, то сегодня, — ответил я.

— Хм. Выходит, не только нам от тебя что-то нужно… — задумчиво проговорила Мария, коснувшись пилочкой губ, и, неожиданно улыбнувшись, подмигнула. — Обоюдный интерес, а? Кирилл Николаевич?

— Не стану спорить, Мария Анатольевна, — возвращаясь к преувеличенно вежливому тону, кивнул я.