Антон Демченко - Учитель

— Ну да, — хмыкнул я и кивнул на лежащий перед Вербицким кристалл. — Во время предположительного самоубийства Беннета я как раз беседовал с господином Переверзевым. Временные метки на записи это подтвердят.

— Долгое дело — переставить часы на браслете, — возразил Вербицкий.

Да только в Эфире от него так и несло любопытством и интересом… энтомолога при виде неизвестной бабочки.

— Часы фиксаторов прошиты «намертво» и не зависят от времени, выставляемого в браслете, — покачал я головой. — Это знают даже пятилетние дети.

— Хм. Согласен. А что по смерти самого Переверзева? — еле заметно усмехнувшись, проговорил полковник.

— А в это время я видел десятый сон у себя дома, — развел я руками.

— О! Ну это, конечно, замечательное алиби, — преувеличенно серьезно покивал Вербицкий и тут же с деланым сожалением заметил: — Одна проблема. Кто его подтвердит?

— Хм-м… Преображенский приказ? — улыбнулся я.

— Поясни, — тут же нахмурился полковник.

— Ну, это же просто. У Оперативного стола в отношении моей персоны есть приказ «следить и не мешать». Собственно, результатом нарушения ими последней части приказа и был мой вынужденный визит в Преображенский приказ, с последующей отсидкой в карцере. И именно ради выяснения причин такого особого ко мне отношения и пошел я на «беседу» с полковником Переверзевым. Ни на секунду не сомневаюсь, что у наблюдателей имеется запись о том, как я вернулся домой после этой встречи, а вместе с ней и подтверждение, что я не покидал территории своего владения до самого утра.

— Ех… — Вербицкий крякнул, помолчал… а через секунду его брови устремились на встречу с прической, и полковник изумленно вытаращился на меня. — Подожди. Ты хочешь сказать, что допрашивал приказного фактически под присмотром Оперативного стола?!

— Ну да, — пожал я плечами и добавил: — Наверное. Прежде чем пригласить Переверзева на разговор, я покрутился по городу, но не уверен, что мне удалось скинуть наблюдателей с хвоста.

— И откуда у тебя была такая уверенность, что ВАС не возьмут «на горячем»? — мягко и прозрачно намекнув на количество участвовавших в допросе Переверзева, поинтересовался полковник.

— А вот этого, извините, Анатолий Семенович, я вам сказать не могу, — вздохнул я и, заметив, как нахмурился Вербицкий, чуть помедлив, договорил: — Но могу уточнить, что этот вопрос отпадет, если знать, кто отдал приказ об установке наблюдения.

Да, последнее было блефом чистой воды. Точнее, я просто сделал предположение, исходя из известных мне фактов и… знания личности куратора Аристарха Макаровича Хромова от клуба эфирников.

— Я ведь проверю, — тихо пообещал полковник, сверля меня взглядом.

— Пожалуйста. — Я пожал плечами.

Вербицкий вздохнул и активировал свой браслет. Отщелкав послание, Анатолий Семенович откинулся на спинку кресла и замер в ожидании. Ладно, помолчим-подождем… Ответ пришел минуты через две. Полковник прочел невидимое мне письмо и воззрился на меня с форменным недоумением во взгляде.

— Гриф «Корона»? Кирилл, какое отношение пятнадцатилетний эмансипированный мещанин-слабосилок может иметь к царской семье? Ничего не хочешь мне рассказать?

— Извините, Анатолий Семенович, — вздохнул я, старательно давя радостные эмоции. Да! Да! Я был прав! Гриф «Корона», то есть запечатано личным словом государя!

— Хм. Если пять минут назад я был уверен, что наш разговор о будущем сотрудничестве как минимум ограничится общими словами и договоренностями, то сейчас… — Полковник сложил ладони в молитвенном жесте перед собой и, прикрыв глаза, замолчал, явно о чем-то задумавшись. Правда, стоило мне поерзать в кресле, как он тут же вернулся на грешную землю. — Завтра я буду на приеме у государя и выясню, что к чему. А пока… Давай поговорим о том, ради чего я и звал тебя в гости.

— С удовольствием, Анатолий Семенович. Только один вопрос. Что заставило вас передумать?

— Именно это… — почти про себя проговорил Вербицкий и, вскинув голову, улыбнулся. — Ты очень необычный человек, Кирилла Николаевич. Очень. Умеешь выжидать, но умеешь и действовать быстро, без оглядки на авторитеты. Ты думаешь и делаешь и, кажется, совсем не собираешься, как говорите вы, молодежь, «сидеть на попе ровно». Когда приглашал тебя, я рассчитывал только приглядеться и, скажем так, навести мосты. Но… как ты правильно заметил, передумал. Причина проста. Я намеревался, присмотревшись, разумеется, в недалеком будущем предложить тебе одно дело, интересное и перспективное, после чего взять на буксир… чтобы через пару лет ты мог выйти в свободный полет, будучи уже знающим и опытным человеком…

— Анатолий Семенович, а если не ходить вокруг да около? — вздохнул я.

— Как ты относишься к Марии? — моментально перестроившись, вдруг спросил Вербицкий.

— Эм-м… как к однокласснице, умной и красивой. — Я чуть опешил от такой резкой смены темы и тона.

— И все?

— Э, Анатолий Семенович, у меня вообще-то, как вам должно быть известно, имеется невеста, — посчитав, что понял, к чему клонит собеседник, заметил я.

Вербицкий хлопнул глазами, открыл рот и вдруг расхохотался, но почти тут же оборвал смех.

— Понимаю. Но я и не говорю о браке. Точнее, не совсем о браке. — Я недоуменно уставился на полковника, а тот вдруг замолчал, покрутил в руках пресловутый кристалл-накопитель и лишь спустя минуту, подняв на меня посерьезневший взгляд, договорил: — Раз ты знаешь о моей должности, то должен знать и то, что род Вербицких не именит. Мы не бояре.

— Мне это известно, — кивнул я. — Равно как известно и то, что вы уже третий человек подряд в роду Вербицких, принесший личную клятву верности государю. А значит…

— Значит, труд трех поколений пошел насмарку после выходки моего сына, — с горечью заметил Вербицкий. — А Маша… она никогда не станет личным вассалом государя… если, конечно, не прыгнет к нему в постель, но такой судьбы я ей не желаю. А значит, уже ее потомкам придется зарабатывать право вассалитета служением, чтобы пятое поколение вошло в боярство, да и то лишь в служилое, то есть без выделения родовых земель и возможности иметь собственную гвардию.

— Выходки… стоп. И при чем здесь я?

— Мать Машеньки — дочь бастарда Скуратовых-Бельских. И если ребенок Марии будет носителем линии того же рода, то для возрождения фамилии и передачи ему титула нужно будет только подтверждение экспертизы…

Из меня хотят сделать быка-производителя?! Мама, роди меня обратно.

Впрочем, все оказалось не так страшно, как мне нарисовало неуемное воображение. Полюбовавшись на мою ошалевшую физиономию, Вербицкий мимолетно усмехнулся, но почти тут же вновь стал серьезным и пустился в объяснения.