Далия Трускиновская - У Пресноводья дуб зеленый…

Уж как в Коськиной голове образовалась эта гипотеза – одному змею ведомо, однако она возникла и страшно своему изобретателю понравилась, потому что объединяла все его предыдущие изобретения вместе и упрощала мир до такой степени, что он даже лягушкам был бы понятен.

– Делиться нужно на соленых и пресноводных, вот! – и, провозгласив свою новорожденную истину, Коська продолжал вдохновенно: – Соленые непонятно откуда взялись, а у нас, у пресноводных есть историческая родина! Мы не приблудные какие-нибудь, не болтаемся по Океану, нет! Мы все – из Пресноводья!

– А где оно? – заинтересованно спросил Родриго. Географию он знал куда хуже боевых единоборств, разве что как-то отыскал в Африке Камерун, но повторить этот подвиг уже не сумел бы.

– Где Пресноводье? А вот это и есть для нас главное – найти Пресноводье… – Коська задумался и неожиданно завершил мысль: – Мы, пресноводные, должны друг за дружку держаться. Я все понял – соленые хотят нас отовсюду выжить, поэтому сюда дурной воды нагнали. Им самим наши болота понадобились. Но это хорошо! Мы осознаем, что у нас есть свое Пресноводье, понимаешь? И мы туда вернемся!

– Совсем умом тронулся… – прошептала Уклейка.

– А знаешь, в этом что-то есть, – шепнул в ответ Родриго.

Водяница посмотрела на него с подозрением.

– Просто все остальное не имеет теперь значения.

– Ну, да, мы забыли, где оно, мы утратили свои корни! – продолжал проповедовать вдохновенный Коська. – Но оно есть, и я буду его искать! Столько книг понаписано – неужели ни в одной не найдется ни слова про Пресноводье? И вот же я в школе глобус видел, нужно было брать!

– Дядя Янка! – вдруг воскликнула Уклейка.

Болотный черт возник на озерном берегу совершенно неожиданно – как оно и полагается его роду-племени.

– Батька велел собираться. Мы там, на большой реке, хорошее место присмотрели – так нужно занимать, пока другие не догадались.

– На реке? При чем тут река? – возмутился Коська. – Ну да, ты же еще ничего не знаешь! Дядя Янка, я нашу историческую родину нашел, называется – Пресноводье! Теперь осталось только на карте отыскать…

– Ну, валяй, ищи, – позволил Янка. – В свободное от основной работы время. А до тех пор на речке поживешь. Там хоть зимовать можно.

Подумал и добавил:

– Пока – можно…

Переждав день в бассейне, водяные и болотный черт опять вошли в озеро и поплыли искать выкопанную монахами протоку, чтобы через нее выбраться в реку. Антип как-то бывал в этих краях и полагал, что без затруднений найдет место входа. Место-то он нашел – а вот протоки больше не было. Подступившая соленая вода переполнила неглубокий залив и съела ту часть города, что располагалась на низких берегах. Теперь уже трудно было сказать, где кончается озеро и начинается речное устье.

Острова, раньше загораживавшие вход в протоку со стороны реки, тоже были сильно подтоплены и не сегодня-завтра могли вовсе уйти под воду. Люди давно их покинули – поэтому Антип, Афоня и Янка без опаски выбрались на сушу и стали держать совет – как быть дальше.

– Плыть опасно, – сказал Афоня. – Нахлебаемся соленой воды, и будет нам плохо.

– Пешком идти тоже опасно, – возразил Янка. – С людьми нам встречаться ни к чему.

– Какие люди? Слыхал же, что бабка сказала, – люди из города ушли!

– Ушли, да не все.

И Янка не ошибся – когда с острова быстренько переплыли на правый берег и пошли пешком вверх по течению, очень скоро обнаружили дома с горящими окнами.

– Так что же, они навсегда тут останутся? – проворчал Антип.

– Оно бы неплохо, – заметил Янка. – Если остаются, значит, уже знают, что вода выше не поднимется. Тогда есть шанс, что наше озеро уцелеет, и не нужно будет никуда переезжать.

– Умные вы, черти, – неодобрительно сказал Афоня. Он не любил, когда Янка оказывался прав. Возможно, считал их правоту особой разновидностью пакости.

Но именно в эту ночь не нашлось охотников слоняться по берегу, поэтому водяные и болотный черт без приключений добрались до места, где стоял старый замок, а там рискнули спуститься к воде, понюхали, лизнули с пальца и убедились, что почти пресная. Дальше продвигались вплавь.

Миновали железнодорожный мост, забрались еще выше, проплыли под длинным, соединившим не только берега, но и два острова, автомобильно-пешеходным мостом, – и тут изощренное Янкино ухо уловило голоса.

– Змей знает что, – удивился он. – Не может быть, чтобы люди…

Афоня подкрался, вернулся и в полном изумлении доложил: точно, никакие не люди, а матерый водяной Панкрат с семейством!

Как председатель тайного и чрезвычайного сплыва, оставленный далеко отсюда за приемом разъяренных посетителей, раньше всех оказался на речном берегу да еще застолбил на пустынном острове, вблизи от телебашни, самое лучшее для зимовки место, – навеки осталось загадкой. Однако спорить с ним было бесполезно – Панкрат взял с собой Прокофия с его дубиной, Харлама с супругой, и тут же обнаружился сбежавший из бассейна Ефим. Рассудив, что река большая, Антип не стал затевать свару и приказал Афоне с Янкой двигаться дальше.

Они нашли заболоченный бережок, бухточку и крепко задумались.

– Сейчас это бережок и бухта, а что тут будет через неделю? – разумно спросил Янка.

Афоня, приложив ладонь ко лбу, вглядывался в окна многоэтажек.

– Раз люди остаются – то, наверно, потоп окончился. Выше вода не пойдет.

– И Панкрат тоже не стал бы в опасном месте селиться, – добавил Антип.

– Ну, как знаете. Не мне же на дне зимовать, – Янка почесал в затылке. – Я-то обратно на болото вернусь, к своим.

– Валяй, – позволил Антип. – Мы тут обустраиваться начнем. Ты дочке с племянником вели сюда перебираться, дорогу им растолкуй.

– Да не волнуйся, сосед, растолкую, не заблудятся. Ну, стало быть, прощай, что ли?

– Не поминай лихом, сосед, – с тем Антип от души, но бережно обнял Янку.

– Сколько лет рядом прожили! Бывало, так хотелось тебе рога обломать, прямо руки чесались, – признался Антип. – Ну, стало быть, и меня не поминай лихом! Знал ли кто, что вот живем себе, живем, никому не мешаем, и поссоримся, и помиримся, все – по-соседски, и вот ведь какая незадача…

– Может, увидимся еще? – сказав это, Янка вздохнул и без дальнейших рассуждений кинулся в реку.

– Да не увидимся, поди… – произнес вслед ему Афоня. – Мы-то, если потоп продолжится, вместе с рекой отступать будем, туда, вверх, как он нас найдет?..

А Янка плыл вниз по течению, лежа на спине, и думал: а на хрена он подписывал обращение к водяным Антарктиды? Может, если бы одной его подписи не хватило, там бы и не стали лед растапливать? Может, нужно было послушаться интуиции и устроить сплыву это благоразумную пакость?