Далия Трускиновская - У Пресноводья дуб зеленый…

– Псковская область – это же к востоку? – поинтересовался Афоня.

– К востоку, больше ей быть негде, на западе-то – одна вода, – подтвердил Янка.

– Меня туда маленкого возили, там дедова родня, – добавил Родриго. – Мы в лес ходили по чернику, а осенью там клюкву собирают. Дотуда километров четыреста будет…

– Так там что же? БО-ЛО-ТА?!? – грозным басом пророкотал Антип.

– Болота! Пресные! – завопил Афоня. – Коська, так вот же оно – твое Пресноводье!

– Никакое не Пресноводье – и туда соленая вода придет, – возразил упрямый Коська. – Пресноводье – под землей… наверно… На земле его уж точно нигде нет…

– А дуб? Дуб тоже под землей? – спросила Уклейка. – И златая цепь на дубе том?

Коська мучительно задумался.

– Надо же – еще где-то пресноводные болота уцелели! Совсем рядом! И реки! И озера с рыбкой! – вскрикивал Афоня. – Они – там! А мы – тут! Как дураки последние!

– Нишкни! – приказал ему Антип. – Тебе волю дай – ты и тут декларацию писать примешься.

– Тут-то зачем декларация? – удивился Афоня. – Собираться надо – да и перебираться!

– А затем, что там-то как раз мелиораторы живут! И до сих пор, поди, болота понемногу осушают!

Наступила тишина.

– Туда так просто не попадешь. Там же как раз граница проходит, – первым заговорил Родриго. – А мне виза нужна, я же – титульная нация, коренное население… по матери…

– Ты?!? – Вера Федоровна даже руками замахала на эту черномазую физиономию.

– Я…

– Надо же!..

– Подумаешь, мелиораторы… – глядя в пол, произнес Афоня. – Уживемся с мелиораторами… Была бы пресная водица, а места, поди, всем хватит…

– Значит, собираемся, – постановил Антип. – До границы, наверно, болотами дойти можно, а через нее как? Крещеные души, кто видел – как эта самая граница выглядит?

– Да никак она не выглядит! – Родриго даже развеселился. – Где лес – там просека и столбы, а где болото – я даже не знаю. На дорогах с одной стороны – пограничники, и с другой – пограничники, таможня, документы проверяют.

– Водяному документы не полагаются! – радостно сообщил Афоня. – И это – все? Стенки нет? Рва там, палисада?

– Кто ж тебе на болоте ров копать будет?! – возмутился такой радостной дурью Антип. – Уцелел, пулю из тебя добыли – ну и помалкивай! Сплыв! Декларация! Вот, крещеная душа Вера Федоровна, все и решилось. Прямо от тебя в путь и двинемся, только подкормимся чуток.

– Коли так – счастливого пути, Антип Батькович, – печально сказала Вера Федоровна. – И вы вот меня все покидаете…

Тут-то она и заплакала – понятное дело, от обиды на сына, но про сына никто не знал да и не узнал бы, ей было стыдно признаваться, что родное дитя ее бросило и навеки улетает в Канаду. Материнская гордость не дозволяла, чтобы чужие плохо про дитя говорили, хоть бы оно того сто раз заслужило, потому что дитя – СВОЕ.

– Да что ты, в самом деле, крещеная душа? – растерялся Антип. – Что ты сырость разводишь? А хочешь – давай с нами!

– А в самом деле, крещеная душа, чего тебе оставаться? – спросил Коська. – Все вместе и уйдем.

– Я по болотам не пройду, родненький, – ответила она.

– А мы тебе плотик собьем!

– И то. Собирайся, – приказал Антип.

Она вытерла слезы, подумала и решилась.

– Так я уж и собралась, некрещеная душа Антип Батькович! Вся я тут!

– А пожитки? – строго спросил водяной.

– Сколько тех пожитков!

И впрямь – из носильных вещей дома оставалась одна ненужная рвань, за эти годы Вера Федоровна совсем обносилась. А домашние вещи она вмиг и навсегда решила оставить сыну. Ему в Канаду лететь, билет дорого стоит, может, что и удастся продать?

– На озере я лодки видел, – сообщил Афоня. – Мы тебя на лодке повезем. а потом уж сколотим плот. И насчет имущества не волнуйся – кругом брошенные хутора, подплывем – и целое приданое тебе соберем!

– Так что же – прямо сейчас? – вдруг усомнившись, что все это происходит наяву, спросила Вера Федоровна.

– А чего ж! Запирай свой бассейн, кидай ключи в воду – и поплыли! Ему вот тоже оставаться нельзя – а все из-за нас… – Антип похлопал Родриго по плечу. – Ведь не миновать плот сколачивать – так не все ли равно, на одного или на двоих?

Родриго о таком способе эмиграции и не помышлял, открыл было рот – но прохладная ручка тотчас же пришлепнуа губы, коготки чуть кольнули черную щеку. Таким образом Уклейка уберегла его от какой-нибудь умной глупости, способной рассердить батьку. Водяница, как умела, боролась за свою свадьбу и, кажется, почти победила.

– Разумно рассудили, – наконец подал голос Янка. – Ну что же, соседи, счастливого плавания!

– Разве не проводишь? – спросил Афоня.

– Провожу, да и вернусь.

Но болотный черт явственно загрустил. Он достал тщательно упакованную в полиэтиленовый пакет трубку, сел в углу и закурил, всем видом показывая – собирайтесь куда хотите, я вам тут не советчик, я так – проводить пришел…

– А как же с Дементием быть? – спросила Уклейка. – Он же с голоду помрет!

– По дороге и Дементия прихватим, – пообещал Антип. – Если согласится.

Афоня пробовал было похромать за лодкой, но дырка в ноге сильно мешала – он объяснил Коське, где эту лодку видел, и водяной довольно скоро пригнал ее к спорткомплексу. Надо сказать, Вера Федоровна очень вовремя собралась в дорогу – вода, которую этой ночью ветер нагнал в устье, через монашескую протоку поднялась и в озеро, если бы не водяные – утром уборщице пришлось бы выбираться отсюда вплавь.

Перенесли в лодку припасы и все полезное, что удалось взять в бассейне, включая поплавки, которыми были разделены дорожки. Антип решил, что для плота пригодятся.

Чтобы забрать Дементия, нужно было переправиться через реку. Вера Федоровна с Родриго сели в лодку, водяные и Янка поплыли сзади, толкая ее, – так и прибыли к пятиэтажкам. Жалостливая Уклейка поднялась наверх, но вскоре спустилась.

– Я его звала, звала – даже не показался! Говорит – неправильно все это, ему к водяным идти не положено.

– То есть, зовете неправильно? – уточнил Янка.

– Да все ему, старому дураку, неправильно! – возмущенно завопил Коська. – Змей бы его побрал! Так ведь и помрет с голоду!

– Домовые – они такие, – согласился Янка. – А, может, и не стоит ему перечить? Чего его, старого, тащить непонятно куда? Если он твердо решил помереть?

– Домового позвать не умеете? – подала голос Вера Федоровна.

– А точно, его же человек звать должен, – сообразил Афоня. – Крещеная душа, а ты – умеешь?

– Слова-то знаю, а получится ли – Бог весть… Ни разу не пробовала.

– Ты что же, без домового весь век прожила? – спросил Антип.

– Да все как-то обходилась… – Вера Федоровна потупилась. – А слова сказать могу. Только послушает ли? Может, его раньше другими словами уговаривали?