Ольга Антонова - Ангел, приносящий удачу

Почему Вика разрыдалась, прослушав этостихотворение, Поли так и не поняла. Но больше девочек не приводила. Она считала, что Викина болезнь – от нервов. Конечно, стрессы на работе, ужасное происшествие в аэропорту и Монин укус – все вместе нанесло существенный удар по Викиной психике, и она заболела. Да и вызванный Поли врач не мог поставить никакого четкого диагноза. Выслушав сбивчивые объяснения тетушки Поли, он заявил, что у Вики нервное истощение, но в больничном на всякий случай написал: ОРВИ.

С работы Вике последнюю неделю совсем не звонили. Сотрудникам “Оптимы” объявили о роспуске компании еще в середине августа, и с тех пор все усиленно занимались собственным трудоустройством, а оставшиеся две недели до официального увольнения просто досиживали.

Несколько раз звонил Чебурашкин, но Вика не брала трубку, потому что он был последним, кого она хотела бы сейчас видеть. Она не брала трубку, даже когда звонила Королькова. В последнее время она просто отключила мобильный и совсем перестала подходить к домашнему телефону. Вика лежала под одеялом лицом к стенке, как в классической сцене из кинофильма “Москва слезам не верит”. “Ребенка не будет”, – говорит там глухим голосом Алентова, а в следующей сцене выходит с младенцем на руках из роддома. Телезрители облегченно вздыхают. Вику преследовала эта сцена. Она представляла себя на месте главной героини, а встречающими Королькову с Пузиком. Пузик будет играть роль ее мужа перед персоналом роддома. Потом они поедут в какой-нибудь ресторан праздновать это событие. “Как дочку-то назвала?” – спросит Пузик. “Чебурашка”, – ответит Вика.И заплачет. Потом будут все эти ужасные двадцать лет, которые так ловко оставили в фильме за кадром. Детский плач, работа на износ, случайные любовники, женатые мужчины. Наконец, лет в сорок пять, когда “жизнь только начинается”, она встретит какого-нибудь разведенного мастера цеха, или кем там был этот Гоша, и будет безумно счастлива. Достойный финал ее романтических грез и надежд на светлое будущее.

Из приоткрытого окна слышалась песня “Сестренка Наташка теперь первоклашка”. Эту же песню всегда ставили на первосентябрьской линейке в ее кувшиновской школе. Дежавю. Она уехала из провинции в столицу в погоне за лучшей долей и вот опять оказалась в месте старта. “Все приборы врут. Кольцевые дороги никуда не ведут”. Не имеет никакого значения, что территориально Вика находится в бутинской многоэтажке, на самом деле она никуда не уехала из той дыры, в которой родилась и провела первые семнадцать лет своей жизни. Только здесь ее ждет счет за квартиру каждый месяц, трудовая книжка с записью “уволена в связи с закрытием предприятия” и растущий как надрожжах живот. В Кувшиново про таких шепотом говорят: “Нагуляла”.

Второй триместр беременности. Вика не могла поверить, что это словосочетание имеет к ней непосредственное отношение. Она и правда стала чувствовать себя лучше, как и обещали авторы “Интерактивного календаря беременности”. Лучше физически, но не морально.

В дверь позвонили.

“Опять Поли”, – поморщилась Вика. Если бы она могла себе позволить не впускать на порог тетушку Поли, она непременно бы это сделала. Но, зная активную жизненную позицию соседки, Вика не сомневалась, что, не открой она ей хоть раз дверь, та вызовет милицию, пожарных, МЧС и убедит их всех, что дверь надо взломать, потому что ее соседка умирает.

– Ну ты даешь, мать! – В открытой двери вместо ожидаемой тетушки Поли маячила стройная фигура Корольковой. – Я уже хотела Гришиных ЧОПовцев подключать, чтобы тебя искать. У тебя телефон отключили? – Королькова сняла туфли и порулила в комнату.

– Не знаю. Может, и отключили.

Королькова подняла телефонную трубку:

– Не ври. Все работает. Ты просто лежишь тут две недели, рефлексируешь. Не стыдно?

– Нет.

– Ты же психфак окончила. Тебя же учили, что человеческая психика после потрясения проходит фазы отрицания, агрессии и апатии. И учили, кстати, как с ними справляться и переходить на следующие ступеньки: принятие ситуации, поиск выхода. Пузик, между прочим, тебя в солидную контору рекомендовал. Они заинтересовались, а ты себя так непрофессионально ведешь.

– Спасибо. Боюсь, мне уже не понадобится, – сказала Вика.

– Что-то нашла?

– Нет. Я просто на аборт не попала. Не думаю, что друзей Пузика заинтересует киндер-сюрприз в роли директора по персоналу.

Королькова несколько секунд молчала, потом села на диван, достала из сумочки сигарету и, щелкнув зажигалкой, велела:

– Рассказывай.

Вика рассказала про Моню, травмпункт, державшийся неделю жар и пришедшие ему на смену апатию и нежелание что-либо делать.

Только в конце ее рассказа Королькова, спохватившись, затушила сигарету:

– Извини, я как-то не подумала, что тебя теперь обкуривать нельзя. – И после небольшой паузы продолжила: – Знаешь, Вика, что ни делается, все к лучшему. Тебе уже тридцатник, возможно, это последний шанс родить ребенка.

– Умная ты какая, – разозлилась Вика, – родить – дело нехитрое. Потом-то что с ним делать?

– Не скажи. У меня вот детей никогда не будет. Во всяком случае, врачи так говорят.

– Усыновите.

– Я бы усыновила, да Пузик против. Он же не подозревает о масштабе проблемы. Думает, что еще может получиться. Хочет свои гены передать.

– Лысину и маленький рост? – не удержалась Вика.

– Не угадала. Пузико и аналитический склад ума.

– А-а, вот видишь, ему есть что передавать. А нам по папиной линии чудес ждать не приходится.

– Не говори так, Вика. Я не верю, что мужчина, с которым ты пошла на интимные отношения, такое уж ничтожество. Ты, как всегда, преувеличиваешь.

– Он не ничтожество, Свет. Он просто никакой. Среднестатистический. Да еще и фамилия Чебурашкин. И уши большие.

– Вот! А ты говоришь – среднестатистический, – засмеялась Королькова.

Вика тоже улыбнулась, но буквально через секунду ее улыбка погасла, и она трагическим голосом обратилась к подруге:

– Свет, что мне делать? Может, можно где-нибудь аборт за деньги организовать?

– Ты что, с ума сошла? На пятнадцатой неделе беременности?

– А как я буду жить? Без работы, без мужа, на съемной квартире. Не в Кувшиново же мне возвращаться.

– Давай рассуждать конструктивно. Во-первых, в “Оптиме” тебе должны выплатить компенсацию.

– Ага, сейчас они мне принесут тяжеленький конвертик на блюдечке с голубой каемочкой. Размечталась!

– Хорошо. Давай так. Страховка медицинская у тебя до какого?