Андрей Чернецов - Девичьи игрушки

– Уйми его! – прикрикнула на хранителя огня Черная накидка.

Пес-оборотень метнулся к господину копиисту и дал ему ощутимую зуботычину. Ваня в ответ смачно харкнул обидчику в рожу смешанной с кровью слюной. Одноухий арап с располосованной свежим шрамом правой щекой дико ощерился, обнажив клыковидные зубы, и зарычал по-собачьи, примериваясь к Ивановой шее.

– Фу! – одернула его Колдунья.

Слуга вернулся к огню, а жрицы принялись обходить алтарь против солнца, распевая призывной гимн. Начала старшая:

Затем вступила Опекающая:

Потом настал черед Охотницы:

И наконец петь стали все три разом:

Закончив песнь, они громко произнесли:

– Это место освящено для нашей церемонии и защищено от нечестивцев и дурных мыслей.

– Что это они делают, а, господин копиист? – нервно поинтересовался барон. – Не собираются же эти полоумные монашки в самом деле принести нас в жертву?

– Кто знает?

– Но это же варварство! На дворе стоит просвещенное осьмнадцатое столетие! А тут самая настоящая дикость! Хм, Геката! Scheise!..

Арап вытащил из костра полено и погрузил его в большой бронзовый чан с водой. Женщины по очереди совершили в нем омовение лиц и рук. За ними умылся чернокожий, а после побрызгал кропильницей на пленников, заслужив очередную порцию брани из их уст.

Опекающая произнесла:

– В эту ночь мы собрались все вместе, как в древние времена, чтобы приветствовать луну в ее величии и почтить всех богов и богинь, которых мы почитаем. Мы почитаем тебя, о Великая, желая, чтобы твоя сила возросла и обогатила нашу жизнь. Мы взываем к тебе, чтобы ты обратила на нас свое внимание здесь и сейчас!

В ответ на эти слова ее подруги сказали:

– Мы приветствуем тебя, о Великая Мать!

После этого Охотница наполнила свой кубок вином со словами:

– Мы подносим тебе, о Великая! Этот скромный дар, смешанный с нашей радостью от встречи с тобой!

Отпила из кубка и вылила остатки в особый золотой кубок. Затем вновь наполнила первый и передала Опекающей. Та осенила сосуд неким знаком, пригубила, а пару капель также вылила в золотую чашу.

Простой кубок побывал в руках старшей, арапа и еще каких-то людей, прятавшихся в полумраке, скрывавшем стены. Помазали вином и губы барона с Иваном.

Настала очередь Колдуньи.

Она взяла еловую ветвь, опустила ее в златой кубок и окропила алтарь, место и всех присутствующих, каждый раз говоря:

– Именем Великой богини освящаю и дарую часть силы ее!

По окончании церемонии дама в черном плаще вылила чашу на землю с восточной стороны алтаря со словами:

– Великой Матери и всем богам и существам, которые сегодня пришли на нашу церемонию, да даруете нам богатые всходы наших дел, здоровье и процветание всем, кто вас почитает!

Поэт как завороженный смотрел в оба глаза. Что-то будет дальше?

Колдунья подошла к жертвеннику и, поворотясь к арапу, сделала рукой призывный жест. Слуга пошел к ней, держа что-то в вытянутых перед собой руках. Приглядевшись, Барков заметил, что это были… змеи. Не иначе те самые, из змеиного ручейка, которым «посчастливилось» просочиться за приоткрытую дверь. Так вот что их ожидало.

Быть принесенными в жертву самой Гекате. Велика честь! Понятно, отчего соплеменники так чествовали их.

«Черная» стала внимательнейшим образом разглядывать обеих гадин, выискивая ей одной ведомые знаки и приметы. Наконец, выбрав ту, что была в деснице пса-оборотня, взяла ее двумя перстами за голову (и не боится же!) и возложила на алтарь.

– О, Bombo! К тебе взываю. Приоткрой завесу судеб!..

Один взмах ритуального ножа, и змеиная голова упала на пол. Гибкое длинное тело принялось извиваться на мраморной поверхности жертвенника, оставляя там кровавые следы. Подергавшись так в предсмертных конвульсиях пару мгновений, оно свалилось вслед за головою. Жрица склонилась к алтарю, читая алые отпечатки.

– Круги и острые углы, – доносилось до ушей поэта ее озабоченное бормотание. – Круги и острые углы… Странно, весьма странно…

Она посмотрела в сторону Баркова и покачала головой.

– Сестры! – обернулась к жрицам, но было понятно, что слова ее относятся также и к тем, кто прятался у скрытых мраком стен. – Недобрые предзнаменования. Острые углы, обозначающие обострение ситуации, совмещены с кругами, что говорит о необходимости быстрого вмешательства. Я не могу понять, что сие означает…

– А значит это, старая карга, – злорадно выкрикнул барон, – что скоро придет каюк твоему вертепу!

– Книга вещует иное, – спокойно возразила Колдунья. – Не за горами приход в наш мир Великой Госпожи. И вам выпала великая честь встретить ее в новом обличье. Станете ее верными слугами!

– Это как? – не дошло до немца.

– В псов нас превратят, – пояснил Ваня. – Или в оленей. С вишневым деревом между рогов.

– Шутить изволите? Нашли время и место.

– Да какие тут шутки?

Иван покосился на троицу жриц. Охотница что-то жарко втолковывала двум своим товаркам, попеременно тыча пальцем то в его, то в баронову сторону. Опекающая отрицательно трясла головой и лепетала на дурном греческом. Колдунья же, напротив, склонила голову долу и безмолвствовала. Этак продолжалось изрядное количество времени.

– Да будет по-твоему! – в конце концов изрекла старшая. – Начнем с еретика!

Арап и еще один пес-оборотень, в котором Ваня без труда признал расторопного чернокожего лакея, бывшего его проводником по дому поручика Р…на, приблизились к барону и отвязали его от колец. На немца точно столбняк нашел. Он не проявлял ни малейшей попытки сопротивления.

Уложив пристава перед алтарем, слуги отошли в тень.

Колдунья взяла с жертвенника чашу, наполнила ее вином и поднесла к губам жертвы.

– Пей, малый, во славу Bombo!

Барон с жадностью припал к кубку. Тонкая алая струйка пролилась ему на грудь, окрасив ее в зловещий цвет крови. Допив, офицер пару раз дернулся, а потом вытянулся во весь рост, оцепенев.