Сергей Волков - Пастыри. Черные бабочки

Елена Петровна верила в чудо. Но чудо, как это всегда бывает, не произошло.

И тогда сделавшая уже весьма неплохую карьеру в областном отделе здравоохранения Севостьянова пошла работать в заштатную районную детскую поликлинику. Она лечила детей, она смотрела в их чистые, широко открытые глаза, ловила их улыбки и улыбалась в ответ, а по ночам беззвучно плакала в подушку. И так продолжалось день за днем, месяц за месяцем – долгие годы.

Человек не может жить, если его горе живет вместе с ним. Елена Петровна жила. Она могла бы выгнать мужа, могла бы уйти сама. Она могла бы найти хорошего человека и родить от него новую Наташу.

Но даже подумать об этом казалось ей кощунством. После исчезновения дочери на женские хрупкие плечи лег невидимый чугунный крест. И Елена Петровна понесла, точнее, потащила его. Она знала: если остановиться, если сбросить эту ношу – тогда действительно наступит конец. Нет, не физический конец ее земного существования, а конец вообще. Случится нечто такое, отчего пропадут все дети на земле. Их всех не станет.

Доктор Севостьянова тащила свой крест с терпением и кротостью истиной русской христианки, хотя ни разу в жизни не бывала в церкви...

И вот сегодня, в обычный серый мартовский день, случилось странное. Выйдя из подъезда, Елена Петровна увидела во дворе свою дочь. Нет, умом она, конечно, понимала, что эта девочка в зеленой куртке, джинсиках и вязаной саамской шапочке со смешными ушками никак не может быть ее Наташей. Но что-то в фигуре, походке, движениях, том странном жесте, который сделала девочка, прежде чем завернуть за угол соседней пятиэтажки, – все это показалось таким родным, таким знакомым, что у Елены Петровны закружилась вдруг голова, и она без сил опустилась на скамейку возле подъезда.

– ...И знаешь, Сима, что я подумала, – рассказывала Севостьянова, дрожащей рукой держа на весу чашку с чаем, – это, наверное, Бог надо мной сжалился и знак подал, что с Наташенькой моей все хорошо там...

– Где там, Мила Петровна? – удивилась Серафима.

– На небе, Сима. На небе. Где же еще... – устало ответила Елена Петровна, невидяще глядя мимо медсестры в окно.

Она не знала, что как раз в этот момент ее Наташа, зябко кутаясь в зеленую, с чужого плеча, куртку, топталась на вокзальном перроне, поджидая остальных трояндичей.

Глотая слезы, девочка смотрела в серое иркутское небо, а губы ее шептали:

– Прости меня, мама... Я обязательно вернусь... Вернусь, когда мы отомстим...

Поворачивающий Круг эрри Орбис Верус никогда и нигде не жил подолгу. С самого детства, проведенного в протестантском сиротском приюте, он уяснил для себя один важный принцип: если не привязываться к вещам (а дом – тоже вещь, разница всего лишь в размерах), то и вещи не привяжут тебя к себе. И всю последующую жизнь эрри Орбис Верус следовал этому постулату, легко меняя места обитания и тех живущих и смертных, что прислуживали ему и скрашивали часы досуга Пастыря.

Впрочем, один раз Поворачивающий Круг допустил исключение из своих правил. Лет двадцать назад среди Пастырей стало модно иметь личную охрану из зачарованных «коняшек»-экулес. Экулами называли девушек, которых поставлял Великому Кругу некий Пастырь-одиночка, знакомый эрри Удбурду.

Великолепные бойцы и страстные любовницы, экулес имели одну особенность – на их прекрасные лица, клейменные странным знаком, напоминающим латинскую «r», могли смотреть только члены Великого Круга. Если же лица «коняшки» касался взгляд живущего и смертного, экула сходила с ума и погибала.

Затянутые в блестящие комбинезоны, с глухими шлемами на головах, экулес сопровождали многих иерархов Великого Круга, и эрри Орбис Верус не стал тут исключением, хотя эрри Удбурд брал за поставляемый его таинственным знакомым живой товар немалую цену.

Тогда-то и случилось удивительное – будущий Поворачивающий Круг буквально влюбился в одну из своих телохранительниц, высокую, рыжеволосую экулу по имени Игнеус, Огонек.

Справедливости ради следует отметить, что экулес всегда молчали, и ни на что иное, кроме боя и постели, они не годились. Так что приворожила Пастыря к себе Игнеус только одним – безудержной, яростной страстью и ненасытной похотью. Эрри Орбис Верус к моменту своего вхождения во Внутренний Круг имел уже немалый опыт в постельных делах, но даже его, в свое время обучавшегося тантре под чутким руководством самой великой любовницы Акари-нари, Игнеус поразила и удивила.

Тогда Пастырь и создал, не столько для себя, сколько для своей огненной наложницы, Убежище-под-скалами, Урсинус кубилу, или, говоря языком живущих и смертных, Медвежью берлогу. Сизые утесы северной оконечности острова Льюис надежно спрятали в себе несколько просторных помещений: роскошную спальню в мавританском стиле, столовую, кабинет, а также бассейн, спортивный зал и игровую – Огонек обожала компьютерные игры.

Впрочем, все это было давно. Нет уже ни Игнеус, ни других экулес. В день, когда Великий Круг приговорил эрри Удбурда к изгнанию, все «коняшки» в одно мгновение потеряли рассудок, и ноктопусам пришлось немало помотаться по миру, уничтожая взбесившихся телохранительниц...

Эрри Орбис Верус с тех пор нечасто, но все же посещал Урсинус кубилу – у Пастыря в последнее время неожиданно стала возникать потребность в одиночестве. В берлоге же он мог не опасаться, что кто-то нарушит его уединение.

Правда, Поворачивающий Круг никогда не заходил в спальню, где все осталось так, как при Игнеус. Нет, эрри Орбис Верус отнюдь не страдал сентиментальностью. Ему просто становилось грустно при мысли, что другой такой умелой и опытной наложницы у него уже не будет никогда.

Зато в кабинете, вырезанном внутри высокой пирамидообразной скалы, прекрасно думалось.

Ныне Поворачивающий Круг посетил свое потаенное убежище, чтобы поразмышлять о Слепцах страны Изгнанных. Казалось бы – после нанесенного Хтоносу в начале зимы удара живущие и смертные должны смириться, потерять волю к сопротивлению. Но нет! Они лишь теснее сплотились вокруг своего искалеченного вожака и, стиснув зубы, принялись огрызаться, да так, будто сама Великая Мать встала за их спинами.

Никогда еще за всю историю Великого Круга живущие и смертные не выступали непосредственно против Пастырей. Все войны, даже та, которую развязал эрри Дике, и в ходе которой погибло почти сто миллионов человек, всегда были битвами живущих и смертных.

А тут впервые угроза нависла над Великим Кругом. Угроза, пусть пока и малая, но все же реальная. Слепцы страны Изгнанных шли непривычным, нелогичным путем. Вместо попыток захвата власти у себя на родине они все глубже и глубже уходили в подполье, но при этом форсировали разработки новых видов вооружений. Великому Кругу приходилось вкладывать огромные средства и использовать самые сильные марвелы, чтобы не просто контролировать, а хотя бы добывать информацию о противнике.