Берен Белгарион - Тени сумерек

Берен обнял ее. Он знал, какому разорению подвергся дом Эйтелингов — всех верных, если не считать стариков, детей и беременных с кормящими, наберется здесь от силы семь человек.

— А мы что будем делать, князь? — спросил Гили, когда Бойн и Рандир вышли.

— Я буду спать до света, — сказал Берен, расстегивая пояс и передавая ему мечи, чтобы он поставил их на лавке в головах спящего. — И ты спи. Потому что впереди у нас нелегкая дорога.

Он напился кислого молока и лег спать, не раздеваясь, не снимая сапог. Раэнет пообещала разбудить его, когда небо станет светлее чем лес, и выполнила обещанное. Берен поднялся и растолкал Руско, а одна из девиц Раэнет — женщины поднимаются рано — принесла им воды умыться. Другая выволокла из-под печки мельницу и принялась за обычный утренний женский труд. Форвег Мар-Эйтелинг проснулся под этот шум и заворчал: в прежние-де времена, когда господские комнаты находились высоко над людскими, можно было поспать чуть подольше, а сейчас девки мелют чуть ли не у него на голове…

— Молчи, старый, — одернула Раэнет. — Посмотри, кто к нам приехал.

— Эла! — Форвег протер кулаком глаза и обнаружил, что Берен не снится ему. — Настал, значит, день… Дождались, значит…

— Дождался, почтенный, дождался, — засмеялся Берен.

Ножом Эрвега Берен сумел-таки выскрестись до нужной гладкости. За зеркало, которого Эйтелинги не имели, был Руско, державший светильник так близко, словно хотел выжечь бороду хозяина, и показывавший, где Берен пропустил клок волос.

Увидев Берена бритым и словно помолодевшим, Форвег даже слегка прослезился, а Раэнет, уже начинавшая слепнуть, позволила себе даже коснуться его лица.

— Ну, чисто эльф, — всхлипнула она, — как и войны не было…

— Ты еще увидишь эльфов, матушка, — Берен обнял ее, а потом отпустил, чтобы взять руки Форвега, которые старик вложил ему в ладони, встав на колено. Руско тем временем вывел из стойла коней (надеясь, что за ночь те не слишком объели четырех коров, составлявших единственный источник пропитания стариков) и отворил ворота.

— Не в последний раз видимся, — сказал напоследок Форвегу Берен, сцепившись с ним локоть о локоть.

Хотя Берен был князем, а Форвег — вассалом, Берен называл старика «мардо», а его жену — «матушка», и Гили знал, почему: Форвег был товарищем Брегора и воспитателем Барахира, как Кеннен Мар-Хардинг в свое время — воспитателем Берена. Как Кеннен был ему вторым отцом, так Форвег — вторым дедом. Это Гили узнал еще зимой, когда старики приютили его, якобы сбежавшего из Каргонда. И он понял тяжелый вздох князя, когда темная, выглоданная громада полусгоревшего замка за их спиной исчезла в утреннем полумраке, скрытая лесом и склонами горы.

Саурон не повторяет своих ошибок. Старики уцелели в войну, потому что слуги Гортхаура сочли их слишком незначительными. Но если восстание погибнет — то весь Дортонион зальется кровью, от Гвайра до Ступеней Ривиля. Не будет пощады ни старому, ни малому. И Эйтелингам — тоже.

С утра, как обычно весной, подморозило, и хрупкий ледок, что подернул дорожную грязь, хрустел и ломался под копытами коней. Но это был уже не зимний холод, уже пахло в воздухе свежей травой.

Они выехали из ущелья — и им снова открылся Каргонд. Жутких отсветов пожара уже не было видно, но над башнями по-прежнему курился густой черный дым. Сквозь окна одной из них, когда клубы дыма делались пожиже, просвечивало небо — Руско понял, что там внутри все обрушилось, как и в Ост-ин-Эйтель.

— Чего смотришь, — проворчал Берен. — Или сам не сжег своего зараженного дома?

Гили так и поступил, когда уходил — навалил сена и поджег сруб с четырех концов, чтобы ветер не разнес заразу дальше. Но ведь в его доме все уже было мертво…

— Ходу, малый! — Берен хлопнул его коня свернутой плетью по крупу. — Чем дальше мы отъедем от Каргонда, тем лучше.

Огонь вырвался из распахнутой двери винного погреба как бешеный пес и одним глотком сожрал обоих стражников, даже не остановившись в своем рывке по коридору. Занялись деревянные лестницы и закопченные балки, гобелены и циновки…

Замок Каргонд запылал. По ауле огонь перекинулся в другую башню, но, по счастью, ветер был с юга, и две башни, южная и западная, уцелели.

Илльо, Этиль и Даэйрэт успели выскочить и спастись. Солль, которому огонь отрезал путь, выпрыгнул из окна, выбрав менее мучительную смерть. Болдог рвал на себе волосы: дотла сгорела волчарня и полсотни зверей. Человеческих жертв было меньше — многие спаслись на стенах.

Потушить не смогли и под утро. Илльо послал в ближайшие лагеря за людьми — помогать в разборе завалов. Пересчитали живых. Недоставало одиннадцати человек из слуг и войска. Из верхушки армии «Хэлгор» не хватало Эрвега и Берена.

Расспросив всех, кто бодрствовал в эту ночь, Илльо немного успокоился насчет Эрвега: его видели покидающим замок. Правда, что ему понадобилось, Илльо никак не мог взять в толк, и намеревался строго с него спросить. Но хоть за его жизнь можно было не волноваться.

К рассвету огонь утих, но не благодаря жалким усилиям людей, а из-за ветра, заставлявшего пламя пожирать самое себя. Выглодав в двух башнях все, что там могло гореть, огонь утихомирился и лишь изредка пробивался из-под развалин.

По расчетам Илльо, выступив ранним утром, хэрт стрелков из Моркильского леса должен был оказаться здесь к полудню. Они ведь и так находились уже не в лагере, а на тракте. Но полдень миновал, а хэрта все не было. Но подтянулись другие стрелки, и там, где огонь уже угас, решено было разбирать завалы.

Разобрав завалы, пересчитав трупы и сличив их с живыми, обнаружили, что не хватает одного — Берена Беоринга.

Его нашли в винном погребе, обгоревшим местами до костей. Ильвэ мог только догадываться что произошло: он забыл забить чоп, норпейх вытек и собрался на полу лужей, а потом, когда свеча догорела… или он спьяну опрокинул ее…

— Жаль, — сквозь зубы процедил Болдог, услышав известие. — Хороший был враг, пока не начал на дерьмо спиваться…

Орк помолчал еще немного, потом сказал:

— Это ничего не меняет. Выступаем.

— Конечно, — согласился айкъет'таэро.

Тхуринэйтель улетела к Айанто с кратким отчетом и об этом нелепом и страшном нечастном случае. Илльо зубами скрипел от злости: из всех способов умереть Берен избрал самый бездарный.

Но это, как сказал Болдог, ничего не меняло. Следовало выступать.

Илльо назначил выход на другой день: сегодня было уже поздно.

Подходило все больше и больше стрелков, но Илльо уже не требовал людей для разбора завалов. Хэрты должны были уходить по тракту на северо-запад по мере того, как собирается полностью их состав; командиры приводили поселян из деревень. В лагере под горой Каргонда было уже больше полутора тысяч человек, а ни один хэрт еще не собрался полностью. Эрвег, отвечающий за это дело, исчез; Берен, на которого это можно было бы свалить, погиб. Погибли в огне записи о составе войска — и погиб Солль, который знал их почти на память. Илльо и Айо, командир каргондской полутысячи рыцарей Аст-Ахэ, не находили времени перевести дыхания. За всю следующую ночь они так и не сомкнули глаз.