Анна Королева - Квадрат 2543

– А что случилось?

– Ничего.

– Так зачем же скорее?

– Затем, что ничего не случается. Скучно.

– О. Братец мой! Я тебе что, старушка-веселушка, чтобы развлекать-то тебя?

– Нет, но. Я думал, что гномы живут, чтобы людям помогать.

– Что ты говоришь?! Ну, если честно, то есть такая обязанность в наших законах, но её не назовёшь смыслом жизни.

– А какой смысл вашей жизни?

– Такой же, что и вашей. Сама жизнь.

– Я не понял.

– Так ты думай, и всё будет понятно.

– Всё?

– Всё.

– Странно. А бабушка говорит, что всё знать невозможно.

– Раз она так думает, то она точно не сможет знать всего, а ты можешь попробовать.

Мишка задумался и не заметил, как его эфирный знакомый исчез. Результатом разговора о смысле жизни стало родившееся желание знать как можно больше и намерение познакомиться со старушкой-веселушкой.

– Привет.

На месте гнома сидела маленькая черноглазая, с короткой стрижкой женщина в голубых джинсах. Её можно было даже назвать девочкой, если бы не интуиция, подсказывающая, что именно она-то и есть та самая весе-лушка.

– Привет. Ты старушка разве?

– Возрастом – да.

– А так и не скажешь.

– Так и не говори. Зови меня просто Юля.

Девушка обворожительно улыбнулась, перекинула ногу на ногу, кокетливо подморгнув глазом, развеяла вокруг себя шлейф абсолютного очарования.

– Ты чего? Я же ещё маленький.

– Так и я стара, а значит, нечего бояться, и я могу побыть самой собой. Мои пляски с платочком и надрывный оптимизм сейчас не востребованы, а женская природа всегда в цене. Расслабься и учись общаться с дамой. Пригодиться. Или ты будешь настаивать, чтобы я приняла положенный званию облик?

Мишка кивнул, и Юля превратилась в женщину неопределённого возраста с недобрым взглядом. На ней было белое, в мелкий голубой цветочек, старомодное платье, в руке белый платок, на ногах белые туфельки. Звонким, задорным голосом, который никак не вязался с каменным выражением лица, она прокричала:

– Частушки! Как пошла я мимо речки, а по ней плывут овечки, солнцу улыбаются, тучки называются!

При этих выкриках Юля топала ножкой и размахивала платочком совсем не артистично.

– Хватит-хватит. Мне так не нравится. Почему ты стала мрачной?

– Я на работе.

– А почему такое платье некрасивое?

– Последний раз я работала пятьдесят лет назад. Тогда всем нравилось. Ещё спеть?

– Не надо.

– Спасибо.

Юля, опять облачённая в джинсы, потянулась сладко и эстетично.

– Ты не представляешь, мой юный друг, что такое делать одну и туже работу веками, не меняясь. Жду – не дождусь, когда меня все позабудут. Или, хотя бы, подарят в своих мыслях новое амплуа. Ты мне поможешь?

– Конечно!

На просторной светлой террасе женщины перебирали грибы. Лауру Сергеевну тянуло на воспоминания, и она с упоением рассказывала о своей бабушке. Дочь неоднократно слышала эти истории о доброй и свято, но ненавязчиво, верующей Евдокии Кондратьевне. Что-то было в этих историях будто бы сокрыто, спрятано от праздных слушателей, и Лауру каждый раз, когда она касалась в своих разговорах имени бабушки Евдокии, явно подхватывала странная волна вдохновения, словно желающая вынести её собственные мысли на давно поджидающий объект.

Неумело тычась неприрученным ментальным щупом в эфир, доверяясь интуиции, дочь заметила:

– Нашу новую знакомую тоже Евдокия зовут.

– Ну и что? Мало ли Евдокий на свете!

– Мало.

– Вот ты скажешь ерунду-то, и не знаешь, как на неё реагировать!

– Да мне какая-то связь чудится.

– Пусть тебе ничего не чудится, шевелись побыстрее лучше, а то дел еще не в проворот. Хватит болтать!

– Вообще-то я молчала всё время, а говорила ты.

– Да что же у тебя за характер! Тебе слово, а ты десять! Вот от тебя муж-то бежит, из-за тебя и к сыну не приезжает совсем. Господи, за что мне такое наказание? Работаешь всю жизнь, стараешься, выкладываешься, и никакой благодарности!

– Мама, ты вообще о чём?

Мишка, незаметно вошедший в дом, с удивлением рассматривал, как по сердитой бабушке и вокруг неё скачут маленькие уродливые тёмно-серые существа. Они то сбивались в один большой ком, катались по полу, то разбивались на группы по два-три и, как обезьянки карабкались и прыгали по бабушке, делая выпады в сторону мамы, подбираясь к ней ближе и ближе. Потом, резко собравшись вместе, уродцы всей массой напрыгнули на женщин. Казалось, их становилось всё больше. Мишка решил, что надо предпринять какие-то действия, но какие именно, он не знал. Растерявшись, он позвал мысленно: «Юля!»

– Я здесь. Не пугайся только. Их пугаться нельзя, от человеческого страха они становятся сильнее и больше. Это злыдни – порождение энергии злости. У твоей бабушки печень больная, когда-то уже подточенная гневом. Больной орган излучает то, чем питаются эти стервятники. Они всё время рядом вьются, поджидая удобный момент для нападения. Ты просто отвлеки её, расскажи что-нибудь хорошее, а я найду того, кто дом почистить сможет.

– Бабушка! Я тоже гриб нашёл!

– Да? Где?

– Пойдём, я покажу! Он такой большой, что я не могу донести. Пойдем со мной, бабушка!

Мальчик вцепился в бабушкину руку и потащил на улицу, потом за калитку, потом в лес, всё дальше и дальше от дома.

– Не далеко ли мы идём, Михаил? Куда ты ведёшь меня, расскажи!

– Где-то здесь был белый. Вот здесь, ищи бабушка, а то я потерял место. Бабушка, потоптавшись на месте, огляделась и под еловым пнём заметила большую крепкую шляпу белого гриба. Она моментально переключилась на восторженные восклицания, радостно и осторожно стала выковыривать диковинный экземпляр из грибницы, а Мишка, приготовившийся было изображать расстройство от якобы потерянного, несуществующего в действительности, белого, удивлённо пытался сообразить, произошло удачное стечение обстоятельств или что-то ещё.

Тяжёлый, трёхкилограммовый, чистейший, без единой червоточины, боровик Лаура Сергеевна несла в дом уже без сопровождения гвардии астральных пакостников.

На террасе воцарились мир и согласие. Михаил озадаченный, но довольный, созерцал переплетающиеся потоки света: дневной, солнечный, накладывался на серебристый, менее прозрачный, но будто бы более живой, более плотный, который не исходил из конкретного источника, а появлялся из ниоткуда, хаотично вспыхивая одновременно в нескольких местах, сливаясь в единый, плотный фон, а потом снова расползаясь, исчезая. Было спокойно и хорошо, появилось ощущение абсолютной защищенности от любых неприятностей, и сама мысль о гадких существах не могла приблизиться к людям. «Как хорошо было бы, если бы здесь сейчас ещё летали добрые эльфы, дарящие радость», – Мишка, мечтательно глядя на игру световых энергий, представлял образы чистых и благородных жителей тонкого мира. Задумавшись, он не заметил, как и откуда взялась армия легких и чутких, радующих одним своим видом маленьких красавцев с почти прозрачным телами. Восторженно, с недетской манерностью, хлопнув себя по коленям, издав вопль типа «О-го-го!», абсолютно счастливый человек выбежал на лужайку перед домом и, не сдерживая радость, отталкиваясь от земли набирающими силу ножками, прыгал и прыгал вверх, обнимая ручонками жизнь.