Лорел Гамильтон - Прикосновение полуночи

Он чуть приподнялся, левой рукой вытаскивая пистолет. Я видела, как он выбрал цель где-то дальше по коридору. Мне хватило обзора понять, что мы находимся не во входном коридоре. Больно прижатая к каменному полу телом Холода, я почувствовала отдачу от его выстрела, эхом прогремевшего по стенам. Он опять выстрелил и дернулся от отдачи. Раздался мужской крик, голос я не узнала.

– Сейчас я тебя отсюда выведу.

Он сказал это так, словно ждал, что я начну спорить, но я не собиралась возражать. Убраться отсюда – было как раз то, что надо. Где все остальные? Почему возле меня только Холод?

Он дважды выстрелил почти без паузы, уже ухватив меня за плечо свободной рукой. Потом вскочил на ноги и потащил меня за собой. Он уже почти увел меня в другой коридор, побольше, отделенный стеной от наших врагов, но тут я увидела, что лежало в маленьком коридоре. Я запнулась и, может, высвободилась бы из хватки Холода, если бы он дал мне шанс. Но он, наверное, предвидел это и поволок меня со всей скоростью и силой, которые давала ему принадлежность к чистокровным сидхе. Он увел меня за поворот коридора, вывел из поля зрения и из-под обстрела нападавших, которых я так и не разглядела. Разглядела я только Кристалла с одетыми белым сиянием руками и Адайра, бросающегося в схватку с мечом, уже обагренным кровью. Но не из-за этого я билась в руках Холода, приковавших меня к стене. На полу, в луже крови, растекающейся из-под тела, лежал Гален. Он не двигался.

– Пусти меня! – велела я Холоду.

Он качнул головой, с болью глядя на меня.

– Нет. Твоя безопасность важнее всего.

Я заорала на него и попыталась вырваться, но это было все равно что сражаться со стальными тисками в оболочке из мускулов. Я не могла и дернуться, если он не позволит. Он прижался ко мне всем телом, распластав по стене, я даже ударить его не могла. Он знал, что я стану сопротивляться.

Я выкрикивала единственное слово, которое сейчас имело для меня значение:

– Гален!

Я выкрикивала его имя, пока не сорвала голос, но ответа не было.

Кто-то бежал по коридору. Холод, грудью прижимая меня к стене, добыл откуда-то из-за спины еще один пистолет и нацелил стволы в обе стороны. Чтобы достать пистолет, ему пришлось немного отодвинуться, так что мне удалось дотянуться до собственного пистолета на пояснице. Он был прав, обездвижив меня, потому что первым моим побуждением было броситься к Галену. Ки мысли, ни логики – чистые эмоции. Благодаря Холоду я получила несколько секунд на обдумывание ситуации. Я навела пистолет в другую сторону от тела Галена, на звук бегущих ног. Звук стремительно приближался.

Страх отпустил меня, и я была спокойна тем бездушным, ледяным спокойствием, которое соткано частью из гнева, частью из ужаса, а частью из того, чему нет названия. Они ранили Галена – они за это поплатятся. Где-то на задворках сознания билась мысль, что вместо "ранили" надо было употребить другое слово. Я отогнала эту мысль подальше.

В последний момент, когда палец уже нажимал на спусковой крючок, я узнала Никку, Бидди и остальных стражей, оставшихся вместе с Холодом, когда мы с Аматеоном унеслись в наше маленькое волшебное путешествие. Медленно выдохнув, я аккуратно подняла ствол к потолку, и меня бросило в дрожь, как только я поняла, что едва-едва не пустила пулю в грудь Никке. Будь у моего пистолета спуск помягче... Рана в плечо или руку не страшна, но угоди пуля в сердце... Здесь шансы пятьдесят на пятьдесят.

Никка и Бидди остались с нами, он – с пистолетами, она – с мечом. Они оба были добродушнейшими из сидхе, но сейчас они выглядели мрачными, высокими и мускулистыми – и опасными, как тигры в джунглях. Опасными просто по своей природе. Я никогда не видела на лице Никки такой решимости.

Холод по-прежнему меня прикрывал. Думать, что кто-то еще из моих любимых мужчин пострадает из-за меня, было почти невыносимо. Если бы я не цеплялась обеими руками за пистолет в стараниях не пристрелить никого из своих, я бы оттолкнула Холода. Глупо, но пока я не знала, насколько сильно ранен Гален, я никем больше не хотела рисковать. Очень глупо, особенно если вспомнить, что остальные стражи только что забежали за угол. Магия перенасытила воздух, мурашками поползла по коже. Лязг металла. Мужской крик, и следом – женский вопль, не боли, а ярости. Я не хотела, чтобы кто-то подвергал себя опасности из-за меня. И не могла ничего сделать, как только подвергать опасности их всех.

Глаза горели от невыплаканных слез. Кто-то тихо стонал. Слышались звуки – чирканье металла по камню, шаги, движение, – но звуки битвы прекратились. Все кончилось. Вопрос был только – кто победил? Если б с ними были Дойл или Холод, я бы не сомневалась в исходе, но Холод стоял передо мной, весь будто пружина. Серые глаза рыскали по коридору, словно он не доверял ничьей наблюдательности, кроме собственной. В отсутствие Дойла и я не доверяла.

Эти двое никому не доверяли так, как друг другу. Когда я утвердилась в мысли, что только они могут защитить меня? Когда я начала все больше полагаться на них двоих и терять веру в остальных?

Из-за угла показался Готорн – алая броня забрызгана кровью, будто кто-то стряхнул рядом с ним ручку, только что заправленную красными чернилами. Он протирал свой клинок куском материи, явно только что отодранным от чьей-то куртки.

– Все кончено.

Адайр шел за ним следом, сунув шлем под мышку. На лбу и на шее виднелись красные ссадины: шлем был рассчитан на пышную шевелюру и теперь натирал кожу.

– Они или мертвы, или обезврежены, насколько в наших силах было этого добиться, принцесса, Холод.

Я шагнула вперед, все так же сжимая пистолет в руке. Холод меня остановил.

– Убери пистолет, Мередит.

Я посмотрела в холодное лицо, но в глазах увидела боль.

– Почему? – спросила я.

– Потому что я не знаю, что ты сделаешь, если Гален ранен смертельно, как скорее всего и есть.

Сердце в груди вдруг заколотилось с бешеной силой, я силилась вдохнуть и не могла. Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но ничего не смогла выговорить, только болезненно сглотнула, что-то словно застряло в горле. Наконец я кивнула, убрала пистолет на место и поправила плащ, просто по привычке. Не нарушай линий одежды, если можешь. Привычка – вот что остается в те моменты, когда в голове звенит вопль, а ты в таком ужасе, что этот вопль липнет к языку, как металл на морозе.

Холод чуть отступил, убирая пистолеты, но я не остановилась посмотреть на это быстрое, отточенное одновременное движение двух рук. Я уже бежала к повороту. Только одно слово непрестанно звучало в моей голове: Гален, Гален, Гален... Я слишком боялась закончить фразу. Слишком боялась делать что угодно, кроме как бежать к нему. Мне бы надо было молиться Богине, молиться как никогда в жизни: ведь только что мы были с ней одним целым, она прислушалась бы ко мне. Но я не молилась ни одному известному мне божеству. Если я и молила кого-то, то Галена.