Лорел Гамильтон - Прикосновение полуночи

– Неплохая аналогия, – сказала Поласки.

– Тогда я согласен с Холодом, изменить их на самом деле будет трудно.

– То есть скорее помутят мое представление о предмете, чем изменят сам предмет?

Мы все с этим согласились.

– Тогда мне нужно отсюда выбраться и проверить свои находки на рабочем компьютере.

– Ваши первые вопросы указывают на одну из фей-крошек при кухне, – сказала я.

Она кивнула.

– Но только в случае,если они могут стать такими же большими, как мы. Отпечаток размером почти с мою ладонь, но совпадает с отпечатками одной из фей.

– Которой? – спросила я.

Она покачала головой:

– Этого я не скажу.

– В таком случае мы посадим под замок всех фей.

– Всех?! – переспросила она.

Я кивнула.

– Для вас осторожность – это не посадить кого-то в тюрьму по ошибке. Для нас – посадить как можно больше, чтобы виновный точно оказался за решеткой.

Она вздохнула, потом опять кивнула.

– Хорошо. Это Душистый Горошек.

Я не смогла скрыть удивления.

– Это вас удивило? Почему?

– Потому что они были очень близки с Беатриче. Я давно ее знаю, по человеческим меркам. Не могу представить, чтобы Душистый Горошек причинила вред Беатриче.

– Значит, кто-то мутит мне зрение, потому что я нашла отпечаток ладони на спине Беатриче... – Она оглядела мужчин: – Можно мне показать на ком-то?

Айслинг сделал шаг вперед, но я вмешалась:

– Иви.

Иви шагнул к нам с игривым огоньком в глазах, что мне не понравилось.

Айслинг, улыбнувшись, вернулся в строй.

– Не могли бы вы повернуться? – попросила Поласки. Иви молча повернулся, подставив ей спину. – Снимите плащ, пожалуйста.

– С удовольствием, – промурлыкал он. Он расстегнул горловину плаща и дал ему соскользнуть на пол к ногам женщины. Перед ней оказался водопад его волос, травянисто– и темно-зеленых, с рисунком из белых ветвей и серебристых листьев растения, чье имя он носил.

Она потянулась убрать волосы, но застыла, как только их коснулась.

– Прекрати, Иви, – велела я.

– Я ничего не делал, – сказал он, но при этом довольно улыбался, явно обрадованный воздействием, произведенным на доктора.

– Отойди от нее, – скомандовал Холод.

– Я повинуюсь принцессе, а не тебе.

– Отойди от нее, – повторила я.

Он снова надел на лицо ироничную улыбочку, но в зеленых глазах появилось непонятное мне выражение, какая-то злобная уверенность. Все же он повиновался. Как только рука Поласки перестала дотрагиваться до его волос, женщина моргнула, будто просыпаясь.

– Прошу прощения, о чем мы говорили?

– Что происходит? – спросила я Холода.

– Он обрел заново часть своей прежней силы.

– И что это за сила?

– Сказать, что кто-то подобен волосам Иви, когда-то значило: "сопротивляться его привлекательности невозможно". "Запутаться в плюще" – значит попасть в ловушку. "Оплел, как плющ" – означает, что твой возлюбленный в какой-то степени тебя разрушает, – объяснил Холод.

– Я не помню ни одного из этих выражений, – сказала я.

– Они давно утрачены, – сказал Готорн. – Прошли столетия с тех пор, как они потеряли смысл.

– Неудивительно, что ты так доволен, – повернулась я к Иви.

– Все это пришло ко мне только потому, что я был в том коридоре, когда ты...

– Довольно, – прервал его Холод, – мы не одни.

Иви упал на колено передо мной.

– Я сделаю что угодно, чтобы оказаться в твоей постели на одну ночь, на один час! – В его глазах не было насмешки. Он был так серьезен, как только мог.

– Встань, – сказала я.

– Королева любит, когда мы на коленях.

– Ну а я не люблю.

Я посмотрела на Холода.

– Кого здесь она может коснуться без проблем – чтобы чего не вышло?

– Готорн делает только то, что ему говорят, и его магия требует больше усилий, – предложил Холод.

Я кивнула.

– Готорн, помоги доктору показать нам то, что она хочет. Он подошел к ней, обойдя стороной облако волос, простершееся вокруг коленопреклоненного Иеи.

– Ты должна выбрать на ночь двоих зеленых людей, позволь мне быть одним из них, – умолял Иви.

– Не заставляй принцессу повторять тебе дважды. Вставай, – сказал Мистраль.

Готорн подставил доктору свою бронированную спину.

– Надеюсь, броня вам не помешает.

Она неуверенно дотронулась до алого панциря, словно ждала какого-то подвоха, потом стала смелее.

– Беатриче ударили вот сюда. – Она показала место, где можно было почти наверняка добраться до сердца. – Нож вошел глубоко. – Она оставила два пальца на точке, куда вошел нож, и приложила вторую ладонь рядом. – Вот здесь остался почти идеальный отпечаток ладони, кто-то уперся здесь в тело, чтобы вытащить глубоко засевший нож. Почти такие же следы есть и на второй жертве. Но еще есть неполные отпечатки пальцев там, где нож вытирали о ткань. Эти отпечатки могут принадлежать Душистому Горошку, но могут и кому-то другому.

– Если это точно ее отпечатки, то она и есть наш убийца, – сказала я.

– Да, но если это она, то где нож? Рис проследил его до вашей бездонной ямы. Остальная кухонная прислуга говорит, что после того, как Душистый Горошек обнаружила тела, она постоянно была у них на глазах. У нее не было времени добраться до ямы, чтобы избавиться от ножа.

– Кто-то мог сделать это по ее просьбе, – предположил Мистраль.

– Мы нашли один хороший отпечаток ладони на стене возле тела репортера. Он не подходит ни одному из стражей, но размер примерно тот же.

– Сидхе, – сказал Адайр.

– Вероятно, – согласилась она.

– Значит, либо Душистый Горошек – безжалостная убийца и имела сообщника, либо убийца заменил свои отпечатки на ее, чтобы скрыть свою вину.

Она кивнула.

– Мы не можем проверить, не зачарована ли доктор? – спросил Гален.

Холод отрицательно качнул головой.

– Среди нас никто не владеет такой тонкой магией. Люди будто пропитываются волшебством, стоит им пробыть под землей час или больше. Чтобы отделить наведенные чары от того, что просто налипло, нам нужен Дойл, Кристалл или Баринтус.

– Я могу это сделать, – вызвался Айслинг.

– Нет, – сказала я.

– Ты мне не доверяешь? – спросил он с этой своей призрачной улыбкой.

– Не с доктором Поласки и ее людьми.

– Ты смотрела на мое нагое тело и не поддалась очарованию. Наверное, я потерял часть своего воздействия на смертных.

– А может, дело в том, что Мерри – принцесса сидхе, а не смертная? – прорычал Мистраль.

– Получив шанс применить свою силу, ты стал слишком дерзок, Айслинг, – заметил Готорн.

Похоже, его не особенно любили. Может, его маленькое шоу потрясло всех так же, как и меня?

Айслинг посмотрел на Готерна.

– Ты глазел на меня без всякой преграды меж собой и моим лицом. Это деяние, достойное героя... Или устоять против моей красоты было труднее, чем ты выказал? – Он вздохнул, и поддразнивание исчезло из его голоса, сменившись печалью. – После стольких лет, когда наши нужды оставлялись без внимания, нет стыда в том, чтобы почувствовать влечение, которого раньше не испытывал. Мы все жаждем прикосновения плоти сидхе. Иногда я думал, что сойду с ума, если меня не коснется хоть кто-нибудь.