Майкл Ши - Гнездо Горной Королевы

Отчаянное убожество – вот все, что я замечал, бросая взгляд вокруг, и никаких чудес. Местность под нами изменилась, теперь мы летели над прерией, населенной гигантскими трубчатыми червями, чьи реснитчатые пасти беспрестанно лобзали воздух. Крылатые паразиты наподобие нашей покойной гарпии, только более крупные и хищные, кружили над ними тучами трупных мух, то и дело камнем бросаясь вниз, стараясь проскочить мимо подвижных плотоядных ртов. Прорвавшись в нижний ярус леса червей, они присасывались к их незащищенным корням и тянули из них кровь. Примерно каждая вторая-третья гарпия погибала, перехваченная в броске и разорванная червями на части. Однако выживало вполне достаточно: повсюду корневые мускулы червей бугрились, точно бородавками, бледными матовыми гроздьями отложенных гарпиями яиц.

– Я хочу отметить, о сиятельные, – снова заговорил Острогал, одновременно встревоженный и ободренный нашим молчанием, – что вы даже не полюбовались как следует своими сокровищами. Вы не смеялись торжествующе, окуная в золото руки, вы не прыгали, не скакали и не кукарекали от восторга. Вы стали сказочно богатыми людьми, но – я пресмыкаюсь перед вами в извинениях! – такое впечатление, что вы об этом даже не знаете! Ведь эти несметные богатства * радуют вас, не так ли, господа? И вы, конечно, чувствуете, что я, вне всякого сомнения, содействовал вашему обогащению? Разве моя помощь, учитывая размеры полученного вами состояния, превосходящего всякие мыслимые пределы, не была воистину безграничной?

Уразумев, к чему он клонит, я немедленно понял, что чрезвычайно раздражен и не желаю соответствовать его ожиданиям.

– О невыразимые, – продолжал тем временем распевать Острогал, – о мои спасители, мудрые, могучие и справедливые, осмелюсь ли я, будучи смиренным слугой вашим, вымолвить это слово? – друзья!

– Прошу меня простить, – прервал его я, – но я запрещаю тебе произносить это слово. Ты – демон, часть Квинтэссенции Космических Испражнений. По-моему, ты самым оскорбительным образом злоупотребляешь той снисходительностью, которую мы проявили по отношению к тебе, когда спасли твою никчемную жизнь!

– О, прошу прощения, сиятельные, я немедленно беру свои слова назад! И как только я решился посягнуть на такое, должно быть, безумие охватило меня! Но умоляю, о сиятельные, не демонстрируйте же вновь нежелания выполнить свою часть заключенного нами соглашения! Пожалуйста, не надо возвращать меня в беспощадные пасти личинок. Вспомните, как я на каждом шагу содействовал процессу вашего обогащения советом и подсказкой!

И он говорил правду. Но в тот самый момент, как назло, наше богатство казалось нам не только желанным призом, за который пришлось побороться, но и тяжким бременем, которое тянуло нас к земле, опасным грузом, сторожить который нам предстояло еще много дней и ночей, забыв про покой и сон, пока наконец мы не достигнем того места, где наши маленькие кучки добра будут в безопасности. И вдобавок ко всему нам придется быть осторожными, предельно осторожными, со Снадобьем для Полетов, как только сокровища окажутся на поверхности. Ибо если в воздухе нас заметят воры, то не успокоятся, пока не выяснят, куда мы направляемся, а выяснив, последуют, скорее всего, за нами, какую бы конечную цель мы с Барнаром ни наметили. И это обстоятельство налагало на нас еще одну тягостную ответственность.

Над прерией мы сделали очередную остановку и, топчась в воздухе, достали Снадобье. На этот раз, чтобы вновь лишь слегка коснуться ладоней и подошв смоченными в волшебном средстве кончиками пальцев, пришлось запустить их довольно глубоко в кувшин. Пока мы доберемся до поверхности, емкости опустеют наполовину. Случай хитро выманил у нас дополнительные полеты, которые мы похитили у прежних владельцев, и в результате нам осталось ровно столько, сколько позволял соскрести с когтей Омфалодона Сборщик Податей с самого начала: две чаши.

– Ты прав, демон, – ответил наконец я, – отмечая, что мы не бьемся в экстазе. И, честно говоря, никакой благодарности к тебе я не чувствую, хотя твои советы в некоторых случаях и впрямь оказывались довольно дельными, надо признать…

– О, прошу вас, не уклоняйтесь от принятого вами правильного решения, господа! Моя естественная среда обитания совсем рядом. Вон те равнины, всего в какой-то миле от пиявочных полей, чуть вправо от вашего курса. Вы только высадите меня там, и я моментально пущу корни! И мы будем в расчете! Я буду вечно благословлять вашу священную память, о мои сверкающие спасители!

Долины, о которых он говорил, и впрямь были недалеко от заросших трубчатыми червями прерий, над которыми мы все еще парили.

– Все, что ты говоришь – сплошная бесстыдная лесть, – упрекнул его я, понимая, однако, что за словом этот демон в карман не лезет.

Почуяв, что сопротивление наше слабеет, Острогал буквально взорвался уговорами, причем голос его баюкал, как концерт для флейты и гобоя.

– О, не уничтожайте меня, молю. Разве само мое бытие не подобно тончайшей резьбы хрустальному кубку, вбирающему в себя окружающий его космос? Разве не заключен во мне, как и в каждом из вас, глоток пьянящего и, о, столь быстро выдыхающегося вина жизни? Так зачем слишком пристально всматриваться в дела и свершения каждого? Все мы экскурсанты, вышедшие на яркую праздничную прогулку из тьмы небытия. Все мы проносимся, каждый по своей орбите, сквозь круговерть форм и вновь пропадаем, будто и не бывали!

Да, признаюсь честно, он нас растрогал. Одним словом, мы прониклись сочувствием к демону. Просто невероятно, к чему может привести длительное общение. Острогалу удалось затронуть в нас нужную струну: жизнь и впрямь коротка, несколько столетий в лучшем случае. Переглянувшись, мы с Барнаром обнаружили, не без удивления, что готовы уступить его мольбам.

– Ну что ж, ладно, – произнес Барнар. – Давай его сюда, Ниффт. Сгоняю быстренько туда и обратно, незачем нам обоим тратить Снадобье.

– Отлично, – согласился я. – Держи.

– О вы, образцы человеческого совершенства! – завывал обрубок. – О вы, алмазы мудрости и силы, подобные небожителям… А-йиииии!

По-видимому, усталость вкупе с недостатком времени – мы не успели привыкнуть к новому, освеженному добавочной порцией Снадобья, уровню высоты – заставила меня оступиться и выронить голову Острогала в самый момент передачи: мои пальцы разжались раньше, чем Барнар успел как следует ухватить ее. Голова камнем полетела вниз.

Демон яростно вопил, пролетая сквозь тучи гарпий, которыми, точно мухами, кишела прерия:

– Чтоб вам сгнить и зажариться, отбросы человеческие! Лучше бы вы скормили меня личинке! Теперь мне придется ждать целых три сотни лет, прежде чем мои споры… – Тут трубочный червь разинул жадную пасть и проглотил нашего демона.