Терри Пратчетт - Темная сторона Солнца

– Он только играл, – прошипела она на отличном галанглийском. – Он – второй шамурай во всей Галактике, и он только играл. Но тебе обязательно надо было победить! А вот я не играю, – добавила она.

Меч опалил воздух вокруг ее головы и без особого усилия снес толстый медный сук с ближайшего дерева.

Нырнув, Дом выплыл по другую сторону озерца и поспешил выбраться на берег, пока она приближалась к нему. Сброшенная им броня еще лежала на гравии. Он стал лихорадочно ее нашаривать. Впрочем, она все равно не защитит его от шам-меча, способного прорезать камень. Прокладки рассчитаны только на то, чтобы смягчить удар, – должно же быть какое-то статическое поле, которое можно включить, чтобы невероятно острый режущий край…

Удара Дом не увидел, заметил лишь слабый зеленый отблеск. И вообще ничего не почувствовал, но нагрудная пластина, которую он держал в руках, распалась надвое – вот и все. А в том, чтобы смотреть, как капают на землю компоненты испорченного поля, ничего утешительного тоже не было.

– Я тебя на части разрежу, – пообещала она. – По кусочку. Начав с конечностей!

Острие меча провело тонкую линию по предплечью Дома лишь потому, что он с похвальной быстротой отдернулся.

– Ты говорил, твоя смерть еще далеко, – сказала она. – Нельзя же быть настолько в себе уверенным, а?

Поморщившись, Дом закрыл глаза. Меч прошелся у него по шее. Открыв глаза, он, осторожно тронув себя за шею, почувствовал презрительный взгляд девочки.

– Вот подожди, увидишь, что будет, когда попробуешь кивнуть. Я плашмя тебя ударила, кретин! – сказал она и, сделав несколько шагов, привстала на цыпочки, чтобы влепить ему звонкую пощечину. – Хвастливый мужлан, варвар, мальчишка!

Его ноги тщетно искали опоры на краю озерца, над которым он завис, а потом он в третий раз всем телом ударился о воду и снова всплыл, встряхивая головой и ловя ртом воздух. Дрожа, Шарли наставила на него меч.

– Если он умер, если он умер…

Схватив камень, она неумело бросила его в голову Дома. Когда Дом снова всплыл на поверхность, девочка и ее лошадь уже превратились в маленькие фигурки, исчезающие среди деревьев.

Давая воде стечь с одежды, Дом лежал и следил за муравьями. Они появились отовсюду и сразу набросились на срубленный Шарли сук. У него на глазах сук аккуратно распался надвое, Дом даже успел заметить крохотную голубую точку электронного резака. Меньший кусок быстро потащили по гравию к открывшемуся в стволе дерева люку.

Высоко на обрубке сука установили на положенное место крохотный подъемный кран, затем появились леса. Реставрационная команда уже взялась за работу. С большей высоты, среди пивших солнечный свет и позвякивавших на ветру листьев из кремниевых чипов, за ней наблюдало еще одно насекомое. У него были глаза-камеры, и произведено оно было не на Лаоте.

За ним в свою очередь наблюдал паучок и думал про электричество.

Подобрав гравитационные сандалии и шам-меч, Дом пошел назад к коню. Конь поглядел на него сочувственно, но промолчал. Во дворец Дом возвращался, погруженный в задумчивость.

– Войдите.

Дом толкнул дверь.

Лежа на животе, Тарли что-то читал. Подняв глаза, он усмехнулся.

– Входи же.

Дом застенчиво вошел и уронил на кровать гравитационные сандалии.

– Они твои.

Тарли задумчиво их потрогал.

– М-да, – с сомнением сказал он и выключил куб.

– У вас гравитация больше, чем на моей планете, и я бил не по доспеху, а значит, сжульничал, а еще… – с несчастным видом пробормотал Дом.

– Ты насквозь мокрый, – прервал его Тарли.

Он хлопнул в ладоши. Из одного угла комнаты подул резкий ветер, и появилась молодая дроска, которая, получив приказ принести одежду и полотенце, снова исчезла. Мгновение спустя она вернулась.

– У твоего народа м-м-м… строгие правила относительно обнажения тела? – спросил Тарли. – Если да, то комната для омовений за той дверью.

Хмыкнув, Дом стянул через голову промокшую рубашку.

– Понимаешь, у нас тут всякие правила есть. Ты свободна, Чаквадук.

Тарли снова хлопнул в ладоши, и склоненная фигура исчезла. Дом поднял глаза.

– Ловко. Перенос при помощи поля? Бабушка у нас в доме такого не позволяет. Она говорит, это злостная растрата энергии.

Лаотец поднял руку.

– Да, чип индукции поля у меня под кожей. У нас это традиция. Производит впечатление на гостей. Лови.

Дом поймал ремень из драконьей шкуры и подпоясал им свободную тунику, расшитую сложным желтым с серым узором шелковыми нитками. Открыв украшенную эмалями дверцу стенного шкафа, лаотец протянул ему уменьшенную версию шам-меча.

– Нет!

– Это всего лишь атана. Чисто церемониальный. Пожалуйста, прими его. Помимо всего прочего не принять его, по нашим обычаям, смертельное оскорбление. Мне снова придется с тобой сражаться – с мечом, но без брони. А до того мне придется научить тебя им биться. – Он бросил косой взгляд на шею Дома. – Насколько я слышал, пару уроков ты и так уже получил.

Невольно подняв руку к шее, Дом поморщился – и не только из-за синяков.

– Я думал, лаотские девочки больше увлекаются аранжировкой цветов, – пробормотал он.

Тарли усмехнулся.

– Вот как? Ближайшие цветы у нас на Бун-доке, на соседней планете. Самые большие там – подвижные розы: такую нужно, прежде чем срезать, поймать.

– Готов поспорить, она хорошо это умеет.

– Скорее всего, даже очень хорошо. Шарли – первая в списке мечников, а в нем – около пятисот настоящих шамураев. Чтобы в него попасть, нужно быть истинным мастером.

Проведя пальцем по лезвию катаны, Дом хмыкнул.

– А вот в стрельбе из лука я лучше. У нее терпения не хватает. Шарли в списке только тринадцатая.

– А хоть в чем-нибудь она других не превосходит?

– Ну, есть еще третье наше национальное хобби.

– И какое же? Охота с копьем на диких кабанов? Раздавливание булыжников пальцами?

– Нет. Конструирование микрочипов. Это, знаешь ли, искусство. Ладно, пошли. Пора обедать.

Пока они шли до главной залы, Дом не переставал удивляться. Он ведь на Лаоте, на планете, изготовлявшей лучшую электронику для звездолетов и роботов пятого класса, которые классифицировались как гуманоиды, а за исключением лошадей и механизмов в саду он никаких роботов не видел. По всей видимости, лаотцы не любили окружать себя собственными творениями.