Михаил Китовский - Книга без названия

Вначале к Саре подошёл Рой. Подошёл быстро, но с уважением, не делая резких движений и, кажется, даже не боясь. Двуног прекратила урчать, выдохнула сквозь ноздри застоявшийся воздух и приподнялась над полом. Механические мышцы напряглись, Сара стала выше. Создалось впечатление, что она ещё и увеличилась в размерах. Ян, мама и Элайна, словно сговорившись, отступили на шаг. Но глаз от животного не отвели.

– Всё в порядке, дорогая, всё хорошо, - шептала мама непонятно кому - то ли дочери, то ли самой себе.

Впрочем, всё действительно было в порядке. Сара, ещё раз недовольно ухнув (да так, что стены и пол тревожно завибрировали), посмотрела на незнакомцев и, не найдя в них ничего интересного, с силой затрясла головой. Так делал пёс Лайн, когда ему в уши попадала вода или нос забивался пеплом. Ян мысленно вздохнул - прошли всего сутки, а он уже до смерти соскучился по домашнему любимцу. Что уж там говорить о Лио.

Потом, Сара покорно опустила голову, и Рой погладил её по тяжёлой устрашающей морде. В глазах двунога читалась преданность хозяину (ну совсем как у собак!) и желание немедленно что-нибудь сделать. "Раз ты оторвал меня от спокойного сна, переваривая вкусного железняка и мыслей о размножении, то хоть поработать дай. Я хочу быть полезной!".

– Мам, пойдём отсюда, - тихо попросила Элайна, дёргая маму за рукав. - Ян?

– Да, похоже, нам здесь делать нечего, - согласилась госпожа Кирайо, прежде чем мама или Ян успели что-нибудь ответить. - Действительно, пойдёмте на воздух. У меня от этого металла голова кругом идёт.

Некоторое время они шагали молча, словно боясь нарушить сон механических хищников. Уже ближе к выходу, мама спросила:

– А нельзя ли как-нибудь по-другому до Мёртвых гор добраться? На поезде, например?

– Ма, туда поезда не ходят, - отмахнулся парень.

– Ну а если, сначала до Сан-Трилистника, а оттуда пешком?

– Сто восемьдесят километров? По пеплу? - удивился Ян, едва не сорвав голос. - Тут-то мы будем ехать, а там нам придётся идти и тащить всё на себе.

– К тому же… - начала госпожа Кирайо.

Раздался резкий оглушительный рёв. Женщины подпрыгнули, а девочка громко взвизгнула (правда, её визг тут же потонул в волне шума). Ян ощутил, как его бросает сначала в ледяной холод, словно окатывает студёной водой, а затем - в жар. Будто он был пирожком и находился в духовке, включенной на полную мощность. Казалось, прошло очень много времени, прежде чем грозный рык смолк, а гулкое эхо осело на стенах ангара. Несколько секунд его отголоски метались по большому помещению, но, вскоре, затихли и они.

– К тому же, - продолжила госпожа Кирайо, будто ничего не произошло, - билеты сейчас не купишь. Вы видели, что творится в городе? Говорят, на вокзале ещё три человека пострадали. Рейсы забронированы на три недели вперёд…

Мама ничего не ответила. Она только удивлённо смотрела на госпожу Кирайо и, периодически оборачивалась назад. Словно ждала увидеть обезумевшего двунога, прорвавшего сетку и вырвавшегося на свободу.

– А, это, - отмахнулась госпожа Кирайо, будто речь шла о самых обыденных вещах. Таких, как поход в магазин или прогулка по набережной. - Ничего страшного, всё в порядке. Просто Сара не любит, когда трогают её хвост, - объяснила она. И, толкая входную дверь, добавила. - Но мыть-то её как-то надо.

Недовольно икнув, Ян оглянулся назад, чтобы ещё раз убедиться в целости защитной сетки. Мысленно поругав себя за трусость и слабые нервы ("А ведь тебе ещё на ней ехать, трусишка!"), он вздохнул и вышел вслед за мамой, сестрой и госпожой Кирайо.

Со вчерашнего дня - начиная с того момента, когда Рой с растрёпанными волосами и диким взглядом ворвался в ресторанчик "Свет и солнце" - Ян чувствовал себя героем телефильма. Или даже не героем, а актёром, не умеющим играть и, к тому же, напрочь забывшим свою роль. Яну казалось, что кто-то разбудил его среди ночи и выпихнул на сцену, даже не позволив одеться. И он теперь одиноко стоит, расстреливаемый взглядами тысяч лиц, сливающихся в единообразную кашу. Зрители пристально следят за каждым его шагом, подмечают любую неудачу и, кажется, временами знают, чем всё закончится.

Глупо? Яну и раньше случалось чувствовать себя актёром, хоть телесериалы он смотрел редко, а в театр не ходил вообще. Больше всего запомнилась неделя, когда эти ощущения были столь приятными и добрыми, что напоминали рай. Ещё бы - ведь тогда он познакомился с Лио.

Мама и госпожа Кирайо о чём-то говорили. Похоже, речь шла о двуногах. Ян не вслушивался в их беседу, с головой уйдя в мысли, но пару фраз уловил. "Безусловно, они представляют опасность". "В пустыне всегда найдётся что-нибудь металлическое". "Хищники - они как дети…".

Элайна с серьёзным видом ходила рядом, рассматривая посеревшую от пепла щебёнку. Иногда она останавливалась и меланхолично пинала какой-нибудь камешек. Тот отлетал на пару метров и замирал, теряясь в куче себе подобных.

Около стены ангара валялось несколько бочек. Когда-то в них собирали дождевую воду, но сейчас они заросли бурой ржавчиной и валялись тут, никому не нужные. Ян присел на одну из них, подумав, что даже двуноги не станут есть такую гадость, испорченную водой и временем.

Впрочем, мысль эта была мимолётной, напоминающей ветерок после первого дождя. Ян думал о Лио - он просто не мог переключиться на что-то другое. Он думал о ней, пока мама и госпожа Кирайо разговаривали. Он думал, пока глядел на пасущихся вдали носорогов. Он думал и тогда, когда боковые ворота ангара открылись, и Шо с сыном вывели Сару на волю. Утонув в воспоминаниях, Ян следил за плавной походкой двунога, поднимающей облачка налипшего на пожухлый ковыль пепла. Он видел, как напрягаются механические мышцы животного, идеально подходящие как для ходьбы, так и для бега.

Ян чувствовал себя несчастным и как никогда одиноким. Казалось, что уже ничто не может вывести его из этой тяжёлой депрессии. Мир навсегда останется чёрно-белым, лишённым добра и радости.

Стайка чёрных птиц опустилась на край ангара. Непонятно, что заставило их так поступить. Да, у этих тварей маленькие мозги, но не могли же они не видеть, что там висит пласт слежавшегося пепла! Причем, не где-нибудь, а прямо над Яном. Одно неосторожное движение - и пласт сорвётся вниз.

Так и случилось.

– Чёрт побери! - фыркнул Ян, отряхиваясь от пепла так же, как Сара отряхивалась от сна. Вскочив на ноги, он взъерошил волосы. С них посыпалась серая дрянь, чем-то похожая на перхоть. Она забилась за шиворот, попала в нос и каким-то образом оказалась во рту.

"Это тебе знак, - щёлкнуло в голове. - Будь оптимистичнее, и удача повернётся к тебе лицом".

Ян никогда не считал себя религиозным человеком, но основные заветы Церкви помнил. "Относись к жизни так, как хочешь, чтобы она относилась к тебе". Между прочим, тут священники правы. Если отбросить их мифические суждения по поводу солнцеловителей и Верхнего мира (включая и то, что после смерти туда попадает каждый, соблюдавший заповеди и шагавший дорогой праведника), то можно уверенно сказать, что Церковь права. "Умей фильтровать информацию" - тоже, кстати, их изречение.