Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – коннетабль

Руки и ноги тряслись, я едва не зашептал молитву, потом напомнил себе, что гуляки входят в таверну и выходят из нее, даже не глядя на небо, как будто его и нет вовсе. Значит, либо это ничем не грозит, либо грозит, но с этим ничего не поделать, а схорониться тоже не получится.

Я перевел дыхание, нужно решаться. Проверил, как вытаскивается меч, поправил молот, лопатками чувствую надежность лука и тулы со стрелами.

– Надо идти, – сказал я себе. – Надо.

Я осторожно приблизился к двери и сразу ощутил, как атмосфера вражды сгущается, даже дышать труднее. На виске задергалась жилка, жар прихлынул к лицу. Изнутри доносятся грубые мужские голоса, звук льющейся воды.

– Надо идти, – повторил я шепотом и потянул на себя дверь. Ощущение неблагополучия ударило в лицо с такой силой, что я отшатнулся, пальцы стиснули рукоять меча, а глаза торопливо искали источник опасности. От двери ступеньки ведут вниз, комната в самом деле в большом просторном подвале. Потолок низковат, четыре стола, двое посетителей за столом у стены и еще трое в дальнем углу. За стойкой бара широкий в плечах мужчина в душегрейке из звериной шкуры, что оставила голыми руки до самых плеч и груди. Что вместо штанов – не видно за стойкой бара, успел заметить мерцающий металлом пояс, когда мужик на миг отодвинулся. Двое за столом у стены в плотных панцирях, по блеску я решил было, что в железе, затем узнал хорошо выделанный хитин. Трое, что в углу, в широких балахонах, а что под ними, не рассмотреть.

Я все еще не отрывал взгляда от зала и не мог заставить себя сделать шаг. Вроде бы пьют и едят, но здесь явно сборище не безобидных хоббитов, даже не гномов, что хоть и раздражительны, а также грубоваты, но любят пить, есть и веселиться с песнями и плясками.

Но сейчас словно все худшие убийцы и преступники собрались сюда со всего света: веет дикой злобой, непримиримостью, каждый словно ждет удара в спину и потому никогда не поворачивается спиной к незнакомцам. Я сразу ощутил себя на перекрестье злых и оценивающих взглядов: кто я, что я и что можно снять с моего трупа.

Я застыл в дверях, и они продолжили разговор, уже не обращая на меня внимания. Мужик за стойкой заученными движениями протирает серой тряпкой чашки, на меня тоже не смотрит, но я ощутил, что уже оглядел новичка на пороге, оценил и взвесил.

Надо бы заставить себя сесть хоть за ближайший стол, но атмосфера крови, злости и вражды настолько удушающая, что я топтался на месте, а когда услышал на лестнице приближающиеся шаги, поспешно отступил в сторону.

Дверь распахнулась, как от пинка ногой. На миг блеснул свет, исчез, а мимо меня к стойке бара пошло нечто прозрачное, но все же… заметное, что ли. Словно двигаются стеклянные статуи, в которых лучи преломляются, и потому все, что с той стороны, искажается.

Призраки остановились перед хозяином. Я поспешно перешел на тепловое зрение, там три человеческие фигуры, у одной на спине мешок, в нем свернулось нечто ярко-красное, более горячее, чем тело владельца.

Бармен, тоже багровая коренастая фигура, произнес почти враждебно:

– Чего тебе, Черный Гриб?

Тонкий мужской голос произнес с досадой:

– Ну ты что, Счастливчик? Хотя бы раз прикинулся, что не видишь…

– А что ты наметил спереть на этот раз?

Я перешел на нормальное зрение, перед стойкой медленно материализовались три фигуры. Странно было некоторое время видеть их полупрозрачными. Все в лохматых одеждах из звериных шкур, грязные волосы слиплись в сосульки. Мешок только у одного, как я и увидел в тепловом, зато у двоих крайних на массивных поясах из наборных колец целый ряд длинных ножей по бокам и даже за спиной.

Средний сказал уныло:

– У тебя сопрешь…

– Что пить будешь?

– Как обычно…

Бармен налил в три стакана нечто темное. Трое одновременно протянули руки, мне за их спинами плохо видно, но показалось, что с пальцами что-то не в порядке. Бармен принял монету не глядя, она исчезла из его ладони, словно тоже стала невидимой.

Атмосфера вражды угнетала, я чувствовал, как торопливо колотится сердце, словно иду по краю бездны. От жары сбивалось дыхание, я ощутил, как по виску потекла щекочущая капля.

Ноги прилипают к месту, я заставил себя сдвинуться. Бармен бросил на меня косой взгляд, и я, вместо того чтобы сесть за стол, направился к нему. Сердце едва не выпрыгивает, я на ходу нацепил глуповато рассеянную улыбку, бармен снова обратил внимание на чашки, и я медленно подошел к стойке, стараясь не выпускать из поля зрения и остальных за столами.

– Здравствуйте, – сказал я. – Что-то я проголодался…

Мужчина поднял голову, на меня взглянули острые глаза: один голубой, другой – коричневый. Лицо жутко изуродовано двумя страшными шрамами, в одном месте выглядывает кость, нос расплющен, придавая облику свирепость, губы настолько огромные, а нижняя челюсть крохотная, что мне показалось, будто ее нет вовсе.

– Это и понятно, – буркнул он. – Полночи пролежать среди камней. Это было рискованно… парень.

Последнее он добавил с сомнением в голосе и скорее для того, чтобы сказать приятное потенциальному покупателю.

Я пробормотал ошарашенно:

– Да вот восхотелось полежать на свежем воздухе… А что, меня было видно?

Он хмыкнул.

– Ты издалека, парень. Есть мясо игунов, враков, геледей, а также ундирра, но ундирра не подается без цекса.

– Хороший выбор, – произнес я осторожно. – А что вы сами порекомендуете?

Он кивнул:

– Мудро. Игуны попались уже после кладки, вракка малость пережарили… с ними никогда точно не угадаешь, а вот геледь в самый раз.

– А ундирра?

– Ундирра всегда хороша, – заметил он, – но дорогая, и… я бы посоветовал, как новичку, оставить на те дни, когда… гм… свыкнешься.

В его вроде бы равнодушном голосе я уловил предостережение. Хозяин таверны смотрит так, будто видит меня насквозь.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Тогда все на ваш выбор.

– Есть чем платить?

Я молча положил на стойку золотую монету. Он взял, взглянул очень внимательно, я ожидал, что попробует на зуб, однако он ощупал и сказал только:

– Да, интересная плавка. И дивные примеси. Странное время…

– Какое? – спросил я.

– Между Пятой и Шестой, – ответил он буднично. – Не пойму, что за огонь… никакой магии, состав почти однороден… Вот что, парень…

– Ричард, – сказал я и добавил примирительно: – Вообще-то даже сэр Ричард. Так меня звали когда-то. Но это неважно.

Он отмахнулся.

– Тут можно встретить даже кардинала. Настоящего!.. Теперь, правда, он уже не совсем кардинал. Вернее, совсем не кардинал. Рич, я вижу, ты не очень разбираешься, куда пришел. Сразу скажу, пореже показывай золото. Здесь оно давно уже все в одних руках… Вот сдача. Этого хватит надолго.