Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – коннетабль

Она смотрела непонимающе, дура, я снизил голос еще, она сказала с раздражением:

– Ты что шепчешь? Говорить разучился, дурак?

– Нет, – ответил я разозленно, – но если тебе нравится, что нас подслушивают, то ради Бога, буду говорить громко.

Она обернулась, как ужаленная. Человечек с крыльями подпрыгнул и, шумно ударяя по воздуху крыльями, скрылся между скалами. Джильдина удержала в замахе метательный нож.

– Гад… Он много слышал?

– Не знаю, – буркнул я. – Не видел, когда он появился. Может быть, он там и сидел.

– Вряд ли, – сказала она. – Он прилетел к нам.

– Очень тихо, – сказал я. – Спланировал.

Она со вздохом поднялась.

– Надо уходить. Приведет с собой погоню.

– Разве? – возразил я.

– Мы его не схватили, – ответила она.

– И что он скажет? Что чуть не схватили? Сразу понятно, что рванем с этого места. Так что сюда за нами не придут.

Я говорил уверенно, по логике все должно быть так, но Джильдина сказала с презрительной жалостью:

– Какой ты все-таки дурак…

– А что не так?

– Все не так, – ответила она коротко. – Положи флягу себе, уходим. Скоро будут гости.

Я завязывал мешок и думал, где же я промахнулся, пока не мелькнуло в голове: следы! Им все равно нужно выслеживать нас по следам. А как бы их ни прятали, опытные следопыты поймут, куда мы пошли.

– Куда? – спросил я.

– В Кольцо, – выдохнула она. – Мы должны успеть!

Она бежала, как стайер, что собирается преодолеть таким образом с десяток миль. Меня мотало из стороны в сторону, жаркий пот заливал глаза, выедал, тек по морде и капал на грудь. Горячие щекочущие струйки бежали по спине, бокам и заднице, в сапогах гнусно хлюпало.

Лиловый песок скрипел под ногами, иногда переходил в гальку, я еле успевал перевести дыхание. Потом вновь я увязал почти по колено, в мелком, как пыль, песке даже Джильдина начала выдыхаться.

Темный вход в отвесной стене приближался медленно, но приближался, я с облегчением понял, что успею в него вбежать до того, как свалюсь.

Когда до входа осталось не больше сотни шагов, там по ровной линии зашевелился песок. Я успел подумать, что зарождаются смерчи, сразу несколько… Джильдина горестно вскрикнула и остановилась. Я оглянулся, со всех сторон из песка поднимаются воины с серой, как гранит, кожей, в руках мечи, копья, луки и топоры. С каждого быстро стекают струйки песка, я не успел и рта раскрыть, как услышал сильный голос, похожий на скрип несмазанного колеса:

– Не двигайтесь… или умрете!

Джильдина молчала, а я крикнул торопливо:

– Не двигаемся, не двигаемся! Мы друзья, мир, дружба, фестиваль!

Она процедила сквозь зубы:

– Проклятие… Рэксоиды!

– Мы тоже, – пробормотал я, – эти самые… Чем именно они опасны?

– Их сотни, – резко сказала она. – Этого достаточно.

Нас окружили, поднявшись прямо из песка, человек сорок-пятьдесят. Дыра в сказочное кольцо из гор близко, но ее закрывают странно крупные воины, в руках копья, все остриями направлены в нашу сторону. Лучники уже наложили стрелы, кое-кто натягивает лук.

Зашуршал песок, по косогору быстро спустилась группа одетых в пышные лохмотья людей. Малорослые, с низкими лбами и мощно разработанными челюстями, кожа блестит сухо, скрипит хитин. На лицах все та же злобная радость, но теперь я сообразил, что все навыдумывал сам: толстый, как у раков, хитин покрывает головы, плечи и руки, так что выражение у всех одинаковое, застывшее на всю жизнь. Разве что при линьке поменяют.

Джильдина не двигалась, только чуть пригнулась, готовая к прыжку, а я смотрел с содроганием. Если в таверне многие выглядели покрытыми толстыми хитиновыми щитками, то эти вовсе в прочных хитиновых панцирях, как крабы или гигантские омары. Лица неподвижные, только глазные яблоки поворачиваются в орбитах, словно в прорезях шлемов.

Грудные панцири и живот закрыты щитками, толстые руки тоже в наползающих друг на друга костяных пластинах. Похоже, жители пустыни давно адаптировались, если это не мутация, чувствуют себя неплохо, в скорости не слишком уступают тонкокожим. А где уступают, там толщина панциря компенсирует защитой.

Вперед выступил могучий человекорак, таким он почудился, даже голос проскрипел холодно и монотонно, так разговаривал бы гигантский омар:

– Вы идете… в Кольцо Гор.

Джильдина зыркнула вправо-влево, ответила вынуж shy;денно:

– Да.

– Я вождь, – проскрежетал человекорак громче, – великий вождь! Эту землю мы захватили… Наши разведчики видели с горы, как вы прошли через племя карнаев и как обманули сикспаков. Вы хитроумные, сильные.

Я ощутил облегчение, но Джильдина, напротив, подобралась.

– И что хотите?

– Это наша земля, – сказал вождь скрежещуще, – а вы… вторглись. Вход в Кольцо… наш.

Я сказал с громким сожалением:

– Извините, не знали. Ну, мы тогда пошли обратно?

Джильдина произнесла холодно, не глядя в мою сторону:

– Сколько?

– Половину, – ответил вождь.

Она вскрикнула:

– Половину? Все опасности нам, а вы получите готовое?

– Мы отвоевали у всех эту долину, – сообщил вождь. – Мы сражались с карнаями, сикспаками и пансами! Всех победили. Теперь никто не смеет подойти даже близко, убиваем всех. Ты, я смотрю, из настоящих Проходцев… Но как бы ты прошла, если бы не очистили долину от ядовитых змей, прыгающих пауков и бросающих перья птиц?

Остальные стоят совершенно неподвижно, только один из молодых, судя по его свежему панцирю, воинов сказал гордо:

– Змеи ломают зубы о нашу кожу, пауки теряют жала, а острые перья только царапают! Зато мы всех убили.

Выражение лица вождя не изменилось, но я ощутил, что он не любит, когда его перебивают.

– Мы расчистили, – проскрежетал он, – для вас дорогу.

– Внутри больше опасностей, – парировала Джильдина.

– Возможно, – согласился вождь, – потому… половину! А не все.

– Но половина – слишком много!

– Ничуть!

Они спорили, торговались, я слушал сперва напряженно, потом ощутил, что оба всего лишь играют. И Джильдина, и вождь понимают, что нам ничего другого не остается, но она старается сохранить лицо, а он великодушно дает нам эту возможность.

Кроме того, вождь понимает, что если заявит нам прямо: отдавайте все, а я отберу себе лучшее, а вам дам что-нибудь из того, что мне и даром не надо, то гордая богатырша умрет прямо здесь с оружием в руках, но не станет выполнять унизительные приказы. Меня, похоже, эти человекораки оценивают не выше, чем шварценеггерша.

Наконец она спросила:

– У вас есть карты, куда идут дороги там внутри?

Вождь ответил после паузы:

– Только до первой воды.

– Можете мне дать такую карту?

Он повернулся к своим воинам, они долго переговаривались одинаковыми скрипучими голосами. Подошли еще двое очень старых, судя по очень потертым хитиновым панцирям, спор разгорелся с новой силой.