Джоанн Роулинг - Harry Potter and the Deathly Hallows

- Если вообще есть волшебник, которому я мог бы поверить в том, что он не преследует личной цели, - наконец ответил Грипфук, - то это ты, Гарри Поттер. Гоблины и эльфы не привыкли к такому обращению и уважению, какие ты проявил сегодня. Не со стороны обладателей волшебных палочек.

- Обладателей волшебных палочек, - повторил Гарри. Ему показалась странной эта фраза, и его шрам болел, Волдеморт направил его мысли к северу, и Гарри не терпелось поговорить с Олливандером в соседней комнате.

- Право иметь волшебную палочку, - сказал тихо гоблин, - было предметом разногласий между волшебниками и гоблинами.

- Но гоблины могут колдовать без палочек, - сказал Рон.

- Это неважно! Волшебники отказываются делиться секретами искусства владения волшебной палочкой с другими магическими созданиями, они лишают нас возможности развивать нашу магическую силу.

- Ну, гоблины тоже ни с кем не делят секреты своей магии, - сказал Рон. - Вы не рассказываете нам, как делать мечи и оружие, которые вы умеете делать. Гоблины умеют делать с металлом такое, что ни одному волшебнику…

- Это неважно, - сказал Гарри, заметив прилив цвета к лицу Грипхука. - Речь идет не о противостоянии волшебников и гоблинов или каких-либо других магических существ…

Грипхук неприятно хмыкнул.

- Речь идет как раз об этом! Если Темный Лорд станет могущественнее, чем когда-либо, то ваша раса окончательно укрепится во власти над моей. Гринготтс подчинится закону волшебников, домашние эльфы будут убиты, и кто из обладателей палочек возразит?

- Мы! - сказала Гермиона. Она села прямо, ее глаза горели. - Мы возразим! - И меня будут преследовать так же, как и любого гоблина или эльфа, Грипхук! Я - грязнокровка.

- Не называй себя так, - пробормотал Рон.

- Почему нет? - сказала Гермиона. - Грязнокровка, и я горжусь этим. Согласно новому порядку у меня не больше прав, чем у вас, Грипхук. Именно меня они избрали для пыток, там, у Малфоев.

Пока Гермиона говорила это, она отвернула воротник и показала тонкий порез, алеющий на ее горле, оставленный Беллатрикссой.

- Вы знали, что именно Гарри сделал Добби свободным? - спросила она. - Вы знали, что мы хотели, чтобы эльфов освободили на долгие годы? - Рон поежился на подлокотнике кресла. - Вы не можете желать поражения Сами-Знаете-Кого больше, чем мы.

Гоблин смотрел на Гермиону с тем же любопытством, что и на Гарри.

- Что вам нужно в хранилище Лестранжей? - спросил он резко. - Меч, который находится там - подделка. Вот настоящий - он пристально посмотрел на каждого их них. - Я думаю, вы уже знали об этом. Вы попросили меня солгать.

- Но поддельный меч это не единственное, что есть в этом хранилище, правда? - спросил Гарри. - Возможно, вы видели там и другие вещи?

Его сердце билось так сильно, как никогда. Он удвоил усилия, чтобы не обращать внимания на то, как пульсировал его шрам.

Гоблин снова накрутил бородку на палец.

- Это против нашего кодекса - рассказывать о тайнах Гринготтса. Мы охраняем удивительные, фантастические сокровища. Мы выполняем долг перед теми сокровищами, некоторые из которых мы создали своими руками.

Гоблин поднял меч, и его темные глаза поочередно смотрели на Гарри, Рона, и Гермиону.

- Вы такие молоды, - произнёс он, наконец, - и так много сражаетесь…

- Вы поможете нам? - спросил Гарри. - Без помощи гоблина у нас нет ни малейшей надежды пробраться туда. Вы - наш единственный шанс.

- Да… я подумаю об этом - ответил Грипхук раздраженно.

- Но… - начал было Рон со злостью, но Гермиона толкнула его локтем.

- Спасибо вам! - сказал Гарри.

Гоблин наклонил свою большую голову в знак признательности и согнул свои короткие ножки.

- Я думаю, - сказал он, нарочито ложась на кровать Билла и Флёр, - что действие СкелеРоста уже закончено. И я, наконец, смогу уснуть. Простите меня…

- Да, конечно, - сказал Гарри, но перед тем как выйти из комнаты, он наклонился и взял меч. Грипхук не возразил, но Гарри показалось, что он увидел возмущение в глазах гоблина, когда закрывал дверь.

- Мелкий мерзавец, - прошептал Рон. - Ему нравится, что мы зависим от него.

- Гарри, - прошептала Гермиона, отталкивая их обоих от двери, на середину темной площадки. - Ты говоришь о том, о чем я думаю? Ты считаешь, что Хоркрукс в хранилище Лестранжей?

- Да, - ответил Гарри. - Беллатрикс ужаснулась, когда решила, что мы были там. Почему? Что мы могли там увидеть и забрать оттуда? Какой-то предмет, пропажа которого сильно разозлила бы Сами-Знаете-Кого.

- Но я думал, что мы ищем места, где Сами-Знаете-Кто побывал, и где он совершил что-либо важное… - сказал Рон непонимающе, - Разве он был в хранилище Лестранжей?

- Я не знаю, был ли он когда-нибудь в Гринготтсе, - сказал Гарри. - В молодости у него не было золота, ему никто ничего не оставил. Возможно, он видел банк снаружи, когда был в Косом Переулке.

Шрам Гарри пульсировал, но он не обращал на это внимания. Он хотел, чтобы Рон и Гермиона поняли его мысль насчет Гринготтса до того, как они поговорят с Олливандером.

- Я думаю, что он завидовал всякому, у кого был ключ к хранилищам Гринготтса. Думаю, что это казалось ему символом причастности к миру волшебников. И не забывайте, он доверял Беллатрикс и ее мужу. Они были самыми преданными его слугами до его падения и первыми стали разыскивать его, когда он пропал. Он говорил это в ночь своего возвращения, я слышал.

Гарри потёр шрам.

- Все-таки я не думаю, что он рассказал Беллатрикс, что это был Хоркрукс. Он не сказал Люциусу Малфою правду о дневнике. Он мог сказать ей, что это вещь большой ценности, и попросить положить ее в хранилище. Самое безопасное место для того, что ты хочешь спрятать, как сказал мне Хагрид… кроме Хогвартса.

Когда Гарри закончил, Рон покачал головой:

- Ты действительно понимаешь его.

- Отчасти, - сказал Гарри. - Хотел бы я настолько же понимать Дамблдора. Но посмотрим. А теперь Олливандер.

Рон и Гермиона были в замешательстве и под впечатлением от сказанного, пока шли за ним и постучали в дверь напротив спальни Билла и Флёр. Из-за двери раздалось слабое «Войдите!» .

Мастер лежал на кровати одного из близнецов, той, что была ближе к окну. Он был в темнице больше года и хотя бы раз его пытали, Гарри знал это наверняка. Олливандер выглядел истощенным, кости на лице резко выступали под желтоватой кожей.

Его большие серебристо-серые глаза глубоко запали в глазницах. Руки, лежащие поверх одеяла могли бы принадлежать скелету. Гарри сел на свободную кровать, рядом с Роном и Гермионой. Из этой комнаты не было видно рассвет. Окна выходили на сад на краю обрыва и свежевырытую могилу.

- Мистер Олливандер, простите, что пришлось вас потревожить, - сказал Гарри.

- Мой дорогой мальчик, - голос Олливандера был слаб. - Ты спас нас. Я думал, мы умрем там. Я никогда не смогу отблагодарить тебя, никогда не смогу отблагодарить за всё.