Юрий Иванович - Месть колдуна

– Лучшая? А кто тебе разрешил со мной разговаривать?

– Так ведь проголодалась сильно. Никак не могу дождаться сигнала колокола к обеду.

В приглушенном голосе наёмницы послышалась предбоевая дрожь и явная жажда крови. Да такая сильная и явная, что Кашад удивлённо обернулся и посоветовал:

– Поумерь свою прожорливость. И не забывай о товарищах. Ведь они тоже истосковались по горяченькому.

– Не забываю. Только об их благе и забочусь. А для кое-кого даже готова последний кусок хлеба отдать.

От такого неприкрытого ухаживание десятник вздохнул, чуть ли не со стоном. И на мгновение почувствовал себя изнеженной, неопытной барышней, которую намеревается соблазнить доблестный и отчаянный рыцарь. Используя для ухаживания малейшую возможность и произнося каждую фразу с двойным смыслом. Так и хотелось рявкнуть на улыбающуюся Золану Мецц, вот только обстановка не позволяла. Удар колокола мог последовать в любой момент

Сама засада была приготовлена отменно. И глядя на совершенно нетронутые участки земли между доходящими до самой дороги посадками гранатов, закрадывалась мысль, что командование решило-таки элементарно проверить боевую готовность набранных наёмников и сейчас просто-напросто поступит команда дружно сжечь несколько деревьев да испепелить скрытые где-то в глубине фруктовых рощ манекены.

Ещё раз Кремон оглянулся, когда вся огромная лента каравана полностью втянулась в долину. Из головы колонны она очень походила на слегка извивающуюся, покрытую вздымающейся пылью змею. Сходство временами усиливалось отблесками оружия и упряжи, которые даже оседающая пыль не смогла затмить.

По всем признакам наступало самое удобное время для нападения. И оно действительно началось после сигнала нескольких боевых горнов вдоль всей дороги.

Вначале перед самыми передними телегами над землёй приподнялись наискосок зубья заострённых брёвен. Преодолеть такую преграду с ходу, нечего было и думать. Одновременно с этим из всех мыслимых и немыслимых щелей, траншей, нор и даже землянок с грозным рёвом выплеснулась орава разношёрстно одетых, но с вполне боевым оружием людей. Каждый их них держал в руках лук или арбалет, а на поясах висел или меч, или булава, или топор. А то и то нескольку кинжалов. Что явно указывало на социальный статус незадачливых грабителей. Нападающие разбойники вполне организовано выстроились с каждой стороны каравана на десятиметровой дистанции и громко кричали только одно слово:

– Стоять!

Даже при беглом осмотре получалось, что в засаде участвует, чуть ли не три тысячи человек! Помимо этого на голову и хвост каравана мчалось до полусотни всадников на лошадях и ездовых похасах. Просто громадная цифра, даже для такого не правового государства как Баронство Радуги. Естественно, цепочка людей вдоль дороги на таком пространстве получалась тонкая, и если бы охрана вздумала убегать скопом, делая прорыв в оцеплении, это могло вполне удаться. Вот только к горечи разбойников охрана совершенно не думала о побеге и уж тем более не собиралась складывать оружие.

Звякнул колокол и огненные смерчи обрушились на лучников и арбалетчиков. Затем посыпались молнии самого различного качества и даже запорхали Связывающие Паутины. При таком редком строе противника данное средство оказалось наиболее эффективным и энергосберегающим. Ведь для начало важно просто обездвижить противника. Заодно рассматривая, кто из них кто и сосредотачивая большие силы на затесавшихся среди разбойников Эль-Митоланов. Тех, после выявления, сжигали строенными ударами средней мощности, вполне достаточными для пробоя любой защиты. Помимо этого все наёмники использовали всё имеющееся у них оружие и скорость своего передвижения. Рубя разбойников мечами, накалывая их на копья и просто разламывая им головы топорами.

Нельзя сказать что победа далась совершенно бескровно и в засаде не оказалось нескольких сюрпризов. А сюрпризы заключались в нескольких выкаченных из землянок баллист, которые дали один залп тяжёлыми осадными копьями. Второй раз они выстрелить не успели, но и одного раза оказалось достаточно для нанесения урона каравану. Был убит один наёмник, трое тяжело ранено и несколько отделалось лёгкими ушибами и контузиями. Вот в число последних как раз и попали Кашад Низу и Золана Мецц. По нелепой случайности одно из осадных копий должно было пронзить защиту Невменяемого вместе с его бренным телом. Но находящаяся рядом менсалонийка наложила свои щиты на щиты десятника и благодаря такой сдвоенной преграде стремительно несущееся тяжеленное копьё лишь вышибло обоих из сёдел. Удар был такой мощный, что у Кремона потемнело в глазах, и на некоторое время он даже потерял сознание. А когда очнулся, уткнулся взглядом в спину Золаны. Та полулежала, опираясь на локоть, и прикрывала собой оглушенного десятника. Заодно пытаясь найти для себя очередную жертву среди разбойников.

Но к тому времени сражение уже закончилось. Не удалось спастись даже тем, кто атаковал караван в рядах кавалерии. Непонятно кем и как организованное войско оказалось полностью уничтоженным за каких-то четверть часа. Гораздо больше времени понадобилось наёмникам для того, что бы добить разбойников оглушенных, парализованных или спеленатых Паутиной. Их всех безжалостно обезглавливали, порой делая это и с сомнительными трупами. Колабы носились вдоль всей дороги и рьяно напоминали о приказе: никто из засады не должен остаться в живых. Для этого несколько десятков Эль-Митоланов не поленились проверить отделённым сознанием окружающие рощи гранатов, малейшие щели в земле, и минимальные полости под землёй. Это тоже принесло свои кровавые плоды в виде полутора десятка отрубленных голов.

Затем целый час караван перестраивался, менял повреждённые колёса на повозках, ремонтировал повреждённую упряжь и укладывал раненных на телеги. У Кремона оказалось сломано несколько рёбер. У Золаны - сильно повреждено предплечье и жутко опухла вывернутая ступня. Но менсалонийка казалась самой довольной и счастливой: ведь её уложили на одну телегу со спасённым ею десятником. По такому поводу она даже на сальные шуточки, сыплющиеся со всех сторон, отвечала лишь девственной и скромной улыбкой.

Хотя сам десятник вначале пытался возражать и, сдерживая стон на каждом слове, потребовал для себя другое место. Подкатившая как раз в это время лейтенант Гулис прервала начавшуюся было метушню, и укорила Кашада:

– Странно! Тебе зазорно полежать на одной телеге с доблестной наёмницей, которая совсем недавно спасла тебе жизнь?

Десятник не ответил, лишь многострадально закатил зрачки глаз так, что белки оказались навыкате. Вызывая этим дружный взрыв смеха со стороны окружающих коллег и подчинённых. А колаба продолжила: