Евгений Лукин - Благие намерения

Колыхались прозрачные полотнища зноя, изгибая волной красноватую, плоскую, как церемониальный щит, равнину. Трепетала над бортом матерчатая, пока еще бесполезная покрышка. В полдень от нее какая-никакая, а тень, но утром солнце жалит сбоку, и укрыться от него невозможно. Разве что повезет и твой борт окажется теневым. Сегодня вот не повезло… Плохо смазанная задняя ось жалобно скулила по-собачьи. А старик все бубнил:

- Орейя им, видишь, не угодил… Свободы захотелось… У, вар-раны…

Его молчаливый сосед ткнулся залитой потом бровью в тройную, схваченную нитью складку на правом плече. Шамканье старика уже начинало надоедать.

- Вот выйдет указ - и все… Будем тоже тогда ходить голорылые…

- Ох доболтаешься, дед! - не выдержав, сказал молчаливый. - За голорылых сейчас к брусу на год приковывают. А за Орейю и вовсе…

Старик вздрогнул и выкатил на соседа глаза. Надо полагать, он и не подозревал, что мыслит вслух.

- Ты… это… - молвил он наконец, проморгавшись. - Сам-то… Молодой еще… Вон три складки на плече сделал… А за это тоже знаешь что бывает?..

Тот не ответил и покрепче налег на отполированное ладонями дерево. «Добраться бы до тени, - тоскливо подумал он. - Прилечь под сбрызнутой листвой, и чтобы кувшинчик вина в мокрой фуфаечке на металлическом блюдце с водой… Сколько же еще толкать этот брус? Ох не сделает хозяин утреннего привала - места опасные, ровные… Того и гляди разбойнички накатят. Да тот же тезка Шарлах, к примеру… Почти тезка. Убрать титул, добавить в конце букву "иат" - и будем полные тезки… Шарлах… Кличка, конечно… Явно простолюдин, и скорее всего из отцовской тени. Может быть, я даже с ним когда-то играл мальчишкой… Играл, спорил, дрался… Только звали его тогда, конечно, по-другому… А интересно было бы встретиться…»

- А? Что? - заламывая бровь, грозно вопрошал тем временем старый каторжанин. Надтреснутый голос его разносился вдоль борта, кое-кто за другими брусьями уже посмеивался. - Три складки! Да ты знаешь вообще, что это такое - три складки?.. Ты кто? Имя твое - как?

- Ар-Шарлахи, - внятно отозвался тот, что помоложе. Борт дружно взгоготнул и вдруг примолк.

- Правда, что ли? - недоверчиво спросили откуда-то сзади.

Назвавшийся Ар-Шарлахи не ответил. «Ничего не хочу, - думал он. - Добраться до тени, рассчитаться с хозяином, хлебнуть прохладного вина, отчудить что-нибудь этакое… посмешнее… подцепить какую-нибудь… податливую, круглолицую…»

- Эх… - горестно вздохнул кто-то. - Ну мы - ладно! Но когда уже и владыки каторгу катают - это что же такое делается?..

- Ничего! - злорадно отвечали ему с того борта. - Проспали Пальмовую Дорогу - пусть теперь катают!..

Внезапно в спину толкнул теплый, почти уже горячий ветер. Потом снова. Затрепыхалась, захлопала над головой матерчатая покрышка. А вот это весьма кстати. Так, глядишь, и парусок поставим… Хотя опять же разбойнички… Им этот ветер тоже на руку.

Где-то там вверху по настилу забегали, засуетились, хлопнуло плетенное из пальмовых волокон полотнище - и каторга рывком прибавила ход. Щебень бойко затрещал под колесами, шаг пришлось удлинить. Каторжане теперь просто шли за брусьями, скорее опираясь на них, нежели толкая.

Хрустнув щебнем, спрыгнул на землю повеселевший хозяин. Был он, подобно большинству уроженцев Пальмовой Дороги, крепок, высок, костляв. Одежда - почти такая же, что и у каторжан: широкий белый балахон да прихваченная обручем головная накидка - поновее, правда, почище, чем у других… Внимательные темные глаза над приспущенной повязкой насмешливо прищурены. Плащ на правом плече заботливо уложен широкой складкой - стало быть, тоже не из простых.

Оглядел борт и зашагал рядом. Ноги решил размять. Ну и язык заодно.

- Что приуныли, скарабеи? - бодро окликнул он каторжан. - Кати-кати, до полудня еще далеко! Вот выйдем к сухому руслу - там и отдохнем!..

- Да кивающий молот меня раздроби!.. - еле слышно процедил все тот же злой голос с левого борта. - Шарлаха на тебя нет с Алият…

К счастью, владелец каторги не расслышал. Или сделал вид, что не расслышал.

«Алият?.. Странно… - подумалось Ар-Шарлахи. - Это ведь он наверняка какого-то разбойника помянул. А имя - женское… Неужто и бабы в разбой пустились? Да, времена…»

- Хорошо хоть хозяин свой… - снова забормотал идущий справа от Ар-Шарлахи старикан. - А вот к голорылому попадешь - намаешься…

- Все ворчишь? - добродушно осведомился хозяин, чуть приотстав и поравнявшись с пятым брусом. Глаза над повязкой стали вдруг тревожны, меж упрямых бровей залегла складка. - Вот когда вдоль русла пойдем - наломаемся, - сообщил он как бы по секрету. - Там по левую руку такие барханы ветром намыло - каторгу не протолкнешь. А придется - куда денешься?..

- А правее взять? - спросил Ар-Шарлахи, поскольку хозяин, судя по всему, заводил разговор именно с ним.

- Правее… - Владелец каторги усмехнулся, колыхнув дыханием повязку. - Если правее - как раз на Шарлаха и накатишь. Ищи тогда правды! Особенно теперь, после указа…

Красная пустыня Папалан скалилась крупными обломками, дразнила миражами. Уже дважды надвигалось на каторгу сухое русло с грядой белых, как кость, барханов и, помаячив, снова втягивалось за ровный горизонт. Каторжане взирали на жестокие эти чудеса равнодушно - все знали, что до сухого русла еще идти да идти. Морок - он и есть морок…

Пожалуй, один лишь придурковатый косоплечий подросток, изнемогающий с непривычки за третьим брусом, каждый раз с надеждой въедался глазами в невесть откуда возникшие здесь пески.

- Что за указ, почтеннейший? Какой-нибудь новый? Хозяин насупился и некоторое время шел молча. Скрипел щебень, ныла задняя ось, горячий ветер трепал края полога.

- Государь наш, непостижимый и бессмертный, - не разжимая зубов, сказал наконец хозяин, - изволил издать указ, что разбоя в подвластных ему землях больше нет.

От изумления у Ар-Шарлахи даже усталость прошла.

- Как? - выдохнул он в полном восторге.

- А так, - буркнул хозяин. - Тот же, кто утверждает, что каторга его была разбита и ограблена, есть клеветник и подлежит наказанию.

Некоторое время шли в оторопелом молчании. Потом весь борт разом приглушенно загомонил, зашептался:

- …Это что же теперь?..

- …И не пожалуешься?..

- …Н-ну, скарабеи, дела-а…

- А велико ли наказание, почтеннейший? - громко спросил кто-то с левого борта. На той стороне тоже, оказывается, прислушивались к разговору.

- Судно и товары - в казну, - сухо отвечал хозяин, - я самих - на ртутные рудники, щиты зеркалить.

- Ох-х… - вырвалось испуганно сразу из-под нескольких повязок. Рудников боялись. Уж лучше на цепь в боевую каторгу - во тьме, духоте и вони толкать ногами перекладины ведущего барабана…