Евгений Лукин - Благие намерения

Где-то у мусорных баков взахлеб голосило противоугонное устройство. Ветер вздымал и подолгу держал в воздухе обрывки полиэтилена, как будто и впрямь по двору бродили привидения чекистов. Одно взмыло и остановилось, кривляясь, перед самым окном, возле которого стоял Алексей. Потом опало, сморщилось и, вильнув, скользнуло вниз и вправо…

Потом кто-то выскочил из подъезда напротив и пробежал к арке, выводящей на проспект. Обернулся и проорал, неистово маша рукой кому-то невидимому:

- Я встречу!.. - или что-то в этом роде.

Вскоре показались люди и в ближней части двора. Кого-то выносили из соседнего подъезда, среди легковушек метались тени, хлопали дверцы. Вспыхнули фары, противоугонное устройство заткнулось…

Досмотреть, чем кончится дело, Колодникову и Александре, которая давно уже дышала прерывисто у него за левым плечом, не удалось, потому что в дверь позвонили. Отчаянно, несколько раз подряд.

Оба кинулись в прихожую, Алексей хотел открыть, но супруга ухватила за руку и не позволила.

- Кто?.. - срывающимся голосом спросила она.

- "Скорую" вызвать!.. - взмолились за дверью. - Саш, ты?..

- Нет у нас телефона! - отчаянно крикнула Александра. - В двадцатой есть, у Глечиковых!.. В двадцатой спроси, Клав!..

Умолкла - и виновато взглянула на мужа, хотя телефона у Колодниковых и вправду не было.

- Может, пойти помочь?..

- Чем?.. - сдавленно спросил Алексей. - Чем ты им поможешь?..

Димка вернулся лишь в первом часу и немедленно начал что-то лихорадочно подсчитывать на сложенном вдвое листке, даже не замечая, что родители стоят на пороге его комнаты и молча на него смотрят.

- Хоть бы рассказал, что там… - не выдержала наконец Александра.

Димка шумно вздохнул и, размашисто подчеркнув расчеты, поднял усталое озабоченное лицо. Синяки у него уже, можно сказать, сошли, только лишь на левой брови осталась отметина шрамика.

- Да что рассказывать… - недовольно бросил он. - Двоих - насмерть, остальных - так, слегка… «Скорая» еще, говорят, в супермаркет вписалась… на проспекте…

- Хирурги?.. - ахнул Колодников. - Они же операции делают, людей режут… Неужели их за это?.. - Он запнулся.

Несколько секунд Димка смотрел на отца обезумевшими глазами. Потом встряхнул башкой.

- Не… - торопливо сказал он. - Ты чего, па?.. Врач - в порядке, фингалами отделался… И медсестра - тоже… Так, слегка красоту попортило - морду осколками посекло… Вот шофер, говорят, в отключке, с сотрясением… Ну, как въехали в зону - его и накрыло… Это еще притормозил он, когда разворачивался, а то бы точно всей бригадой навернулись…

- Боже!.. - выдохнула Александра. - Это что же теперь - к транспорту и близко не подойди?.. Пассажиры-то в чем виноваты?..

Колодников провел языком по пересохшим губам.

- А насмерть кого?.. - хрипло спросил он.

Димка помолчал, прочистил глотку.

- Одного не знаю, - сообщил он, - а второй - дедок из третьего подъезда…

- Ветеран?!

- Ну да… Всего искромсало. Я вот прикидываю: сколько ж он народу на войне положил?.. С виду и не подумаешь… - Димка хмыкнул и угрюмо покачал головой. - Затылок - как есть разнесло. Расстреливал, что ли, кого?..

- Ножевые раны - были?..

- Да и ножевых полно…

- Значит, не врал, что в разведке служил, - стисненным голосом отозвался Колодников. - Ну, стало быть, царствие ему небесное…

Почему-то испытывая неловкость, медленно перекрестился и вернулся, подавленный, в комнату, где, присев на край супружеского ложа, снова стал раздеваться.

Спать укладывались в молчании.

- Саш, а где иконка? - внезапно спросил Алексей.

Действительно, обшарпанной иконки Пречистой Богородицы Боголюбской над изголовьем не было.

- Сняла…

- Почему?

Александра поджала губы и ответила не сразу.

- Идолопоклонство…

- Так, - решительно сказал Колодников. - Я, по-моему, на вашу с Димкой веру не посягаю… Уж не знаю, к какой вы там секте принадлежите…

- Мы не секта! - возмущенно возразила она.

- Хорошо! Не секта! Конфессия… Можете отрицать иконы, можете отрицать крестное знамение… Но я - православный! И чтобы иконка тут - висела… Где она?

- В серванте, - недовольно сказала Александра.

Колодников, сопя, нашел в серванте иконку и с чувством собственной правоты водрузил ее на прежнее место. Отступил на шаг, вгляделся. Богоматерь стояла во весь рост на маленькой пухлой подушечке облака и показывала развернутый свиток плотной толпе махоньких, как детишки, праведников, сгрудившихся в правой части дощечки. Когда-то Колодников долго пытался найти в виноградной грозди нимбов золотистый пузырек с головой князя Андрея Боголюбского, но безуспешно - буковки поистерлись, а в лицо он Боголюбского не знал. Наличие этого князя среди святых всегда смущало Алексея. Стольный Киев спалил, лавру пограбил - а все равно святой…

Алексей нахмурился и, сосредоточившись на фигурке Христа в правом верхнем углу иконки, с достоинством перекрестился.

Не спалось. Погодка была из «Медного всадника» - перед наводнением, да и предчувствия - соответствующие.

Как у него все просто, у Димки… Да нет, даже не у Димки - у Матфея… «Отделит овец от козлов…» В том-то и штука, что не отделишь!.. «Скорая» вон в супермаркет вписалась… Выходит, достаточно одного козла за рулем, чтобы все овцы с ним за компанию накрылись…

«Да это хуже, чем бомбежка!.. - с содроганием думал Колодников, переворачиваясь на другой бок. - От бомбежки хоть в подвале укрыться можно! А здесь… Сколько же народу сегодня на тот свет отправится!.. Уже отправилось… Не дай Бог, казарму какую-нибудь зацепило…»

А Паша?.. И Алексей принялся мучительно вспоминать, где сейчас живет Паша Глотов. До развода обитал на «алюминьке», а теперь?.. Где-то в центре, но где?..

Но Борька-то, Борька!.. Вот жук! И хоть бы слово сказал, хоть бы обмолвился, что драпать пора!.. Хотя… Обмолвился и не раз. Пока в кухне сидели, все, как на блюдечке, выложил, обо всем предупредил… Да и раньше намекал, как мог…

Во дворе по-прежнему стонало, скрипело, погромыхивало. «Сердито бился дождь в окно, и ветер дул, печально воя…» Дождя, правда, нет, зато ветра навалом… Вот объявят завтра комендантский час - попрыгаем тогда… И очень даже просто!..

Спасибо Александре - вовремя за рукав схватила, а то бы так и выперся во двор вслед за Димкой… Тут Колодникову начал мерещиться раскромсанный ветеран, и стало ему совсем худо. «Расселось чрево его…» - всплыла и бросила в дрожь зримая до жути цитата. Откуда бы это?.. А!.. «Деяния апостолов». Смерть Иуды Искариота… Странно… А у Матфея по-другому: «Вышел, пошел и удавился…» На осине повесился… Хм… В Иудее - на осине?..

Тут Колодникову припомнилось вдруг, что «повесить на дереве» и «распять» - по сути, синонимы, и в разворошенном сознании сама собой возникла еще одна версия гибели Иуды. Представилось, что незримая беспощадная сила в момент смерти Христа настигает предателя и, взметнув, распинает на дереве. Тогда «расселось чрево» - это всего-навсего тот самый удар копьем под ребра, что нанес Иисусу римский легионер… Да… Вот так… И раскаяние ему не помогло, Иуде… Зря он первосвященникам во храме их сребренники швырял - чуть ли не в морду…