Евгений Лукин - Благие намерения

Дверь за ним закрылась. Замдиректора добрел до стола и хватил воды прямо из графина. И замдиректора можно было понять. Ему предстояло созвать дорогих гостей и объявить для начала, что шестнадцатого числа придется вам, товарищи, в некотором смысле грести. И даже не в некотором, а в прямом.

Электрик Альбастров (первая гитара НИИ) с большим интересом следил за развитием скандала.

- Почему грести? - брызжа слюной, кричал Шерхебель. - Что значит - грести? Я не могу грести - у меня повышенная кислотность!

Врио завРИО Намазов - чернобровый полнеющий красавец - пребывал в остолбенении. Время от времени его правая рука вздергивалась на уровень бывшей талии и совершала там судорожное хватательное движение.

- Я достану лодку! - кричал Шерхебель. - Я пароход с колесами достану! И что? И я же и должен грести?

- Кто составлял список? - горлом проклокотал Намазов. Под ответственным за культмассовую работу Филимошиным предательски хрустнули клееные сочленения стула, и все медленно повернулись к Афанасию.

- Товарищи! - поспешно проговорил замдиректора и встал, опершись костяшками пальцев на край стола. - Я прошу вас отнестись к делу достаточно серьезно. Сверху поступила указка: усилить пропаганду гребного спорта. И это не прихоть ни чья, не каприз - это начало долгосрочной кампании под общим девизом "Выгребаем к здоровью". И там… - Чертослепов вознес глаза к потолку, - настаивают, чтобы экипаж на три пятых состоял из головки НИИ. С этой целью нам было предложено представить список трех наиболее перспективных руководителей. Каковой список мы и представили.

Он замолчал и строго оглядел присутствующих. Электрик Альбастров цинично улыбался. Шерхебель с Намазовым были приятно ошеломлены. Что касается Афанасия Филимошина, то он завороженно кивал, с восторгом глядя на Чертослепова. Вот теперь он понимал все.

- А раньше ты об этом сказать не мог? - укоризненно молвил Намазов.

- Не мог, - стремительно садясь, ответил Чертослепов и опять не солгал. Как, интересно, он мог бы сказать об этом раньше, если минуту назад он и сам этого не знал.

- А что? - повеселев, проговорил Шерхебель. - Отчалим утречком, выгребем за косу, запустим мотор…

Замдиректора пришел в ужас.

- Мотор? Какой мотор?

Шерхебель удивился.

- Могу достать японский, - сообщил он. - Такой, знаете, водомет: с одной стороны дыра, с другой - отверстие. Никто даже и не подумает…

- Никаких моторов, - процедил замдиректора, глядя снабженцу в глаза. Если уж гребное устройство вызвало у капитана Седьмых определенные сомнения, то что говорить об устройстве с мотором!

- Но отрапортовать в письменном виде! - вскричал Намазов. - И немедля, сейчас!..

Тут же и отрапортовали. В том смысле, что, мол, и впредь готовы служить пропаганде гребного спорта. Чертослепов не возражал. Бумага представлялась ему совершенно безвредной. В крайнем случае, в верхах недоуменно пожмут плечами.

Поэтому, когда машинистка принесла ему перепечатанный рапорт, он дал ему ход, не читая. А зря. То ли загляделась на кого-то машинистка, то ли заговорилась, но только, печатая время прибытия гребного устройства к пристани Баклужино, она отбила совершенно нелепую цифру - 1237. Тот самый год, когда победоносные тумены Батыя форсировали великую реку Итиль.

И в этом-то страшном виде, снабженная подписью директора, печатью и порядковым номером, бумага пошла в верха.

Впоследствии электрик Альбастров будет клясться и целовать крест на том, что видел капитана Седьмых в толпе машущих платочками, но никто ему, конечно, не поверит.

Истово, хотя и вразброд шлепали весла. В осенней волжской воде шуршали и брякали льдышки, именуемые шугой.

- Раз-два, взяли!.. - вполголоса, интимно приговаривал Шерхебель. - Выгребем за косу, а там нас возьмут на буксир из рыбнадзора, я уже с ними договорился…

Командор Чертослепов уронил мотнувшиеся в уключинах весла и схватился за сердце.

- Вы с ума сошли! - зашипел на него Намазов. - Гребите, на нас смотрят!..

С превеликим трудом они перегребли стрежень и, заслоненные от города песчаной косой, в изнеможении бросили весла.

- Черт с тобой… - слабым голосом проговорил одумавшийся к тому времени Чертослепов. - Где он, этот твой буксир?

- Йех! - изумленно пробасил Афанасий, единственный не задохнувшийся член экипажа. - Впереди-то что делается!

Все оглянулись. Навстречу лодке и навстречу течению по левому рукаву великой реки вздымался, громоздился и наплывал знаменитый волжский туман. Берега подернуло мутью, впереди клубилось сплошное молоко.

- Кранты вашему буксиру! - бестактный, как и все электрики, подытожил Альбастров. - В такую погоду не то что рыбнадзор - браконьера на стрежень не выгонишь!

- Так а я могу грести! - обрадованно предложил Афанасий.

Он в самом деле взялся за весла и десятком богатырских гребков окончательно загнал лодку в туман.

- Афоня, прекрати! - закричал Чертослепов. - Не дай бог перевернемся!

Вдоль бортов шуршала шуга, вокруг беззвучно вздувались и опадали белые полупрозрачные холмы. Слева туман напоминал кисею, справа - простыню.

- Как бы нам Баклужино не просмотреть… - озабоченно пробормотал Шерхебель. - Унесет в Каспий…

Командор Чертослепов издал странный звук - словно его ударили под дых. В многослойной марле тумана ему померещилось нежное бежевое пятно, и воображение командора мгновенно дорисовало страшную картину: по воде, аки посуху, пристально поглядывая на гребное устройство, шествует с блокнотом наготове капитан Седьмых… Но такого, конечно, быть никак не могло, и дальнейшие события покажут это со всей очевидностью.

- Хватит рассиживаться, товарищи! - нервно приказал Чертослепов. - Выгребаем к берегу!

- К какому берегу? Где вы видите берег?

- А вот выгребем - тогда и увидим!

Кисея слева становилась все прозрачнее, и вскоре там проглянула полоска земли.

- Странно, - всматриваясь, сказал Намазов. - Конная милиция. Откуда? Вроде бы не сезон…

- Кого-то ловят, наверное, - предположил Шерхебель.

- Да прекратите вы ваши шуточки! - взвизгнул Чертослепов - и осекся. Кисея взметнулась, явив с исключительной резкостью берег и остановившихся при виде лодки всадников. Кривые сабли, кожаные панцири, хворостяные щиты… Темные, косо подпертые крепкими скулами глаза с интересом смотрели на приближающееся гребное устройство.

Туман над великой рекой Итиль истаял. Не знающий поражений полководец, несколько скособочась (последствия давнего ранения в позвоночник), сидел в высоком седле и одним глазом следил за ходом переправы. Другого у него не было - вытек лет двадцать назад от сабельного удара. Правая рука полководца с перерубленным еще в юности сухожилием была скрючена и не разгибалась.