Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – оверлорд

Если бы ко всему этому богатству подойти с умом, да еще с моей немалой властью… которой у меня, кстати, еще нет, но могу обрести… зато вот с умом, гм… До этого момента был уверен, что все могу и все умею, как всякий болельщик на трибуне всегда знает, как играть, но вот смотрю на карту и впервые начинаю чувствовать, что туплю.

– Многовато, – проговорил я вслух, – многовато… Со стороны ложа пискнуло:

– Ваша милость, мне что-то нужно сделать?

– Лежать молча, – буркнул я, – если ты, конечно, женщина. Я ж тебе сказал, спи!

– Как можно, ваша милость…

– Вы мне спящими нравитесь больше.

– Лицом к стенке? – поинтересовалась она робко.

– Догадливая, – похвалил я. – Лицом – как хочешь, но чтоб задницей ко мне.

За окном луна в злом темном небе набухла, как нарыв, что вот-вот прорвется, я даже различаю более светлые участки, откуда брызнет святящийся гной, тень которого и так заливает замершую в испуге землю. В ночном морозном воздухе то и дело проносится нечто огромное и опасное, но я тоже опасен, так что ночные звери лишь заглядывают на лету в окно и пропадают в темноте, выискивая добычу попроще.

А может быть, никакие не чудовища, а простые летучие мыши. Или совы. Могут же летучие приспособиться к жизни в промерзшем лесу? Ну, особенно, если какому-то магу восхочется посмотреть, что из этого получится? Две трети открытий получены в результате попыток ответить на детский вопрос: а что получится, если?..

Ночью пас в горах овец, а они, сволочи, все разбегаются, либо прут, куда хотят, падают в ямы, лезут в пещеры, любые щели. А десяток сторожевых псов, что должны бы помогать с этой, как ее, пастьбой, затеяли драку: кто из них круче.

Проснулся злой и растерянный, все еще во власти поражения. И хотя понятно, что я вот, гроссграф, но поражение даже во сне удручает.

К тому же я в какой-то мере в самом деле, этот… чабан. Вообще всех лордов сравнивают с пастухами. Даже Иисус всегда этот самый пастырь, а на картинах то и дело с ягненочком на руках. Ага, теперь представляю, как искал и где мог найти этого хитрого засранца!

К счастью для меня, я до этого времени вообще не пас и не имел дел с отарой: все мимо, на Юг, как три сестры.

А сейчас вот да, на мне стадо. Зиму просидит в хлеву, а весной будь добр, ищи для него пастбище с хорошей травой.

Медленно зрела идея, что хотя барон Альбрехт, Митчел, Растер и Макс хороши, но на всю Армландию их маловато. Чтобы махину такой провинции держать, нужны крепкие плечи. К примеру, хорошо бы часть полномочий передать моим верным вассалам из Амальфи, Амило и Вексена: Гунтеру, Тюрингему, Зигфриду, Ульману…

За столом шумит и стучит ножами плавно перетекший из ужина в завтрак пир. При моем появлении встали, я сказал «вольно» и опустил зад в главное кресло. Слуги поспешно принялись заставлять столешницу передо мной горячими блюдами, уже знают мои вкусы.

Барон Альбрехт с той стороны стола сказал негромко:

– Сэр Ричард, что задумали на этот раз?

– Видно? – спросил я.

– Еще как, – заверил он. – Вам надо уметь скрывать мысли.

– Даже от своих?

– От своих особенно, – подчеркнул он. – Даже самые преданные вам люди имеют собственное мнение, что может отличаться от вашего. Они могут попытаться отговорить вас. А свои опасны тем, что чужих можете послать к дьяволу, а своих послушаете: свои же, зла не желают…

Я покрутил головой, пальцы мои уже раздирают горячее мясо, ноздри ловят запахи, а желудок подпрыгивает в ожидании добычи.

– Да… Ладно, все равно не проболтаюсь!

– Но снова вылазка?

– Ненадолго. – заверил я.

– Цель?

– Размять коня и Пса, а то уже и меня пугают своими разъевшимися мордами. Какие там морды! Морды – это что-то понятное, а у них уже и не знаю что.

– Ну да, – ответил он саркастически, – так и поверю, что ненадолго!

– А почему нет? Любой лорд так бы сделал. Он фыркнул:

– Пошел бы я к любому лорду! Да еще остался бы в его замке на зиму, будто у меня своего нет… Ладно, сэр Ричард, не говорите, я не обижаюсь. Значит, что-то очень важное.

Если бы, подумал я с тоской. Просто хочу навестить вассалов в своих владениях. У меня один Амальфи чего стоит! А Вексен и Амило тоже… Интересно, выполнил ли Гунтер мое распоряжение насчет производства композитных луков? Да и вообще, что там творится… Не забыли, что хозяин – я? Есть у меня еще один замок, где я получил амулет-копалку, но те владения наверняка уж потеряны. Что ж, легко пришло – легко ушло…

Митчел наклонился в нашу сторону, прислушиваясь, а когда мы замолчали, сказал удивленно:

– Куда в такую бурю ехать? Не заметили, что метель снова разыгралась?

– От метели можно удрать, – заметил я.

– Но зима еще не кончилась! Я вздохнул:

– Ладно, Митчел, только тебе, как старому соратнику, по великому секрету…

Он насторожился, сказал шепотом:

– Клянусь, никому!

– Ко мне явился, – сообщил я, – некто в белом и с крыльями. Огромный такой, но лик сверкающ, не рассмотрел, что там. И трубным гласом велел… Дословно я не разобрал, но нечто вроде: иди и внемли! Вот и пойду, пойду, пойду…

Он спросил жадно:

– А внемлять будете?

– А что это?

Он развел руками:

– Не знаю. Но вы ж паладин…

– Да вот такой я паладин, – вздохнул я. – Ладно, главное – ввязаться в драку, а там уже и повнемлю.

Когда через полчаса я проходил через нижний зал, за пиршественным столом шел горячий спор, кто же явился в видении сэру Ричарду, гроссграфу Армландии. Ангелы были отброшены сразу: пусть являются простолюдинам, а мне явился то ли серафим, то ли архангел. Скорее архангел, все-таки серафимы неотлучны от Творца, а вот архангел – да…

– Михаил являлся, – убежденно гудел сэр Растер. – Он самый расторопный!

– А Гавриил самый быстрый, – возразил Макс. – Его посылали чаще.

– Нет, – сказал сэр Растер еще тверже, – только Михаил! Михаил – рыцарь, архистратиг над рыцарями, первый рыцарь небесного королевства. Это ж он дрался, аки лев рыкающий и алкающий, с Люцифером, который был тогда еще сильнейшим ангелом! Это ж надо, семьдесят шесть дней и ночей драться, не выпуская оружия из рук!.. Только такой и мог явиться сэру Ричарду, ибо не мог Господь послать к нашему лорду какого-то мальчишку-ангела…

Я чуть было не показал умность, напомнив, что ангелы никогда никому не являлись мальчишками, тем более – розовощекими детишками с крылышками, какими их рисуют на рождественских открытках Тицианы и прочие Рембрандты. Всегда – только зрелыми особями, всегда – мужчинами. Впрочем, людям приятнее представлять ангелов младенцами, вот и закрепилась такая дурь.

– А что делает архангел Сандальфон? – спросил барон Альбрехт лениво. – Он такой тихий, что о нем и не слышно! Про Уриэля слышал, про Иегудиила слышал, а вот Сандальфон что-то совсем не сторожит, не воюет, советы Творцу не подает…