Глен Кук - Помощники Ночи

– Я что, умираю и мне необходимо последнее причастие? – прошептал легат.

– Господин? Ах нет. Нет. Я всего-навсего лечащий брат. Не пытайтесь встать. Откроются раны.

Донето вспомнил, как кинжалы вонзались в его тело, причиняя нестерпимую боль. Сейчас боль его не беспокоила. Однако он ощущал многочисленные повязки. Донето чувствовал стежки, которыми были стянуты раны.

– Я тяжело ранен?

– Вы остались в живых лишь благодаря милости Божьей. Или благодаря невероятному везению. Вас ранили шесть раз. Две раны очень глубокие. Вероятно, их нанесли мечом. Вы потеряли много крови.

– А вот вашим товарищам не повезло. Все трое убиты, – продолжил брат, видя, что Бронте не проявляет интереса.

«Так им и надо. Надо было лучше выполнять свое дело». Однако Донето не выразил свои мысли вслух.

– Кто покушался на меня? И почему?

– Думаю, грабители, – пожал плечами брат.

Это были не грабители. Их подослали. Наемники хорошо знали свое дело. Они не были новичками. Бронте Донето намеревались убить.

– Думаете? А что они сказали?

Казалось, этот вопрос поставил брата в тупик.

– Их арестовали, не так ли?

– Да нет.

«Конечно же, нет», – подумал Донето. Он решил приказать уцелевшим охранникам расследовать это дело. От местных властей не было никакого толка.

Но его люди сразу же поняли, что им никто ничего не скажет.

– Ваше превосходительство, хотя об этом прямо не говорили, я уверен, народ разочаровался, что вы не погибли, – сообщили охранники.

Донето предположил, что убийцы, живущие где-то в этой области, запугали местное население. Позже его посетила другая мысль: конекийцы могли желать ему смерти безо всякого давления извне.

Лежа в постели без движения, легат много размышлял о той ситуации, которая сложилась в Конеке, а также о том, как к ней относились простолюдины. Сделанные им выводы приводили его в бешенство. Да еще в какое бешенство. Впрочем, истина могла в будущем сослужить неплохую службу.

– На мою жизнь покушались мэйзеланские еретики, – сказал Донето Серифу.

Епископ наконец-то оторвался от своих прелюбодеяний и навестил легата.

– Это глупо. Они проповедуют мир. И не посмеют никого убить, – возразил Сериф.

– Даже папского посла, который является их заклятым врагом?

– Особенно посла. Им не нужны лишние неприятности.

Еретики лишь хотят, чтобы Брос оставил их в покое. Конекийцы желают того же.

– Неважно, выдвиньте против них обвинение.

– Но никто не поверит. Все решат, что вы специально организовали нападение, дабы потом переложить вину на еретиков. – В голосе епископа послышались виноватые нотки. И в его голове зародились подобные подозрения.

Донето оказался в безвыходном положении. За время, проведенное среди черни, легат понял, с каким презрением и подозрением простолюдины относятся к Бросу, Церкви и всему, что с ними связано. Однако хуже всего оказалось то, что епископские конекийцы были куда критичнее мэйзеланских собратьев.

Благодаря кровавой ночи стало ясно: конекийцы убеждены, что все социальные беды и нравственное разложение исходили от Броса и острова Кроне, где находился Дворец Патриарха.

– Тогда обвините в покушении этого сифилитика из Висэсмэнта.

– Как скажете. Хотя в это тоже никто не поверит.

– А чему они поверят? – Донето заставил себя успокоиться. Он почувствовал, как расходятся швы.

– Любым слухам, которые касаются Патриарха и Коллегиума, какими бы нелепыми они ни были.

– И все же, кто пытался меня убить?

– Возможно, грабители, – пожал плечами епископ. Затем, увидев, что Донето готов взорваться, поспешно добавил: – А может, и сторонники Чистого, которые действовали без его разрешения. Или тот, чью собственность мы конфисковали.

– Как кому-то вообще удалось пронюхать обо мне? Эта миссия должна была держаться в тайне. Даже вы ничего обо мне не знаете.

– Я никому не говорил о вас. Еще раз скажу, возможно, на вас напали грабители. Или же кто-то в Бросе решил убить вас здесь. Очень удобное решение проблемы. В Конеке никто не обратит на вашу смерть никакого внимания. – Епископ вновь покачал головой.

Грабители? Чушь. Они не нападают на вооруженных людей.

К убийству в политических целях прибегали довольно редко. А уж если такая необходимость и возникала, то действовали иными путями. Когда человеку несказанно везло или же он раскрывал некий хитроумный заговор, в дело пускали яд или кинжал. Все происходило без свидетелей. Если только… Если только кто-то не пытался таким образом предупредить кого-нибудь. Например, самого Великого.

Донето больше никому не мог доверять. А что если за нападением стоял Сериф? Или герцог Тормонд? Последний командовал воинами. Атакующие вполне могли быть солдатами. Но откуда герцог узнал о Донето?

– Позовите моего человека, Трондела. Мне необходимо переговорить с ним. – Мика Трондел среди уцелевших охранников занимал теперь главенствующее положение. Донето жаждал отправиться в путь, как только ему полегчает. Легат хотел почувствовать себя в безопасности, пока еще был способен хоть что-то ощущать.

Он разберется, что творится в Конеке, после того как окажется в безопасном месте. И пощады не будет.

Задание провалено. И, как подозревал Донето, сама собой проблема не решится.

Легату не терпелось поскорее покинуть Антекс, однако лечащие его братья настаивали на том, что для полного выздоровления ему потребуется еще немало времени. В конечном итоге они позволили Донето отправиться в особняк епископа Серифа, который располагался на усыпанных виноградниками холмах, возвышающихся над городом. Там уцелевшим охранникам будет легче охранять его.

Во время этого небольшого путешествия случилось то, о чем предупреждали братья. Раны Донето открылись. Легат начал борьбу с инфекцией, которая длилась несколько месяцев.

Торговый корабль оказался слишком маленьким. Его бросало из стороны в сторону, словно пробку. Даже когда море было спокойно, судно трещало и скрипело, грозя развалиться на части. Стоял невыносимый запах. Когда начинался шторм, пассажирам не оставалось ничего другого, как только крепко ухватиться за что-нибудь. Единственным плюсом этого путешествия для Элса стало то, что ему не пришлось пешком идти в Стаклирход, марая ботинки. Ша-луг лежал на мешке, вероятно, набитым контрабандным хлопком. Законы Дреангера запрещали продавать этот товар халдарам. Однако торговцы никогда не обращали внимания на религиозные учения и политические указы. В надежде урвать кусочки объедков над палубой кружили чайки, однако им приходилось довольствоваться мелкой рыбешкой, всплывающей на поверхность перед носом судна. Облака лишь изредка проплывали по небу. Его синева слепила глаза, и, казалось, что небосвод вот-вот рухнет.