Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

– Что такое? Что ты там увидела?

– Рана у тебя на груди. Ее больше нет.

Он провел рукой по груди, ощупал кожу.

– Она зажила. И я этого не делал. – Он подошел к краю кровати. – Посмотри на свои руки.

Я посмотрела и увидела, что следы когтей исчезли. Руки зажили. Я провела ладонями по бедрам – они не зажили. Следы ногтей, наполненные кровью, красный след зубов Дойла, присосавшийся рот, оставивший красное пятно там, где была рана.

– А почему зажило все, кроме этих следов?

Он покачал головой:

– Не знаю.

Я посмотрела на него пристально:

– Ты говорил, что моя инициация в силу исцелила Роана, но что, если дело было не в первом приступе силы? Если это часть возможностей моей обретенной магии?

Я видела, как до него доходит смысл моих слов.

– Это бывает, но исцеление сексом – это не дар Неблагого Двора.

– Это дар Благого Двора, – сказала я.

– В тебе есть их кровь, – ответил он тихо. – Я должен доложить королеве.

– О чем?

– Обо всем.

Я поползла по кровати, все еще полуголая, потянулась к нему рукой. Он отодвинулся, вцепившись в стену, будто я угрожала ему.

– Нет, Мередит, больше не надо. Королева, быть может, простит нас, поскольку это было случайно, и ей будет приятно, что у тебя есть еще одна сила. Это может нас спасти, но если ты тронешь меня еще раз... – Он мотнул головой. – Она не пожалеет нас, если мы сойдемся еще раз этой ночью.

– Я только хотела тронуть тебя за руку, Дойл. Хотела сказать, что нам стоит поговорить до того, как ты начнешь выбалтывать все королеве.

Он отодвинулся к краю стены, где она уходила за угол.

– У меня только что была первая разрядка за столько сотен лет, сколько ты себе и вообразить не можешь, а ты вот так сидишь... – Он снова покачал головой. – Ты только тронешь меня за руку, но у меня самообладание не безгранично – мы только что это доказали. Нет, Мередит, одно прикосновение – и я могу рухнуть на тебя и сделать то, что мне хочется сделать с той секунды, как я увидел твои груди, трепещущие надо мной.

– Я могу одеться.

– Это будет хорошо, – сказал он, – но все равно я должен буду ей доложить, что случилось.

– А что она, посмотрит счетчик расхода спермы? Секса у нас не было. Зачем же ей рассказывать?

– Она – Королева Воздуха и Тьмы, и она узнает. Если мы не сознаемся, а она проведает, наказание будет в тысячу раз горше.

– Наказание? Это же была случайность!

– Я знаю, и это может нас спасти.

– Ты серьезно говоришь, что она подвергнет нас тому же наказанию, как если бы мы намеренно совокупились?

– Смерть под пыткой, – сказал он. – Надеюсь, что нет, но это было бы ее право.

Я покачала головой:

– Да нет, она не станет тебя терять после тысячи лет службы из-за случайности.

– Я тоже на это надеюсь, принцесса, от души надеюсь. Он повернул за угол – в ванную.

– Дойл! – позвала я.

Он вернулся из-за угла:

– Да, принцесса?

– Если она скажет, что нас за это казнят, то есть один светлый момент.

Он склонил голову набок, почти птичьим движением:

– И этот момент?

– Сможем заняться сексом – настоящим, тело в тело. Если тебя за что-то казнят, то пусть уж хотя бы не зря.

Вереница чувств промелькнула у него на лице (я опять ни одного не поняла), потом появилась улыбка.

– Я никогда не думал, что смогу предстать перед королевой с такими вестями и не знать точно, чего я хочу от нее услышать. Ты – искушение, Мередит, такое искушение, за которое мужчина готов заплатить жизнью.

– Я не хочу твоей жизни, Дойл, хочу только твоего тела.

От этих слов он ушел в ванную смеясь – все лучше, чем плакать. Я быстро надела рубашку и была уже под одеялом, когда он вернулся. Лицо у него было серьезное, но он сказал:

– Нас не накажут. Хотя она слегка намекнула, что хотела бы видеть, как ты лечишь этой обретенной силой.

– Я в ее секс-шоу не буду участвовать.

– Я это знаю, и она тоже, но ей все равно любопытно.

– Пусть любопытствует. Так нас не казнят, никого из нас?

– Нет, – ответил он.

– Так почему ты все так же мрачен?

– Мне не во что переодеться.

Я не сразу сообразила, о чем он. Потом раскопала пару мужских боксерских трусов. Чуть тесных в бедрах, потому что у Дойла и Роана размеры не совсем совпадают, но все же трусы годились.

Дойл взял их и вернулся в ванную. Я думала, что он быстро вернется и ляжет спать, но услышала, как зашумел душ. В конце концов я бросила несколько подушек на спальные мешки и повернулась на бок, чтобы заснуть. Я не была уверена, что заснуть мне удастся, но Дойл пробыл в душе долго. Последнее, что я слышала, пока на меня не накатил сон, был шум фена. Как Дойл вышел из ванной, я не слышала. Просто когда я утром проснулась, он стоял надо мной с чашкой горячего чая в одной руке и билетами на самолет для нас – в другой. Не знаю, спал ли Дойл на спальных мешках и вообще спал ли в эту ночь.

Дойл любезно предоставил мне место у окна, а сам вытянулся на своем кресле, вцепившись в подлокотники и застегнув привязной ремень. Когда самолет взлетал, Дойл закрыл глаза. Обычно я люблю смотреть, как уходит вниз земля, но сегодня смотреть, как сереет Дойл, было куда забавнее.

– Как это ты можешь бояться летать? – спросила я.

Он не разжал век, но ответил мне:

– Я не боюсь летать. Я боюсь летать самолетами.

Голос его звучал очень разумно и осмысленно.

– Так ты можешь скакать на крылатом коне и не бояться? Он кивнул и открыл глаза, когда самолет наконец выровнялся.

– Я много раз на них ездил.

– Отчего же тебе так не по душе самолеты?

Он посмотрел на меня так, будто ответ я должна была знать:

– Металл, принцесса Мередит. Мне неуютно, когда меня окружает столько металла, созданного человеком. Он действует как барьер между мною и землей, а я – создание земли.

– Как ты сам заметил, Дойл, нечистокровность имеет свои преимущества. У меня с металлом проблем нет.

Он на этот раз не просто посмотрел, но и повернулся ко мне:

– Ты можешь исполнять большие арканы в таком металлическом склепе?

Я кивнула:

– Никогда не видела магии, которую я не могла бы так же легко исполнять в металлическом склепе, как и вне его.

– Это может оказаться полезным, принцесса.

Стюардесса, длинноногая блондинка с идеальным макияжем, остановилась возле кресла Дойла и наклонилась так, чтобы он мог заглянуть ей в вырез, если захочет. Она предоставляла ему такой шанс каждый раз, когда проходила мимо нас. За последние двадцать минут она прошла трижды, спрашивая, не хочет ли он чего-нибудь. Вообще чего-нибудь. Он отказывался. Я попросила красного вина.

На этот раз она его принесла. Так как мы летели в первом классе, то его подали в бокале на длинной ножке – чтобы проще было пролить на себя, если самолет попадет в турбулентность. Что и случилось.