Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

Я погладила Кеелин по спине, по густым, похожим на мех волосам и поняла, что плачу.

Сладкий, почти птичий голос Кеелин утешал меня:

– Все хорошо, Мерри, все хорошо.

Я замотала головой и отодвинулась, чтобы заглянуть ей в лицо.

– Нет, не все.

Она подняла пальцы к моему лицу, ловя слезы. Она плакать не умела. Какой-то генетический выверт оставил ее без слезных протоков.

– Ты всегда плакала вместо меня, но сейчас не надо.

– Как же тут не плакать?

Я оглянулась на Кела, который тихо перешептывался с Дойлом. Сиобхан глядела на меня, глядела в упор. Я ощущала ее смертоносный взгляд даже сквозь шлем, хотя глаз ее не видела.

Она не забудет, что я применила против нее магию и победила, то есть не проиграла. Не забудет и не простит никогда.

Но это проблема не на сегодня. Я повернулась к Кеелин. Пожалуйста, по одной катастрофе за раз. Я нащупала руками твердый кожаный ошейник.

Она коснулась моих рук:

– Мерри, что ты делаешь?

– Снимаю это с тебя.

Она мягко потянула мои руки вниз:

– Не надо.

Я замотала головой:

– Как ты можешь... как ты могла?

– Не начинай снова плакать, – сказала Кеелин. – Ты знаешь, зачем я так поступила. У меня осталось еще только несколько недель, до Самайна. Три года будет. Если я не буду с ребенком, то я освобожусь от Кела. Если буду, ему придется обращаться со мной как с женой или вообще ко мне не прикасаться.

Она так спокойно говорила об этом, с таким ужасным, нерушимым спокойствием, будто это было совершенно... обыкновенно.

– Не понимаю этого, – сказала я.

– Я знаю. Но ты всегда была особой королевской крови, Мерри. – Она положила ладонь мне на губы прежде, чем я успела возразить, а другими руками все так же держала мои запястья. – Я знаю, что с тобой обращались как с бедной родственницей, Мерри, но ты и они – одно. Их кровь в твоих жилах, и они... – Она убрала руку от моих губ, но все сильнее стискивала мне запястья. – Ты член клуба, Мерри. Ты в этом большом доме, а мы ждем снаружи под ветром и снегом, прижав лица к стеклу.

Я взглянула в ее трепетные карие глаза:

– Ты обращаешь против меня мою же метафору.

Она погладила мою щеку левой верхней рукой – своей ведущей рукой.

– Я слыхала, как ты ею часто пользовалась, когда мы росли с тобой.

– Если бы я попросила, ты бы поехала со мной?

Она улыбнулась, и даже при луне было видно, что улыбка горькая.

– Разве что ты была бы со мной каждую минуту день и ночь, иначе ты не смогла бы защитить меня своим гламором. – Она покачала головой. – На взгляд людей я слишком отвратительна.

– Ты не...

На этот раз она остановила меня просто взглядом.

– Я как ты, Мерри. Я не дюриг и не брауни.

– А Кураг? Он неровно к тебе дышал.

Она опустила голову.

– Действительно, среди некоторого типа гоблинов я считаюсь сногсшибательной. Дополнительные конечности, а особенно дополнительные груди – это у них марка высокой красоты.

Я улыбнулась:

– Помню, как ты меня взяла с собой на бал гоблинов. Меня они сочли слишком простенькой.

Кеелин улыбнулась, но покачала головой:

– Но они старались с тобой танцевать, уродка ты или нет. – Она подняла глаза, встречая мой взгляд. – Они все хотели коснуться кожи принцессы королевской крови, потому что знали: без изнасилования им никогда не быть ближе к твоему манящему телу.

Я не знала, как реагировать на горечь в ее голосе.

– Не твоя вина, что ты выглядишь так, как ты, а я – как я. Ничья вина. Мы такие, как мы есть. Благодаря тебе я увидела Двор и всю эту блестящую тусовку. Я не могу вернуться к Курагу и его гоблинам после той жизни, которую ты мне показала. Я была бы довольна стоять за твоим стулом на пирах до конца моих дней, но вдруг все потерять... – Она выпустила мои руки и шагнула назад. – Я не могла вынести потерю всего, когда ты сбежала. – Она засмеялась, и смех был по-прежнему как птичья трель, но с издевкой, и я услышала в нем эхо от хохота Кела. – К тому же Келу нравятся женщины с четырьмя грудями, и он говорит, что никогда не спал ни с одной, которая могла бы обернуть его белое тело двумя парами ног.

Кеелин тихо и сухо всхлипнула, и я поняла, что она плачет. То, что у нее нет слез, еще не значит, что она не может плакать.

Она повернулась и пошла обратно к Келу. Я не стада ее удерживать. Она упрекнула меня, что я показала ей луну, которую ей не достать. Может быть, Кеелин и права. Может быть, я нехорошо с ней обошлась, но я не хотела этого. Конечно, от того, что я не хотела, ей не легче.

Я несколько раз очень медленно и глубоко вдохнула осенний воздух, стараясь снова не заплакать. Воздух был так же сладок, как и прежде, но уже не доставлял того удовольствия.

– Мне очень жаль, Мередит, – сказал Баринтус.

– Меня жалеть не надо, Баринтус, не я на поводке у Кела.

Гален тронул меня за плечо и хотел обнять меня, но я отстранила его рукой.

– Не надо, пожалуйста. А то я разревусь.

Он слегка улыбнулся:

– Надо будет запомнить на будущее.

Дойл подплыл к нам. Он сдвинул капюшон плаща, но почти невозможно было отличить, где кончаются черные волосы и начинается черная ткань. Я видела только, что висящие спереди пряди собраны в пучок на темени, открывая остроконечные уши. Серебряные сережки блестели при луне. Некоторые из этих колеи он заменил на кольца большего размера, и когда он двигался, они соприкасались, музыкально и тихо позванивая. Когда он встал перед нами, я увидела, что некоторые из них украшены павлиньими перьями – такими длинными, что доставали до плеч.

– Баринтус, Гален, мне кажется, что наш принц отдал вам приказ.

Баринтус подошел, нависая над ним. Если Дойла и можно было запутать размерами, он этого не показал.

– Принц Кел сказал нам, что он отведет Мередит к королеве. Я счел это непродуманным.

Дойл кивнул:

– Мередит к королеве отведу я. – Он посмотрел мимо Баринтуса на меня. Трудно было бы точно сказать в темноте, но, кажется, он улыбнулся своей едва заметной улыбкой. – Полагаю, что наш царственный принц уже достаточно пообщался со своей кузиной для одного раза. Я не знал, что ты умеешь вызывать Землю.

– Я ее не вызывала. Она мне предложила себя.

Слышно было, как он удивленно вдохнул и медленно выпустил воздух.

– А, это другое дело. В чем-то эта сила уступает силе тех, кто способен спихнуть Землю с ее дороги. В чем-то другом это примечательнее, потому что местная земля приветствовала твое возвращение. Она признает тебя. Интересно.

Он повернулся к Баринтусу:

– А теперь, я думаю, вас ждут в другом месте. Обоих.

Голос его прозвучал спокойно, но под обыденными словами звучало что-то темное и грозное. Дойл всегда умел управлять подчиненными с помощью голоса и самые невинные слова умел произносить с самой зловещей угрозой.