Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

Он хотел пошутить, но я не засмеялась.

– Боюсь, что именно таковы будут чувства у всех. Я одна, а вас – двадцать семь.

– А ты должна переспать со всеми нами?

– Она так не говорила, но настаивает, чтобы я спала с ее шпионом, кто бы это ни оказался.

– Некоторых стражей ты терпеть не можешь, Мерри, и они тебе платят взаимностью. Она не может ожидать, что ты станешь спать с ними. Бог и Богиня, если один из тех, кого ты ненавидишь, тебя обрюхатит... – Он не договорил.

– Я попадусь в западню брака с мужчиной, которого не выношу, и он станет королем.

Рис заморгал, белая повязка на глазу пустила блики, когда он помотал головой.

– Я об этом не подумал. Честно говоря, я думал только о сексе, но ты права – один из нас будет королем.

Я посмотрела на серые простыни паутины. Они были пусты, но...

– Может быть, не стоит об этом говорить вот под этим?

Он поднял глаза на паутину:

– Дельная мысль. – Он снова предложил мне руку. – Позволено ли будет мне проводить тебя на банкет, миледи?

Я взяла его под руку:

– С удовольствием.

Он похлопал меня по руке:

– Очень надеюсь на это, Мерри, очень надеюсь.

Я засмеялась, и звук странным эхом отдался в коридоре, раскачивая паутину. Как будто потолок поднялся выше, намного выше, в бескрайнюю тьму, которую только паутина закрывала от нас. Смех мой затих намного раньше, чем мы вышли из-под паутины.

– Спасибо, Рис, что ты понял, чего я боюсь, а не стал думать только о том, что пришел конец сотням лет целомудрия.

Он прижал мою руку к губам:

– Я живу только чтобы служить тебе униженно... или возвышенно, или в любой позе, которую ты выберешь.

Я ткнула его в плечо:

– Перестань!

Он усмехнулся.

– Рис – такого имени нет ни у одного из известных богов смерти. Я вас изучала в колледже, и тебя там не было.

Он вдруг очень внимательно стал рассматривать узкий коридор.

– Теперь мое имя – Рис, Мерри. И не важно, кем я был раньше.

– Еще как важно.

– А почему? – спросил он и стал вдруг серьезным, будто задал очень взрослый вопрос.

А я, глядя, как он светится белым и сияет в сером свете, не ощущала себя взрослой. Ощущала себя усталой. Но в его взгляде был вопрос, требование ответа, и я должна была ответить.

– Я просто хочу знать, с кем имею дело, Рис.

– Ты меня знаешь всю жизнь, Мерри.

– Тогда скажи.

– Мне не хочется говорить о давно ушедшем, Мерри.

– А если я тебя позову к себе в кровать? Тогда ты мне расскажешь свою тайну?

– Ты меня искушаешь.

Я коснулась изборожденного шрамами лица, провела пальцами по грубым рубцам, потом по мягкости полных губ.

– Нет, Рис, не искушаю. Ты красив. Ты мой друг уже много лет. Ты защищал меня, когда я была моложе. И плохой было бы благодарностью, если бы я оставила тебя в целибате, когда могу положить ему конец, плюс еще тот факт, что провести губами вниз по этой стиральной доске твоего живота – моя постоянная сексуальная фантазия.

– Странно, и у меня та же фантазия, – сказал он. Потом подвигал бровями, до жалости плохо изображая Гручо Маркса. – Может быть, зайдем ко мне посмотреть мои гравюры?

Я улыбнулась и покачала головой.

– Ты бывал в кино после того, как фильмы стали цветными?

– Нечасто.

Он протянул мне руку, и я ее приняла. Мы пошли по коридору рука в руке, и это было по-дружески. Я думала, что из всех стражей, которые мне нравятся, Рис станет самым назойливым, когда услышит о возможности секса. Но он оказался настоящим джентльменом. Еще одно доказательство, что я его на самом деле не понимаю.

Двери в конце коридора сегодня были невелики: в рост человека. Иногда они бывают такие, что и слон спокойно пройдет. Были они светло-серые с золотыми краями, очень в стиле Луи какого-нибудь. Я не стала спрашивать Риса, не сменила ли королева убранство. Ситхен, как и Черная Карета, сам себя декорировал.

Рис открыл изящные створки дверей, но мы так и не прошли в них, потому что нас остановил Холод. Не в том дело, что он загораживал их физически, хотя это тоже имело место. Он переоделся в наряд королевы, и при виде его я встала как вкопанная. А Рис, наверное, потому что остановилась я.

Рубашка была полностью прозрачна, до такой степени, что непонятно было, то ли она белая, то ли это белеет кожа под ней. На груди она прилегала плотно, но рукава топорщились прозрачной тканью, стянутые чуть выше локтя широким аплике из сверкающего серебра. Остальная часть рукава спадала прозрачными складками, похожими на хрустальное утро. Сшита была рубашка серебряной нитью, сверкающей в каждом стежке. Штаны серебристого атласа отрезаны несколько ниже талии, и сквозь рубашку виднелись подвздошные кости. Попытайся Холод надеть белье, оно бы выглядывало из-под штанов. Единственное, почему эти штаны не падали, – они были неимоверно тесны. Белые шнурки над пахом, похожие на шнуровку корсета, заменяли молнию.

Волосы Холода были разделены на три секции. Верхняя собрана резной костью так, что серебристые волосы раскинулись вокруг головы подобно струям фонтана. Вторая секция просто стянута назад с обеих сторон и закреплена костяными заколками. Нижний ярус волос висел свободно, но их оставалось так мало, что тонкая серебристая вуаль подчеркивала тело, а не скрывала его.

– Холод, ты так красив, что этого почти не может быть!

– Она с нами обращается как с куклами, которых одевает по своему капризу.

Самое критическое замечание о королеве, которое я от него вообще слыхала.

– А мне нравится, Холод, – сказал Рис. – Вот это ты.

Он глянул на Риса мрачно:

– Это не я!

Никогда я не видела, чтобы этот высокий страж так злился из-за такой мелочи.

– Это всего лишь шмотки, Холод! И ничего с тобой не случится, если ты их будешь носить с изяществом. А вот если ты будешь показывать свое недовольство, то с тобой может случиться много чего нехорошего.

– Я выполнил волю моей королевы.

– Если она узнает, насколько тебе это не нравится, она придумает еще многое в том же роде. Ты ее знаешь.

Он скривился так, что сумел добиться морщин на своем идеальном лице. Но тут из дальней комнаты раздался вопль. Даже без слов я узнала голос. Голос Галена.

Я шагнула вперед – Холод не отступил.

– Холод, с дороги, – сказала я.

– Принц велел, чтобы его наказали, но любезно разрешил, чтобы это было не публично. Никто не смеет войти, пока наказание не кончится.

Я посмотрела на Холода в упор. С дороги мне его не столкнуть, а убивать его я не собиралась. Других вариантов не было.

– Мерри сегодня поименована сонаследницей, – сообщил Рис.

Холод посмотрел на меня, на него.

– Я этому не верю.

Гален снова вскрикнул, и у меня мурашки пошли по коже, руки сжались в кулаки.