Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

– За попытку шлепнуть или пощекотать – изгнание из игры навеки? Детка, это жестоко.

– Нет, это практично. Я не хочу кончить жизнь распятой на андреевском кресте.

Конечно, это был не тот случай. Я могла бы сказала Рису, и можно было бы исполнить это прямо здесь, у стены, и наказания бы не было. По крайней мере Андаис так сказала. Но я не верила тете. Она только мне сказала, что целибат отменен. Еще она мне сказала, что Эймон в курсе, а он – ее консорт, ее создание. Что, если я сейчас прижму Риса к стене, а королева передумает? Это будет безопасно лишь тогда, когда она объявит об этом публично. Тогда, и только тогда, я ей взаправду поверю.

Большой белый паук подкрался к краю паутины. Голова у него была не менее трех дюймов в поперечнике. Мне надо будет пройти прямо под этой тварью.

– Ты видела смертную, замученную до смерти за соблазнение стража, и запомнила это на всю оставшуюся жизнь. Долгая память, – сказал Рис.

– Я видела, что ее любимый палач сделал со стражем, преступившим запрет, Рис. Мне кажется, это у тебя память слишком короткая.

Я остановила его, потянув за руку, чуть не доходя до этого огромного паука. Я могла бы вызвать блуждающий огонек, но вряд ли он произвел бы на паука впечатление.

– Ты не мог бы вызвать что-нибудь посильнее блуждающего огонька? – спросила я.

Я смотрела на ждущего паука – тело его было в поперечнике больше моего кулака. Вдруг паутина над головой показалась тяжелее, как полная рыбы сеть, готовая пролиться мне на голову.

Рис посмотрел на меня с недоумением, потом поднял голову, будто впервые увидел толстые нити, шевеление наверху.

– Ты всегда не любила пауков.

– Всегда, – подтвердила я.

Рис подошел к пауку, который будто поджидал меня. Я осталась стоять посреди коридора, прислушиваясь к тяжелому шороху наверху.

Он ничего не сделал такого, что я бы увидела, – просто коснулся пальцем паучьего брюха. Паук засеменил прочь, потом резко остановился, затрясся, ноги его задергались. Он извивался, дергался, разрывая паутину, потом беспомощно повис на ее обрывках.

Я слышала, как десятки этих тварей засеменили прочь, спасаясь. Паутина колыхалась, как перевернутый океан. Бог и Богиня, их там сотни.

Белая туша паука стала усыхать, морщиться, спадаться, будто сдавленная огромной рукой. Жирное белое тело превратилось в сухую черную оболочку, и если бы я не знала, что это было, я бы сейчас не узнала паука.

Движение в паутине прекратилось. В коридоре стало тихо, только стоял, улыбаясь, Рис. Тусклый свет будто собрался вокруг его белых локонов и белого костюма, и Рис засветился на фоне серой паутины и еще более серого камня. Он улыбался мне радостно – обычной своей улыбкой.

– Годится? – спросил он.

Я кивнула.

– Я видела однажды, как ты это сделал, но это было в битве и твоя жизнь была под угрозой.

– Тебе жалко этого насекомого?

– Это не насекомое, а арахнид, и мне его не жалко. У меня никогда не было силы нужного рода, чтобы здесь спокойно пройти.

Но... на самом деле я думала, что он вызовет в руки огонь или яркий свет и отпугнет их. Я не думала, что он...

Он протянул мне руку, все так же улыбаясь.

Я смотрела на черную скорлупу, тихо покачивавшуюся в паутине от движения воздуха, вызванного нашими телами.

Рис улыбался все так же, но глаза его стали добрее.

– Я – бог смерти или был им когда-то, Мерри. А ты что думала, я зажгу спичку или буду вопить "бу-бу!"?

– Нет, но...

Я смотрела на протянутую руку. Смотрела дольше, чем было бы учтиво. Но наконец нерешительно потянулась к ней. Наши пальцы соприкоснулись, и он шумно выдохнул.

Рис смотрел на серебряную полосу у меня на пальце. Потом поднял глаза на меня.

– Мерри, можно?

Я всмотрелась в его светло-голубые глаза.

– Почему это так для тебя важно?

Интересно, не пошли ли уже слухи о том, что королева собирается сегодня объявить?

– Мы все надеялись, что она позвала тебя выбрать себе будущего консорта. Я решил, что если кольцо кого-то не узнает, то он дальше в состязании не участвует.

– Это ближе к истине, чем ты думаешь.

– Тогда можно мне?

Он пытался скрыть, насколько его это волнует, и не смог. В общем, его можно понять. И так будет всю эту ночь, как только весть распространится. Нет, не так, а гораздо хуже.

Я кивнула.

Он взял мою руку, медленно понес к губам, говоря при этом:

– Ты знаешь, что я никогда по своей воле не сделаю тебе плохого, Мерри.

И он поцеловал мне руку, губами задев кольцо. Оно встрепенулось – другого слова не подберу. Пламя прошло через меня, через нас обоих. Ощущение это стиснуло мне сердце, забилось в горле пойманной птицей.

Рис остался стоять нагнувшись над моей рукой, но я слышала, как он выдохнул: "Да!" Он разогнулся, глядя невидящими глазами.

Это была самая сильная пока что реакция кольца, и меня это обеспокоило. Говорит ли интенсивность реакции что-либо о вирильности мужчины, вроде какого-то титра спермы в сверхъестественном смысле? Ничего против Риса не имею, но если я буду сегодня с кем-то спать, то это скорее всего будет Гален. А это колечко может себе пульсировать до посинения. Я сама буду решать, кто со мной спит. Пока, естественно, дражайшая тетушка не подошлет ко мне шпиона.

Эту мысль я вытолкнула из сознания – сейчас не до нее. У тети в страже есть сидхе, которым я скорее воткну кинжал, чем поцелую, не говоря уже о большем.

Рис переплел пальцы с моими, прижав ладонь к кольцу. Второй импульс был сильнее, заставил меня невольно ахнуть. Ощущение – как будто меня нежно гладят где-то в глубине тела. Гладят там, где никогда не достать руке, но магия... магия не стеснена границами тела.

– Как хорошо! – выдохнул Рис.

Я убрала руку:

– Больше так не делай.

– Это было приятно, и ты это знаешь.

Я посмотрела в его горящее энтузиазмом лицо:

– Она хочет, чтобы я не просто нашла себе другого жениха. Она хочет, чтобы я выбрала себе для секса нескольких из всей стражи, тех, кого признает кольцо. Состязание, кто первым даст ей наследника королевской крови – Кел или я.

Он посмотрел пристально, будто пытаясь прочесть выражение моего лица.

– Я знаю, что ты не стала бы этим шутить, но это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Мне стало спокойнее, когда Рис тоже не поверил.

– Вот именно. Сейчас она говорит, что целибат отменен для моей скромной особы, но свидетелей не было. Я думаю, что она говорила искренне, но пока она не объявит об этом при всем Дворе, я буду действовать так, будто секс – табу по-прежнему.

Он кивнул:

– Что такое еще несколько часов после тысячи лет ожидания?

Я подняла брови:

– Всех мне сегодня не отработать, Рис, так что это больше, чем несколько часов.

– Раз я в очереди первый, так какая мне разница?