Терри Брукс - Меч Шаннары

Балинор без единого слова выслушал их замечания. Час назад он нашел своего отца, в пустой комнате в северной башне дворца Буканнахов. Старый король был мертв уже несколько дней, и врачи заключили, что ему в последнее время постоянно подсыпали в пищу яд. Стенмин никого не впускал в эту комнату, за исключением полубезумного Паланса, так что сохранить смерть Рула Буканнаха в тайне ему было нетрудно. Если бы мистику удалось убить Балинора, то он уже легко смог бы убедить Паланса открыть городские ворота армиям Повелителя Колдунов, тем самым разрушив Тирсис. В тот раз это ему почти удалось, и его последнее слово до сих пор не было сказано

— скрывшись от эльфов, Стенмин все еще прятался где-то в городе.

В самом буквальном смысле слова, принц Каллахорна сейчас держал в руках будущее всего Юга. Жители Тирсиса ожидали от рода Буканнахов надежного правления и сильной власти. Граничный Легион наилучшим образом выполнял свои боевые задачи под командованием Балинора. Теперь же принц оказался последним из своего рода, и все горожане смотрели на него как на нового вождя, хотя многие и не осознавали этого. Если с ним что-то случится, Легион лишится лучшего своего полководца, потеряет сердце своей боевой мощи, а королевство лишится последнего из Буканнахов. Те немногие, кто до конца понимал серьезность положения, сознавали, что Тирсис необходимо удержать, не отдать наступающей армии Севера, иначе Юг будет потерян, а армии гномов и эльфов окажутся разобщены. Алланон предупреждал, что если это случится, то Повелитель Колдунов победил. Ключом к победе или поражению в будущей войне был Тирсис, а ключом к Тирсису стал Балинор.

Этим утром Янус Сенпре доказал, что на него можно положиться. Когда они расстались у ворот с Менионом, он разыскал командиров Легиона, Фандуика и Гиннисона. Они втайне собрали часть верных солдат распущенного Легиона и неожиданным быстрым ударом захватили ворота города и солдатские казармы. Быстро двигаясь к дворцу, они встречали множество союзников и почти никакого сопротивления, и наконец весь город, за исключением фамильного дворца Буканнахов и прилежащих садов, оказался в их руках. Заняв позиции вокруг дворца и дожидаясь сигнала Мениона, трое командиров и их сторонники вскоре услышали доносящиеся изнутри панические крики об убийстве; боясь худшего, они решили штурмовать ворота и ворвались внутрь как раз вовремя, чтобы помешать Балинору догнать убегающего Стенмина. За время короткого восстания почти не пролилось крови, и вскоре сторонники Паланса были либо арестованы, либо предпочли вернуться в свои прежние отряды Легиона. Уже были заново собраны два из пяти полков Легиона, а к заходу солнца должны были собраться и получить оружие остальные три. Но разведчики сообщили Балинору, что северяне спешат преодолеть Мермидон, и он пришел к выводу, что если он хочет нарушить их планы, то надо действовать немедленно.

Гендель с братьями-эльфами в напряженном ожидании устроились справа на ступенях дворца; на их лицах отражались смешанные чувства. Гном выглядел все так же решительно, его немолодое лицо было непроницаемо; время от времени он бросал случайные взгляды на горца и его миловидную спутницу. Дарин словно постарел за эти дни — на тонких эльфийских чертах его лица лежала тень знания грядущего, но Даэль, мучимый теми мрачными мыслями, все же заставлял себя бодро улыбаться. Менион переел свой взгляд на Балинора и командиров Легиона. Гиннисон был крепко сбитым мужчиной со жгуче-рыжей шевелюрой и сильными руками; Фандуик был стар и нестрижен, с обвислыми седыми усами и тяжелым взглядом. Актон был среднего роста и непримечательной наружности, он считался непревзойденным наездником. Мессалайн же был высок и непреклонен, он с надменным видом раскачивался на каблуках, слушая Балинора; и наконец, рядом с ними стоял Янус Сенпре, только что произведенный в командирский чин в знак признания его боевых заслуг в Керне и участия в перевороте в Тирсисе. Долгие минуты Менион пристально изучал их, словно каким-то образом по внешнему виду мог судить об их воинском умении. Затем Балинор повернулся и направился к нему, жестом предлагая Генделю и эльфам идти за ним.

— Я немедленно отправляюсь к Мермидону, — тихо сообщил он, когда все они собрались рядом. Менион открыл рот, но Балинор быстро прервал его. — Нет, Менион, я знаю, о чем ты хочешь просить, и говорю — нет. Все вы останетесь здесь, в городе. Я доверил бы любому из вас свою жизнь, но моя жизнь не столь значительна по сравнению с судьбой Тирсиса, и поэтому я прошу вас защищать город. Если со мной что-то случится, вы знаете, как продолжать эту войну. Янус Сенпре останется с вами, командовать городской обороной, и я велел ему все свои действия согласовывать с вами.

— Эвентин скоро придет, — торопливо сказал Даэль, честно стараясь придать своим словам бодрость.

Балинор улыбнулся и согласно кивнул.

— Алланон никогда нас не подводил. Он не подведет и теперь.

— Не рискуй головой без нужды, — мрачно напутствовал принца Гендель. — От тебя зависит этот город и все его жители. Ты им нужен живой.

— До свидания, старина. — Балинор крепко пожал гному руку. — Больше всего я полагаюсь на тебя. Твой опыт вдвое больше моего, и стратег из тебя вдвое лучший. Береги себя.

Он быстро повернулся, махнув рукой командирам, и сел в ожидавший экипаж, который повез его к городским воротам. Янус Сенпре ободряюще помахал Мениону, и дворцовая карета тронулась, верховой эскорт четким строем двинулся сзади, и величественная процессия под стук подков направилась к Сендикскому мосту. Четверо товарищей и Ширль Рэвенлок смотрели ей вслед, пока она не пропала из вида, а цокот копыт не затих вдали. Тогда Гендель задумчиво проворчал, что неплохо было бы еще разок обыскать дворец на предмет пропавшего Стенмина, и, не дожидаясь ответа, вновь исчез в замке Буканнахов. Дарин с Даэлем зашагали за ним, не в силах избавиться от непонятного уныния. За все их долгое путешествие, с того момента, как они много недель назад покинули Кулхейвен, они впервые расстались с Балинором больше, чем на пару часов, и мысль о том, что сейчас он в одиночку направляется к Мермидону, беспокоила их.

Менион прекрасно понимал их чувства; его собственная беспокойная натура сама постоянно тянула его вслед за принцем, чтобы быть рядом с ним в решающей битве с ордами Повелителя Колдунов. Но сил у него почти не оставалось — он не спал уже без малого двое суток. Напряжение боя перед островом Керн, долгое плавание вниз по Мермидону и цепочка быстро сменяющихся событий, завершившихся освобождением Балинора и его товарищей, пошатнула даже его крепкое здоровье. Слегка пошатываясь, он направился с Ширль в прилежащий к дворцу сад, и тяжело рухнул там на широкую каменную скамью. Девушка молча присела рядом, наблюдая за его лицом; он закрыл глаза и заставил себя расслабиться.