Терри Брукс - Меч Шаннары

— Нет, ты не прав, мой юный друг. — Алланон тихо вздохнул. — Завершив свое пророчество, Тень указала на вас, стоящих вчетвером на краю долины. Одному из вас не суждено достичь Паранора!

Менион Лих молча сидел, пригнувшись, среди каменных глыб, разбросанных вдоль тропы, ведущей в долину Шейл, и терпеливо ждал, когда же появится загадочное существо, выслеживавшее их в Зубах Дракона. По другую сторону тропы, укрывшись в черной тени, стоял принц Каллахорна, держа руку на рукояти своего огромного меча, прислоненного к камню. Менион всматривался во тьму, сжимая в руках свое оружие. Ничто не двигалось. Ему отсюда были видны лишь ближайшие пятнадцать футов тропы, дальше она скрывалась за поворотом, исчезая за грудой массивных глыб. Они ждали уже более получаса, но до сих пор никто не появился, хотя Дарин был абсолютно уверен что за ними следят. На миг Мениону пришло в голову, что выслеживающее их существо может оказаться посланником Повелителя Колдунов. Носитель Черепа мог миновать засаду по воздуху и напасть на остальных путников. Эта неожиданная мысль ошеломила его, и он уже хотел подать знак Балинору, когда его внимание внезапно привлек тихий шорох на тропе. Он немедленно прижался к камню.

Теперь он ясно слышал, как кто-то пробирается вверх по извилистой тропе, медленно двигаясь между огромных глыб, тускло освещенных заревом рассвета. Будь то человек, зверь или дух, он нисколько не подозревал об их присутствии, или же не считал нужным прятаться, так как ничуть не заботился о скрытности. Спустя несколько секунд на тропе прямо под местом их засады появилась темная фигура. Менион рискнул бросить на нее один быстрый взгляд, и на секунду ее приземистость и шаркающая походка напомнили ему Генделя. Он удобнее взялся за рукоять меча Лиха и продолжал ждать. План нападения был прост. Он выпрыгнет перед неизвестным, преграждая ему дорогу; в тот же миг Балинор отсечет ему путь к отступлению.

С быстротой молнии горец спрыгнул на тропу, оказавшись лицом к лицу с таинственным незнакомцем, приподнял меч и тихо приказал остановиться. Стоящий перед ним пригнулся и замахнулся огромной, тускло блестящей железной булавой, зажатой в сильной руке. В следующий миг, когда бойцы взглянули друг другу в глаза, руки их невольно опустились, и с губ принца Лиха сорвался изумленный возглас.

— Гендель!

Балинор появился за его спиной как раз вовремя, чтобы увидеть, как ликующий Менион с диким криком подпрыгивает и, не скрывая радости, бросается обнимать коренастого гнома. Принц Каллахорна с облегчением вложил свой огромный меч в ножны, улыбаясь и пораженно качая головой, глядя, как недовольно ворчащий гном, которого все они считали погибшим, вырывается из объятий торжествующего горца. В первый раз с того момента, когда они покинули Вольфсктааг через Нефритовый перевал, воин ощутил близость победы и уверенность в том, что вскоре все они будут стоять в Параноре перед Мечом Шаннары.

Над бескрайними хребтами и вершинами Зубов Дракона, покрытыми холодной серой растительностью, разгоралась заря, лишенная тепла и радости. Низко нависшие облака и тяжелый неподвижный туман, зловеще висящие в небе, совершенно скрывали от людского глаза тепло и свет восходящего солнца. Над голыми скалами яростно выли свирепые ветры, проносясь мимо ущелий и каменистых обрывов, над склонами и хребтами; ветры хлестали чахлые кусты и пригибали их к самой земле, так что те готовы были сломаться, но сквозь пелену облаков и тумана ветры проскальзывали с невероятной быстротой, не нарушая ее необъяснимой и странной неподвижности. Шум ветра походил на глухой рокот океанских волн, бьющихся о берег, тихий и раскатистый, окутывающий голые вершины своим особым гудением, которое вскоре начинало казаться человеку своеобразной тишиной. Вместе с ветром взмывали и пикировали птицы, до земли доносились их искаженные и приглушенные крики. На этой высоте обитало мало животных — отдельные стада горных коз особо выносливых пород, да маленькие мохнатые мышки, живущие в глубоких трещинах скал. Воздух здесь уже не был прохладным; он стал обжигающе холоден. Самые высокие пики Зубов Дракона покрывал снег; на этой высоте смена времен года мало влияла на температуру, которая здесь редко поднималась выше нуля.

Это были опасные горы, бескрайние, уходящие в небо и невероятно огромные. Этим утром они, казалось, замерли в мрачном ожидании, и восемь путников, составляющие вышедший из Кулхейвена маленький отряд, не могли бороться с беспокойством, все сильнее охватывающим их по мере углубления в серый холод гор. Дело было не просто в тревожном пророчестве Бремена, и даже не в том, что вскоре им предстоит войти в запретный Зал Королей. Что-то ожидало их впереди, что-то терпеливое и коварное, некая жизненная сила, скрытая в голой скалистой местности, по которой они шли; сила, полная мстительной ненависти к ним, наблюдающая, как они все дальше карабкаются по исполинским горам, отгораживающим от мира древнее королевство Паранор. Неровной цепочкой люди двигались на север, темными силуэтами выделяясь на фоне туманного неба, плотно закутавшись в шерстяные плащи, чтобы уберечься от холода, и наклонив головы, чтобы защититься от ветра. Горные склоны и ущелья были усеяны осыпающимися камнями и рассечены незаметными трещинами, что делало продвижение отряда крайне опасным. Много раз кто-либо из них срывался и сползал вниз по склону в потоке мелких камней и пыли. Но то, что скрывалось в глубине этих земель, пока что не спешило показывать свое присутствие, ограничиваясь лишь тем, что давало о себе знать и ожидало, пока давящая атмосфера сломит волю восьмерых путников. Тогда охотникам предстоит стать дичью.

Это не заняло слишком много времени. Вскоре их тихо начали мучить сомнения, беспрестанно изводя их утомленные умы — сомнения, подобно призракам поднимающиеся из бездны тех страхов и тайн, о которых стараются не упоминать вслух. Разобщенные холодом и ревом крепнущего ветра, они оказались отделены друг от друга, и невозможность обменяться даже парой слов только усиливала растущее чувство тревоги. Казалось, только Гендель оставался ему неподвластен. Замкнутый характер гнома-одиночки был защищен от любых сомнений, а после жуткого столкновения со взбешенными карликами на Нефритовом перевале Гендель перестал бояться смерти. Он был тогда близок к гибели, так близок, что его спасло только врожденное чутье. Карлики бросились на него со всех сторон, ослепленные злобой, начали карабкаться по склону, разъяренные до такой степени, что их ненависть утолило бы лишь кровопролитие. Гендель не спешил отступать, скрываясь в лабиринтах гор Вольфсктаага; он неподвижно замер в кустах и хладнокровно наблюдал за разбегающимися во все стороны карликами, пока один из них не прошел совсем рядом с его укрытием. Мгновенным ударом он оглушил беспечного охотника, торопливо надел на него свою бросающуюся в глаза одежду и начал звать на помощь. В темноте, разгоряченные яростной погоней, карлики разглядели только плащ лежащего, но этого оказалось достаточно. Не подозревая об обмане, они разорвали на части своего же собрата. Гендель же всю ночь скрывался в горах, а на следующий день спокойно прошел через опустевший перевал.