Терри Брукс - Меч Шаннары

Однако их разговор не прерывался. Моментами Шеа уже хотелось, чтобы Панамон Крил хоть ненадолго устал говорить. Все утро вор беспрерывно беседовал со своими спутниками, с собой и с окружающей природой. Он рассказывал им обо всем возможном, включая множество вещей, о которых явно ничего не знал и не мог знать. Казалось, единственной темой, которой он старательно избегал, была история самого Шеа. Он вел себя так, будто юноша был просто его новым товарищем по делу, молодым вором, с которым он мог безбоязненно делиться опытом своих похождений. Но в то же время он упорно избегал упоминаний об истории Шеа, об Эльфийских камнях и о цели их похода. Очевидно, он пришел к выводу, что лучшим выходом для него будет как можно быстрее довести настойчивого юношу до Паранора, передать его загадочным друзьям и без промедления продолжить свой путь. Шеа не представлял, куда направлялись эти двое до того, как встретились с ним. Возможно, они и сами не точно это знали. Он внимательно выслушивал болтовню вора, в подходящие моменты вставляя свои замечания или высказывая свое мнение. Но в основном он думал о предстоящем им пути и пытался найти подходящий способ вернуть себе Камни. Но сколько он ни думал, положение казалось ему безнадежным; все трое прекрасно знали, что Шеа надеется отнять у воров камни. Оставалось придумать, каким образом это возможно совершить. Шеа был убежден, что умный Панамон Крил с интересом поиграет с ним, хитро выяснит, каким именно образом он собирается вернуть себе камни, а затем с улыбкой затянет у юноши на шее петлю.

Временами, не прерывая ходьбы и разговора, Шеа бросал взгляд на безмолвного скального тролля, размышляя, что за личность скрывается под этой невыразительной внешностью. Панамон говорил, что тролль был изгнан из своего племени и стал спутником порывистого вора лишь потому, что тот отнесся к нему по-дружески. Эта банальная история могла оказаться и правдой, но что-то в поведении тролля заставляло юношу сомневаться, что тот был лишившимся племени изгнанником. Тролль держался с нескрываемой уверенностью, высоко держа голову и распрямив могучую спину. Он все время молчал; очевидно, он и в самом деле был нем. Но в его глубоко посаженных глазах светился разум, и Шеа подозревал, что Кельцет далеко не так прост, как убеждал его товарищ. Шеа чувствовал, что Панамон Крил, подобно Алланону, утаивает от него часть истины. Но в отличие от друида, хитрый вор мог с самого начала лгать, и юноша понимал, что ни одному его слову не следует верить. Он был уверен, что истинная история Кельцета пока ему неизвестна, либо потому, что Панамон лгал, либо потому, что он просто не знал ее. Также он был уверен, что вор в алой одежде, спасший его жизнь, а в следующий миг укравший у него бесценные Эльфийские камни, был не просто бандитом и бродягой.

Они быстро покончили с полуденным завтраком. Пока Кельцет собирал кухонную утварь, Панамон объяснил Шеа, что они находятся поблизости от ущелья Дженнисона, у самой северной границы холмистых земель. Преодолев это ущелье, они пересекут лежащие на западе Стрелехеймские равнины и достигнут границ Паранора. Там они и расстанутся, решительно заявил вор, и Шеа сможет встретиться со своими друзьями или же отправиться в Крепость Друидов, как ему будет угодно. Юноша понимающе кивнул, уловив в голосе Панамона нотки нетерпения, зная, что вор постоянно ожидает от него попытки вернуть себе камни. Однако он промолчал, стараясь не выдавать того, что знает о расставленной ему ловушке, а вместо этого собрал свои вещи и приготовился продолжать поход. Трое путников медленно пробирались между подножий холмов в невысоким горам, виднеющимся впереди. Шеа был уверен, что горы далеко слева от них — это лишь отрог неприступных Зубов Дракона, но эти вершины, казалось, принадлежали совершенно иному хребту, а ущелье Дженнисона, должно быть, лежало между этими двумя горными цепями. Земли Севера были уже совсем близко, и пути назад не было.

Панамон Крил приступил к очередной серии бесконечных историй о своих похождениях. Как ни странно, о Кельцете он в этих рассказах упоминал редко, что лишний раз подтверждало, что вор знал о скальном тролле меньше, чем говорил. Шеа начинало казаться, что прошлое громадного тролля было для его спутника такой же загадкой, как и для него самого. Если бы они и в самом деле два года вместе вели воровскую жизнь, как утверждал Панамон, то Кельцет обязан был бы фигурировать хотя бы в части его историй. Более того, если вначале Шеа казалось, что тролль подобно верному псу всюду следует за вором, то после более внимательного наблюдения он начал подозревать, что тот путешествует с Панамоном по совершенно иной причине. К этому выводу Шеа пришел, не столько слушая Панамона, сколько наблюдая за поведением немого тролля. Шеа поражала его гордая осанка и независимое поведение. Кельцет быстро и уверенно расправился с охотничьим отрядом карликов, но теперь юноше уже начинало казаться, что он лишь совершил то, что должен был совершить — а не с целью услужить своему спутнику или завладеть камнями. Шеа трудно было предполагать, кем на самом деле является Кельцет но он был уверен, что это не бездомный бродяга, не изгнанник, к которому питало ненависть все его племя.

День выдался удивительно теплый, и вскоре Шеа начал обильно потеть. Местность упорно не желала становиться более ровной, а карабкаться по крутым склонам холмов было тяжело и долго. Панамон Крил беспрестанно болтал, смеялся и шутил, словно они с Шеа были старыми друзьями, компаньонами в поисках приключений. Он рассказывал юноше о Четырех землях: он побывал повсюду, видел населяющие мир народы, знал их образы жизни. Шеа казалось, что о землях Запада вор предпочитает говорить только общие слова, и он всерьез сомневался, что тому удалось многое узнать о народе эльфов, но не подчеркивал этого обстоятельства, опасаясь разозлить Панамона. Он терпеливо выслушивал истории о женщинах, с которыми Панамон встречался в своих странствиях, включая известный рассказ о прекрасной королевской дочери, которую он спас от смерти и полюбил, но разгневавшийся отец, узнав об этом, тут же отправил ее в далекие земли. Юноша вздохнул с преувеличенным сочувствием, в душе посмеиваясь над этой историей, а вор с печальным лицом поклялся, что не перестал искать ее и по сей день. Шеа выразил надежду, что Панамон все же найдет ее и она убедит его сменить образ жизни. Тот резко взглянул на него, изучил его серьезное лицо и на несколько мгновений замолк, словно задумался над подобной перспективой.

Примерно два часа спустя они подошли к ущелью Дженнисона. Ущелье представляло собой проход между двумя смыкающимися горными кряжами, широкий и легкодоступный путь, ведущий к бескрайним равнинам севера. Огромный хребет, тянущийся с юга, был отрогом мрачных Зубов Дракона, а северный кряж был незнаком Шеа. Он знал, что где-то к северу отсюда лежат Чарнальские горы, где обитают громадные скальные тролли, и этот кряж вполне мог быть их южным отрогом. Эти голые и относительно неисследованные горы много веков оставались пустынными и дикими, и в них обитали лишь племена злобных и воинственных троллей. Хотя скальные тролли считались самыми крупными из всех, в землях Севера жило также несколько других видов троллей. Шеа подумал, что если Кельцет действительно относится к скальным троллям, то они, должно быть, намного более разумны, чем представляют себе люди. Ему казалось несколько странным, что его соотечественники могут быть так плохо осведомлены о расе, живущей в одном мире с ними. Даже в книгах, которые он изучал в детстве, народ троллей назывался диким и невежественным.