Ник Перумов - Тёрн

— Прямо как наш Феникс, — вставила Нэисс.

— Примерно, — мэтр Кройон увлёкся. — Конечно, и размер моей поэмы очень сложен для вашего восприятия, наши ритмы другие, я слушаю взмахи ночных крыльев, биение могучих сердец предвечных исполинов, что бродят по огненным степям моего мира, я…

Гм…. и откроется… гм…

Демон сбился и смущённо потупился.

Брови Тёрна нахмурились.

— Конечно, конечно, это лишь слабое и неверное переложение! — немедленно запротестовал оскорблённый в лучших чувствах демон. — Я старался представить моё творение языком понятных вам образов, отсюда и «кони», то есть существа, на которых ездят, хотя в моём мире, конечно, никаких «коней» нет и быть не может…

— Мэтр, мэтр… — протестующе поднял руки дхусс. — Мы что, на поэтическом состязании?.. Отчего мне всё время надо об этом напоминать?..

— Прошу прощения, каюсь и казнюсь, — тут же зачастил мэтр. — Поэзия — моя стихия, мой воздух, мой хлеб, моё…

— Будет тебе, будет, мэтр… — урезонивал демона Тёрн. — Прости, мне за дело надо браться.

Гадание Тёрна не заняло много времени. Сидха привыкла, что прорицатели и предсказатели не возьмутся даже за прогноз погоды без десятка амулетов, хрустальных шаров, ароматических курений и тому подобного, соплеменники Нэисс гадали по сорванным листьям, излому веток, что тоже требовало времени и усилий. Тёрн же как будто вообще ни в чём не нуждался.

Дхусс вновь с силой вонзил посох в землю, положил руки на оголовок. Расправил плечи и закинул голову, словно всматриваясь в небесную глубь.

Сидха ожидала чего-то необыкновенного, невероятного, однако дхусс просто стоял. И Нэисс почудилось, будто Тёрн и в самом деле становится тёрном, одним из бесчисленных шипов на теле громадного леса, простёршегося от Эстерских гор на юге до холодных пустошей Безлюдного берега на севере, что дхусс сливается со всем, что растёт и коренится в земле, не делая никому зла и с извечным стоицизмом принимая смерть от железных топоров тех, кто умеет ходить и говорить, но так и не научился добру, пониманию и состраданию.

Деревья всё видят и помнят. Память передаётся от ствола к стволу, от почки к побегу, впитывая и вбирая в себя всё случившееся в лесу и вокруг него, в глубине земли под корнями и в небесах над кронами. Сидха уловила только слабый отзвук этой древней, глубокой памяти — но даже слабый отзвук заставил её пошатнуться.

Тёрн глубоко вздохнул и выпрямился.

— Лес ничего не чувствует. Вроде бы никакой опасности, о которой он смог бы нас предупредить, там нет. Только големы, но они далеко, и это уже дело привычное.

— И замечательно, досточтимый! — громогласно заявил демон. — Хватит с нас уже дорожных приключений и неведомого. Хоть тут-то всё должно пройти спокойно, без неожиданностей!

— Спокойно? — усмехнулся дхусс. — Едва ли. Жезла у нас больше нет, придётся, в случае чего, идти врукопашную.

— Недостойный, я имел в виду, что големы — враг уже привычный, — поправился демон.

— Хорошо бы, — кинул Тёрн.

— А если жезла нет, что делать-то станем? И впрямь их броню голыми руками ломать, что ли? — фыркнула сидха.

— Голыми руками не станем. Но так просто, как в прошлый раз, уже не получится — придётся прятаться, обходя самыми глухими чащобами.

Они кружили по непролазным буреломам — под аккомпанемент нескончаемых стонов, стенаний и жалоб несчастного мэтра Кройона. Но сама дорога, пролегшая через места хоть и дикие, но чистые, девственные и нетронутые, отчего-то успокоила и сидху, и дхусса.

Здесь, в Гиалмаре, леса удивляли своей прозрачностью, а если какие-то места и казались мрачноватыми, то скорее как торжественный и суровый храм, а не обитель чудовищ. И хотя здесь старые деревья частенько вставали непроходимой стеной, над узкой тропой протягивались гибкие вьюны, а под ногами то и дело начинало хлюпать, — Нэисс чувствовала себя почти что дома. С недальних холмов в узкие долинки сбегали многочисленные мелкие ручейки, заросшие водяными скорохватами и широколистными бокогреями, по берегам топорщились непроглядные заросли водяных метёлок и пушистых сероцветов.

Патрули Державы им не встретились в полном соответствии с гаданием Тёрна.

— Да и не сунутся они сюда, — уверенно утверждал дхусс. — Слишком топко, завязнут. Пройдём ещё немного, глядишь, и…

— А что они вообще делают в эдакой глуши? — вполголоса удивилась Нэисс. — Охраняют тракт?

— Разумеется, нет, — также шёпотом откликнулся Тёрн. — Навсинай последнее время вызывает у меня всё больше и больше подозрений. Гиалмарские равнины — лакомый кусок. Пока что големы просто шастают туда-сюда под предлогом охраны тракта, ведущего на запад, к вольным городам и морю Мечей, но очень скоро, чувствую, они полезут и на север. А разрозненные племена Равнин противостоять им не смогут. Ополчения же Скирингсалла и других просто не успеют, да и не смогут вольные города объединиться, они уже так привыкли ссориться из-за любой межевой черты или полушки портовых сборов… — дхусс только махнул рукой и замолчал.

— И всё-таки чего им тут крутиться-то, големам? — не уступала сидха.

— Может, ищут чего-то? — предположил Кройон. — Или… кого-то?

— Если ищут, то, скорее всего, нас, — пожал плечами дхусс.

— Не слишком обнадёживает, — буркнул демон.

— За неимением лучшего давайте радоваться тому, что есть, мэтр Кройон.

…Обратно в городок они возвращались без происшествий. Четыре дня и ночи пути по глухим лесным урочищам, сквозь самое сердце болот, избегая даже звериных тропинок.

Никакой магии, даже самой простой и незамысловатой. Все разговоры — полушёпотом. Под конец мэтр Кройон шарахался от собственной тени.

Семме стоял в глубокой тени Таэнгского хребта, утренняя заря тут запаздывала. Ворота были крепко заперты, а к двум уже знакомым надписям прибавилась третья:

Свежевыжженные буквы ярко виднелись на светлом затёсе.

— А я-то всё удивлялся, что две предыдущие сделаны алфавитами старообщего и гномьего, — заметил Тёрн. — Вот и навсинайские буквы.

— А почему нет новообщего? — поинтересовалась сидха.

— Очевидно, на нём воротная стража и так всем всё объяснит, — усмехнулся дхусс.

Воротная стража, само собой, стояла. Более того, в её качестве вновь выступал великан-тролль Трувор и два его мелких подручных. Клосс гордо задрал голову и отвернулся, не желая говорить. Тёрн только развёл руками.