Ник Перумов - Тёрн

— Меня надо было первого спрашивать, — алхимик наморщил лоб. — Ну, а ты, друг мой дхусс?

— Начертания мне знакомы, но вот смысл… — Тёрн. Он совершенно не стыдился сознаться в собственном незнании. — Погоди-ка, погоди-ка… Досточтимый! Мэтр Кройон! Там над другим входом… ничего?..

— Есть, как не быть, досточтимый Тёрн, — прогудел отошедший в сторону демон. — Белая плашка с рунами. Отродясь не видывал таких отвратительных. Полное отсутствие эстетического чувства, полное пренебрежение пропорциями и даже интуитивно понятными законами каллиграфии…

Тёрн не стал дальше слушать.

Над второй аркой они увидели такую же точно белую мраморную плиту. Надпись выглядела по-иному:

— Ну, сможете разобраться? — Ксарбирус по-прежнему подсмеивался.

— Разберёмся, достопочтенный доктор, всенепременно разберёмся, — в тон травнику ответил дхусс. — Вот только взглянем на третий…

Над последней аркой красовалось следующее:

— Ну что? И теперь не сможете? — подначивал алхимик. Испуг его давно прошёл, призрачный враг, отогнанный Тёрном, высокоучёного доктора словно бы и не занимал.

— Идёмте внутрь, — не поддался дхусс. — Стайни, Нэисс, мэтр Кройон!

Ксарбирус остался позади, гордо скрестив руки на груди. Мол, ищите, дети, ищите.

Капище оказалось небольшим. Круглое помещение, высокий купол потолка, пол вымощен чёрными, без единой светлой прожилки, плитами. В середине возвышалось нечто вроде алтаря. Тёрн удивлённо поднял бровь, увидав древний-предревний обрубок дерева, сильно и неприятно смахивавший на тот, что отряд видел в самом начале пути, в деревне таэнгов. Нэисс даже зашипела, вспоминая.

На торце дерева вырезана была четвёртая надпись — и опять непонятными знаками:

Глядя на неё, Тёрн вдруг нехорошо прищурился.

— Что?! — испугалась Нэисс.

— Не ждал встретить их тут, — сквозь зубы процедил Дхусс.

— Встретить что? — Эти руны.

— Ты понял, что они значат?

— Раньше надо было догадаться, — хмыкнул Тёрн. — Если внимательно посмотреть на все четыре надписи, то сразу бросается в глаза — на одних и тех же местах стоят одни и те же символы. Это не может быть четырьмя разными наречиями. Язык один, просто в ход пустили четыре алфавита, причём в самой простой форме — используя руны как буквы, кое-как сопоставив звук и значение.

— Браво, браво, — вошедший последним Ксарбирус похлопал в ладоши. — Ты наблюдателен, дорогой мой дхусс. Умеешь сделать правильные выводы из увиденного.

Тёрн поклонился — явно из вежливости.

— И что же это значит, всё-таки? — с напором спросила сидха.

— Я знаю только один из этих языков, да и то еле-еле, — признался Тёрн. — Звучит это примерно так: « So iggitar, so branudar, so dementar, dementar irge farras sho plowerty ». Но руны позаимствованы из давно забытого храмового языка Левиафана, а вот наречие здесь другое. Мне оно незнакомо.

— У-у, — разочарованно протянула Нэисс, — я-то думала…

— Быть может, я помогу, — вдруг проговорила Гончая. — Эта фраза, Тёрн, — она из Некрополиса. « Мы явимся, мы победим, мы разрушим, разрушим корни крепостей и народов ». Сугубо специальный язык, не общий для всех, даже среди Мастеров им пользовались далеко не все. Нас учили только самым началам. Между собой Гончие пользовались другим арго. Как и Мастера.

— Друзья! Храбрая Стайни! — Кройон вдруг хлопнул себя по лбу. — Простите, простите меня! Я запамятовал! Эти слова… они и из моего мира тоже! Произношение, конечно, совсем другое… но основа одинакова.

— Как интересно! — всплеснул руками Ксарбирус. — Уже одним этим, мои дорогие, я окупил все затраченные усилия. Смычка меж Некрополисом и иными планами бытия! Невероятно. Не ждал, признаюсь, не ждал от Мастеров Смерти такой прыти.

Алхимик отбросил напускную снисходительность.

— Найти контакт с другим планом… невероятно, немыслимо, — бормотал он, вновь выхватив восковую дощечку со стилом и что-то лихорадочно записывая. — Мэтр Кройон! Так что же это за слова? Какая именно основа «одинакова»? Демон замялся.

— Э-э, высокоучёный доктор Ксарбирус, корни слов, использованные в языке Некрополиса, столь уместно процитированного храбрейшей Стайни, действительно в ходу и в моём мире. Но это — речь… э-э-э… низших, гм, каст, да, пожалуй, это слово наиболее точно. У них даже нет «языка» в истинном смысле, только самый простой набор. Некрополис, конечно, развил это и превратил в настоящий язык. Не исключаю, что он будет понятен и для низших моего бытийного плана, особенно после некоторой дрессировки. Но я — как и другие высшие — никогда не знался с тупой массой, это ведь именно их выдергивали сюда, на ваш план, заклятья Призывающих, и мы, разумные, надеялись, что рано или поздно это поможет нам достичь… э-э-э… новых высот развития…

Демон совсем смутился и даже прикрыл глазищи когтистыми лапами.

Ксарбирус недовольно пожевал губами:,

— Гм. Негусто, но и на том спасибо. Эх, эх, какая тема пропадает, какая тема!

— Почему пропадает, мэтр?

— Да потому, милая моя Стайни, что, отправляя сейчас господина Кройона домой, я на корню режу всю возможность распутать этот клубок с доступом Некрополиса на другой план. Да, ворота «от них — к нам» открыть может даже неграмотный и дикий шаман таэнгов. Да, ворота «от нас — к ним» может открыть лишь мастер магии, преуспевший в арканных искусствах, и через них может пройти существо иного бытийного плана, возвращаясь к себе домой, но не человек, не аэлв, не дхусс, не гном и не клосс. «Феникс способен пронзать миры», — говорили во времена Семи Зверей. Но мы, люди, и другие, на нас похожие, мы заперты в Райлеге, заперты навсегда — по крайней мере, так утверждалось во всех без исключения трактатах по теоретической магии. И вот оказывается, что Некрополис создал и ввёл в рабочий оборот своих Гончих язык, основанный на «корнях» того, на каком общаются между собой «низшие», то есть хищные плотоядные демоны мира, где обитал мэтр Кройон! Как ещё это истолковать? А что, если Мастера нашли-таки обходной путь? Что, если они готовы опрокинуть сложившееся у нас равновесие, выпустив против големов Навсиная не боевых зомби, а полчища демонов, тупых, не-рассуждающих, не боящихся смерти и боли?

Одного взгляда на мэтра Кройона хватило бы, чтобы понять — иные демоны очень даже боятся и боли, и смерти.

— Мы, мудрые, — продолжал вещать алхимик, — призваны хранить баланс. Ибо это соответствует принципу меньшего зла. Мэтр Кройон! Может быть, вы добровольно…