Дмитрий Воронин - Наследник Атлантиды

Вчерашний вызов в Управление федеральной службы безопасности был уже не первым звоночком, настоятельно призывающим к перемене места обитания. Ярослав понимал, что встречи с правоохранительными органами ему не избежать — это всегда случалось рано или поздно, будь то в неспокойном 1905-м, в грозном 1944-м или в застойных семидесятых. Понимал он и то, что чем дальше, тем с меньшей периодичностью будут происходить подобные встречи. Спецслужбы, в своем стремлении получить максимально полный контроль над населением, собирали досье на всех и каждого, и теперь, в эпоху мощных компьютеров, его должны были вычислять все с большей и большей легкостью.

Правда, в этот раз вызов вроде бы и не был связан с его личностью — просто не повезло. Видимо, оперативникам все же удалось связать его и ту сумку с взрывчаткой. О ней на допросе — а дружеской беседой это никак нельзя было назвать, хотя никаких обвинений Яру не предъявляли — упомянули лишь вскользь, но не требовалось особой проницательности, чтобы понять, какой именно вопрос более всего интересует оперативника.

Для себя Ярослав сразу решил не скрывать ничего — по крайней мере ничего, касающегося внешней стороны его жизни. И был неприятно удивлен, отметив, что его рассказ о событиях того дня не вызвал у фээсбэшника особого интереса. Тот слушал вполуха, как будто ничего нового Ярослав ему не сообщил. Это означало как минимум, что в тот день его пасли с самого утра, и на столе перед следователем лежало подробное описание всех телодвижений гражданина Верменича... включая, видимо, и встречу с Ингой.

Если бы дело касалось только его одного, Яр, возможно, и не стал бы предпринимать радикальных мер, Вмешательство в психику, даже если бы он мог это сделать должным образом, вряд ли дало бы нужный эффект — наверняка дело уже обросло какими-то документами, которые так просто не изымешь, не уничтожишь. Да и не один этот следователь, вероятно, в курсе событий. Зато можно было пойти другим, пусть и не слишком надежным, зато уже не раз испробованным путем.

Ярослав сосредоточился. Оперативник — или следователь, кто их там разберет, он в начале беседы представился, но должность его Яр пропустил мимо ушей — в этот момент стоял у окна, сцепив руки за спиной, и преувеличенно внимательно смотрел на улицу. Манера у них такая, что ли? Или фильмов насмотрелись и теперь ведут себя соответственно... Так или иначе, но окаменевшего на несколько мгновений лице Ярослава он не заметил.

Воздействие было достаточно слабым — на большее не было ни сил, ни умения. Следователь лишь чуть-чуть расслабился, у него зародилось ощущение, что сидящий на неудобном, жестком и скрипучем стуле человек не имеет ни малейшего отношения к делу, ради которого его сюда пригласили. Необходим был лишь первый толчок — далее все необходимые доводы для себя следователь подберет сам. Так и произошло — еще с десяток малозначительных вопросов, подписанный пропуск, сухое, формальное рукопожатие и — «Господин Верменич, вы свободны. Извините за беспокойство».

Шагая вслед за молчаливым мужчиной в штатском по пустым, по причине субботнего вечера, гулким коридорам одного из самых страшных зданий страны, Ярослав мысленно усмехался. Да, окажись на его месте настоящий знаток ментального моделирования, следователь не только лично проводил бы его до машины, но и собственноручно уничтожил бы все компрометирующие документы, до последнего листика. Но такое вмешательство было бы преступлением и подлежало самому суровому из возможных наказаний — полному и пожизненному блокированию магических способностей. Насколько Ярослав помнил, из каждых десяти человек, подвергшихся подобному наказанию, шестеро кончали с собой, а еще двое-трое гарантированно сходили с ума. Опытному, сильному магу снова стать простым обывателем... это было хуже смерти.

А его воздействие исчезнет очень скоро, не оставив ни малейших следов. Зато уверенность в непричастности Ярослава к взрывному устройству в метро плавно перетечет из навеянного состояния во вполне естественное. И изменить свое мнение следователь сможет лишь под давлением неопровержимых улик. Дело лишь за малым — либо чтобы такие улики в руки федералов так и не попали, либо... либо опять настало время исчезнуть.

За прошедшие годы — а их было немало — он в полной мере подготовился к подобным событиям. Были и деньги, и необходимые документы. Очень скоро исчезнет без следа Ярослав Верменич, а где-нибудь... может, в России, а может, и где-нибудь в другой стране появится новый гражданин. Обеспеченный, тихий, старающийся не привлекать особого внимания ни к себе, ни к своей молодящейся матери.

И вот теперь Ярослав сидел, пил некрепкий кофе с нежнейшими Оленькиными булочками и думал над тем, куда и как перебраться на новое место жительства. Америка его не устраивала — там ЦРУ, ФБР и иже с ними свирепствуют так, что россиянам и не снилось. Какая-то из азиатских или африканских стран? Может, в Европу? Сейчас в объединенной Европе царит сущий бардак, границы прозрачны, если не сказать, что их практически нет. Спецслужбы, ранее работавшие каждая за себя, теперь вынуждены сотрудничать, но старые привычки сильны, а потому информацией делятся неохотно. Да, пожалуй, в Европе сейчас затеряться несложно.

— Яр... — Тихий голос Оленьки выдернул его из раздумий.

— А? — рассеянно ответил он. — Что, Солнышко?

— Скажи, почему мы все время убегаем? Почему прячемся?

Он вздохнул.

— Мы же не раз говорили об этом, Оля. Ваш мир не знает магии, не способен понять ее. А все, что не может понять, — предает анафеме. Вспомни историю. Вашу, земную историю... ведь люди, способные пользоваться магией, существовали во все времена. Пусть напряженность магических потоков на этой несчастной планете оставляет желать лучшего, но те крохи, что можно уловить, их можно и использовать. Во многих, очень многих людях течет кровь древних гиперборейцев, величайших волшебников, которым были доступны невероятные силы. Да, кровь эта разбавлена донельзя, и все же она есть, она не исчезла. Но что ждало этих людей, посмевших воспользоваться, пусть и в самой малой степени, своими способностями? Костры инквизиции? Скольких носителей магических способностей объявили ведьмами и колдунами, скольких уничтожили — и сколько генетических линий, идущих от Гипербореи, прервалось навсегда.

— Но ведь сейчас другое время.

— Нет, — покачал он головой. — Нет, Солнышко. Оно лишь называется иначе. Теперь, если им удастся вычислить меня, придется попрощаться, может, и не с жизнью, но со свободой — наверняка. И тогда я никогда не смогу вернуться домой.

— Ты думаешь, это вообще возможно?

— Не знаю... не знаю, Солнышко.