Джонатан Страуд - Врата Птолемея

Мэндрейк тяжело вздохнул, провел рукой по глазам и сделал повелительный жест. Рожа ушла в металл, сделавшись чуть заметным узором; дверь распахнулась. Великий волшебник расправил плечи и вошел в кабинет, пропустив вперед госпожу Пайпер.

Комната была практичная: высокая, просторная, выкрашенная белой краской и освещенная двумя окнами, которые выходили на площадь. Никаких излишеств. В то утро солнце скрывалось за плотными облаками, а потому Мэндрейк, войдя, включил верхний свет. Одна из стен целиком была занята книжными шкафами, напротив же не было ничего, кроме гигантской доски, увешанной записками и диаграммами. Деревянный пол был гладкий и темный. На нем были начертаны пять кругов, в каждый было вписано по пентаклю, а каждый пентакль был снабжен собственными рунами, свечами и горшочками с благовониями. Четыре пентакля — стандартного размера, но пятый, ближе всех к окну, — значительно больше: внутри его стояли обычный письменный стол, шкаф с папками и несколько кресел. Главный круг был соединен с меньшими тщательно вычерченными линиями и рунными рядами. Мэндрейк с госпожой Пайпер вошли в большой круг и сели за стол, разложив перед собой бумаги.

Мэндрейк прокашлялся.

— Ну что ж. К делу. Госпожа Пайпер, для начала разберемся с рутинными докладами. Будьте так любезны, активируйте индикатор присутствия!

Госпожа Пайпер произнесла краткое заклинание. Свечи, стоявшие по периметру двух меньших пентаклей, тотчас замерцали, к потолку потянулись струйки дыма. Хлопья благовоний в стоящих рядом горшочках зашевелились. В двух других кругах все осталось как было.

— Пурип и Фританг, — доложила госпожа Пайпер.

Волшебник кивнул.

— Сначала Пурип.

Он громко произнес приказ. Свечи в крайнем левом пентакле ярко вспыхнули, и в центре круга появилась тошнотворно мерцающая фигура. Она имела облик человека в респектабельном костюме с темно-синим галстуком. Фигура коротко кивнула в сторону стола и замерла в ожидании.

— Напомните мне, — сказал Мэндрейк.

Госпожа Пайпер краем глаза заглянула в свои бумаги.

— Пурип наблюдал за реакцией на наши боевые листки и иную пропаганду, — сказала она. — Следил за настроениями простолюдинов.

— Хорошо. Пурип, что ты видел? Говори.

Демон слегка поклонился.

— Ничего особенно нового я доложить не могу. Народ подобен стаду коров на лугах Ганга: он заморен, но смирен, непривычен к переменам или самостоятельному мышлению. Однако же война давит им на мозги, и сдается мне, что в народе распространяется недовольство. Они покупают ваши боевые листки, равно как и ваши газеты, но без удовольствия. Это их не удовлетворяет.

Волшебник нахмурился.

— В чем же проявляется это недовольство?

— Я определяю это по тому, как они замыкаются в себе, видя ваших полицейских. Как леденеют их глаза, когда они проходят мимо палаток вербовщиков. Я зрю, как оно безмолвно растет вместе с кипами цветов у дверей осиротевших. Большинство не проявляют его открыто, однако гнев, вызванный войной и действиями правительства, нарастает.

— Это все слова, — возразил Мэндрейк. — Покажи мне что-нибудь осязаемое!

Демон пожал плечами и улыбнулся.

— Революция неосязаема — по крайней мере, поначалу. Простолюдины даже почти не знают о том, что это такое, однако же они вдыхают ее во сне и вбирают ее с каждым глотком воды.

— Хватит с меня твоих шарад. Продолжай работу.

Волшебник щелкнул пальцами. Демон в своем круге подпрыгнул и исчез. Мэндрейк покачал головой.

— Почти бесполезен! Ну, посмотрим, что предложит нам Фританг.

Новый приказ; на этот раз вспыхнул второй круг. В облаке воскурений появился другой демон — низенький, пузатенький джентльмен с круглой красной физиономией и жалобным взглядом. Он стоял, возбужденно моргая на ярком свету.

— Наконец-то! — воскликнул демон. — У меня ужасные вести! Я не мог ждать ни секунды!

Мэндрейк слишком давно и слишком хорошо знал Фританга.

— Насколько я понимаю, — медленно произнес он, — ты патрулировал доки в поисках шпионов. Твои новости имеют к этому какое-то отношение?

Пауза.

— Косвенное — да… — промямлил демон.

Мэндрейк вздохнул.

— Ну, выкладывай.

— Я выполнял ваш приказ, — начал Фританг, — когда — о, ужасающее воспоминание! — когда мое прикрытие было разоблачено. Вот как это вышло. Я вел наблюдение в винной лавке. Когда я выходил наружу, меня окружила толпа уличных сорванцов, некоторые из них были мне буквально по колено. Я был в обличье лакея и тихо шел по своим делам. Я не издавал громких звуков и не делал экстравагантных жестов. И тем не менее меня выделили в толпе и обстреляли залпом из пятнадцати яиц, большая часть которых была пущена с большой силой.

— В каком именно обличье ты пребывал? Быть может, оно само по себе спровоцировало нападение.

— Да вот в таком же, как и сейчас. Седовласый, трезвый, с уверенной походкой, воплощение скучной добродетели.

— Ну, очевидно, юным негодяям приспичило напасть именно на такого человека. Тебе просто не повезло, только и всего.

Глаза Фританга расширились, ноздри раздулись.

— Нет-нет, дело не только в этом! Они знали, кто я такой!

— Они знали, что ты демон? — Мэндрейк скептически смахнул пылинку с рукава. — С чего ты взял?

— Мои подозрения пробудило то, что они повторяли: «Убирайся, убирайся, мерзкий демон! Ты гадкий, и твой желтый гребень так противно болтается!»

— В самом деле? Да, это действительно интересно…

Волшебник пристально всмотрелся в Фританга сквозь свои линзы.

— Но где же этот гребень? Лично я его не вижу.

Демон указал в воздух у себя над головой.

— Это оттого, что вы не видите шестого и седьмого планов. На этих уровнях мой гребень действительно бросается в глаза. Он ярок, как подсолнух. И должен заметить, что он вовсе не болтается. Конечно, в плену он слегка поник, но…

— Шестой и седьмой планы… И ты точно уверен, что ни на миг не показал из-под личины своего истинного облика? Да-да! — Мэндрейк вскинул руку, поскольку демон энергично запротестовал. — Ты прав. Я тебе верю. Спасибо за информацию. Наверняка ты захочешь отдохнуть после этого обстрела яйцами. Ступай! Пока можешь быть свободен.

Фританг радостно взвыл и исчез, ввинтившись в центр пентакля, как будто его всосало в слив раковины. Мэндрейк и госпожа Пайпер переглянулись.

— Еще один случай, — сказала госпожа Пайпер. — И снова дети.

— Хм… — Волшебник откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову. — Проверьте, сколько всего было подобных случаев. Придется отозвать демонов из Кента.

Он подался вперед, положил локти на стол и вполголоса произнес заклинание. Госпожа Пайпер встала и подошла к шкафу, стоящему на краю большого пентакля. Открыв верхний ящик, она достала пухлую матерчатую папку. Потом вернулась на свое место, сняла резинку, которой была стянута папка, и принялась быстро листать находящиеся внутри документы. Заклинание завершилось, потянуло жасмином и шиповником. В крайнем правом пентакле появилась громоздкая фигура — великан с белокурыми, хитро заплетенными волосами и единственным сверкающим глазом. Госпожа Пайпер продолжала листать документы.