Кристофер Паолини - Эрагон. Возвращение

«Эта гора носит имя Фионула, — сказал Глаэдр. — А ее братьев зовут Этхрундр, Мероговен и Гриминсмал. У каждого своя собственная история, и я расскажу вам их на обратном пути. А теперь поговорим о цели нашего сегодняшнего путешествия. Я хочу поведать вам о происхождении тех тесных уз, — что связывают драконов, эльфов и несколько позднее присоединившихся к ним людей. Вы уже кое-что об этом знаете — да и я не раз намекал Сапфире на особые отношения между этими тремя народами, — однако пришло время вам узнать суровый и глубочайший смысл вашего партнерства, чтобы вы могли хранить и поддерживать эти священные узы, когда нас с Оромисом больше не будет на свете».

«Учитель, скажи…» — мысленно обратился к Глаэдру Эрагон, кутаясь в плащ и тщетно пытаясь сохранить тепло.

«Что, Эрагон?»

«А почему Оромис сегодня не с нами?»

«Потому, — пророкотал в его ушах голос Глаэдра, — что это моя обязанность — и это всегда было обязанностью самого старшего из драконов — донести до нового поколения Всадников всю важность их роли и их положения в мировом сообществе. А кроме того, Оромис не настолько здоров, как вам, возможно, представляется».

Скалы застонали и зашептались, когда Глаэдр стал умащиваться на них. Положив свою великолепную голову на землю и вытянув шею, он долго и пристально изучал Эрагона и Сапфиру одним своим золотистым глазом, круглым и блестящим, величиной с большой круглый щит. Серые клочья дыма выползали из его ноздрей, и их тут же уносило порывами холодного ветра.

«Кое-что из того, что я намереваюсь вам поведать, — начал Глаэдр, — довольно широко известно; такими знаниями обладают и эльфы, и Всадники, и даже кое-кто из людей. Впрочем, образованных людей я знавал очень и очень немного. Однако же большая часть этих знаний была доверена лишь руководителю ордена Всадников, горстке избранных эльфов и тогдашнему правителю людского племени. Драконы, разумеется, знали всё.

А теперь, дети мои, слушайте. Когда драконы и эльфы заключили мир и война закончилась, был создан орден Всадников, дабы помешать возникновению подобных разногласий между двумя нашими народами. Королева эльфов Тармунора и тот дракон, что был избран в качестве нашего представителя, имя которого… — Он умолк и мысленно передал Эрагону несколько впечатляющих картин прошлого: длинный белый драконий зуб, выигранные и проигранные битвы, бесчисленные Шрргн и Награ, съеденные драконами, двадцать семь отложенных яиц и девятнадцать детенышей, которые смогли вырасти и стать взрослыми. — Имя которого невозможно выразить звуками ни одного языка на свете, решили, что обычного мирного договора будет недостаточно. Подпись на документе для драконов почти ничего не значит — слишком густая и горячая у нас кровь, и по прошествии какого-то времени стало бы неизбежным новое наше столкновение с эльфами, как тысячелетие спустя это произошло с гномами. Но, в отличие от гномов, эльфы, как и мы, не могли позволить себе снова воевать друг с другом. И мы, и они были слишком могущественны, и новая война непременно закончилась бы уничтожением обоих наших народов. И мы решили: единственный способ как-то предотвратить это и выковать между нами действительно нерушимый мир — это связать драконов и эльфов с помощью магии».

Эрагон ничего не мог с собой поделать — у него зуб на зуб не попадал от холода; и, видимо, заметив, что его бьет озноб, Глаэдр с затаенной улыбкой мысленно сказал Сапфире: «Очнись от своих грез, Сапфира, и поскорее нагрей огнем своего дыхания один из этих камней, пока твой Всадник окончательно не замерз».

Сапфира встрепенулась, выгнула шею, и струя голубоватого пламени ударила сквозь ее стиснутые клыки прямо в ближайший валун, сжигая лишайники, испускавшие горьковатый дымок. Воздух над камнем так нагрелся, что над ним дрожало марево. Эрагону пришлось отвернуться. Он мысленно чувствовал, как в этом адском пламени сгорают, мгновенно превращаясь в ничто, спрятавшиеся под камнями насекомые. Минуты через две Сапфира, щелкнув челюстями, захлопнула пасть, оставив вокруг них довольно большой круг из раскаленных докрасна камней.

«Спасибо», — поблагодарил ее Эрагон и, присев у края круга, стал греть над камнями руки.

«Помни, Сапфира: нужно непременно направлять струю огня языком, чтобы точнее попадать в цель, — заметил Глаэдр и продолжил свой рассказ: — Итак, мудрейшим из эльфийских магов понадобилось целых девять лет, чтобы создать нужное заклинание, после чего эльфы и драконы встретились в Илирии. Собственно, эльфами была создана, так сказать, структура заклятия, а драконы вдохнули в него силу. Благодаря применению этих чар души эльфов и драконов оказались сплавлены воедино. Это объединение переменило нас. Мы, драконы, выиграли возможность пользоваться языком и другими ловушками цивилизации, а эльфы разделили с драконами их долгую жизнь, ибо прежде жизни их были почти столь же коротки, как и у людей. В конце концов, более всего подпали под воздействие чар сами эльфы. Наша магия, магия драконов — а она пронизывает все наше существо, — передалась эльфам и со временем придала им нынешние силу и изящество, которыми они вечно хвастаются. На людей, правда, эти чары подействовали уже не так сильно, поскольку люди подпали под их воздействие многие годы спустя. И все же, — глаза Глаэдра сверкнули, — они сумели значительно облагородить род людской, ведь те представители вашего народа, что высадились некогда на берегах Алагейзии, были всего лишь грубыми варварами. Впрочем, с тех пор, как пала власть Всадников, люди стали утрачивать былое благородство».

«А гномы оказывались когда-либо под воздействием этого заклинания?» — спросил Эрагон.

«Нет, и именно поэтому никогда не существовало ни одного Всадника-гнома. Они недолюбливают драконов, как, впрочем, и мы их. К тому же идея объединения с нами им всегда казалась отталкивающей. Возможно, это и к счастью, что они не присоединились к нашему союзу, ибо их народ не пережил того упадка, какой выпал на долю людей и эльфов».

«Так уж и упадка, учитель?» — переспросила Сапфира, и в голосе ее Эрагону отчетливо послышалось поддразнивание.

«Да, именно упадка. Если страдает один из наших трех народов, страдают и все остальные. Убивая драконов, Гальбаторикс страшно навредил и своей собственной расе, а также эльфам. Вы не были этому свидетелями, вы вообще впервые в Эллесмере, но я должен сказать вам: эльфы переживают свой закат; их могуществу уже не сравниться с прежним. Да и люди утратили многое из своей великой былой культуры, их племя охвачено хаосом и разложением. Лишь благодаря восстановлению равновесия между нашими тремя народами порядок смог бы до некоторой степени вернуться в этот мир».