Сесилия Дарт-Торнтон - Битва вечной ночи

Замерев, не двигаясь, оба отряда смотрели друг на друга над широкой полосой горбатых скал, от которых разбегались во все стороны скрюченные фигурки — ни дать ни взять отступающее море в час отлива. А ниже, под Равниной, выстроенные в низинах Мглицы имперские Легионы ревели и стучали оружием о щиты, рвясь в наступление, мечтая о мести — однако теперь командиры уже владели ситуацией. Вокруг Аннат Готалламора, за спинами рыцарей Моррагана остатки нежити копошились во тьме, которой окутывали себя, точно вуалью черного муслина. Оттуда доносились вопли и взрывы визгливого хохота, вой и плач, резкий стук мог вдруг смениться зловещей тишиной — оркестр, прямиком шагнувший из самых кошмарных снов. Сейчас войско Моррагана состояло лишь из его рыцарей, а пятеро уцелевших членов Неявного Аттриода отступили в тень, затерялись среди своих менее могучих сородичей.

Вышняя равнина ярко сияла в лучах вечно бодрствующих звезд. Оружие Светлых — украшенное вьющимися виноградными лозами, плетеными орнаментами и гравировками — лучилось эфирной дымкой. Золото этой дымки отливало кобальтом вокруг воинов наследного принца и ализарином вокруг тех, кто стоял рядом с Верховным королем — как будто доспехи и оружие их лизали языки текучего пламени заката.

И, разумеется, он был здесь, во главе своих рыцарей — король Ангавар, верхом на крылатом Римскатре, и меч Арктур снова висел у него на боку, ловя звездный свет темной полированной рукоятью. Голова Ангавара была непокрыта. Темная сталь волос обрамляла чеканные скулы, острые, как два меча, глаза, неулыбающийся рот. По бокам от короля сидели на конях члены Королевского Аттриода. Все они были в полных боевых доспехах, скакуны тоже закованы в броню.

Морраган, Фитиах Карконнора, глядел с высокой башни на тех, кто стоял, бросая ему вызов, и тех, кто ждал его повелений. Глядел на лицо Ангавара, своего брата, государя и соперника.

— Илтариен, — сказал он одному из трех рыцарей, что еще оставались с ним, — спустись на Равнину, будь моим посланником. Когда мой брат изложит свой вызов, передай ему это.

И он сказал лорду Илтариену что-то на языке Светлых. Ашалинда не знала этого языка, и все же он звучал для нее знакомо, знакомо на каком-то необъяснимом глубинном уровне — так порой пение птиц почти понятно людскому слуху, так звон колоколов или рев океана порой несет смутную весть. Когда Морраган умолк, девушка не знала, что было сказано, однако веселая мелодия слов звенела и танцевала у нее в голове.

— Победа почти уже у меня в руках, — пробормотал принц, когда копыта коня Илтариена оторвались от каменного пола. — Однако разум отягощен мрачным предчувствием. Спуститься сейчас на Равнину означает пойти навстречу своей судьбе. Кто-то предаст меня — уж не ты ли?

— Господин, — проговорил чей-то льстивый голос, — если эрисбанден окажется предательницей…

— Яллери Браун, это же дочь смертного народа. Чего еще ждать от нее, как не измены? Дочь людей, не меньше… однако она могла бы добиться большего.

Морраган нагнул голову к Ашалинде.

Девушка почувствовала, как распадается на частицы, растворяется во вселенной, сливается с ней — кровь ее струилась с потоками рек, в голове шумел и бурлил океан, приливы которого вздымались в такт медленному биению ее сердца. Волосы ее прорастали длинными зелеными листьями, в венах текла весенняя живица, а тихий ветер темными локонами крался по неизведанному пейзажу. Она вознеслась в регионы, где за темными панелями ее глаз сияли звезды, а в призрачной дали таяли солнечные огни.

Принц-Ворон легонько коснулся ее губ своими.

— Нежить, — сказал он Яллери Брауну, — если по твоей милости хоть один волосок упадет с ее головы, клянусь, я разрублю тебя напополам.

Дыхание принца Светлых пахло сладкой гвоздикой.

Далеко внизу скакун Ангавара приземлился среди кавалерии Вороньего кургана, и Ангавар отправился на переговоры. По всей видимости король бросил вызов, оспаривая власть Моррагана над Вышней равниной и крепостью и требуя чего-то еще. Лорд Илтариен сурово и надменно передал ответ, продиктованный принцу предвидением — ибо кто мог предсказать побуждения и желания противника лучше, чем его же близнец? Тон и общий смысл этого ответа не вызывали никаких сомнений. Вызов был встречен ответным вызовом: никто не хотел уступать, никакой надежды на примирение не оставалось.

И тогда снова прозвучал ясный и звучный голос Ангавара. На сей раз Верховный король говорил на Всеобщем наречии, дабы все могли слышать его.

— Тогда, брат мой, раз нет меж нами согласия, — вскричал он, — ты должен встретиться со мною в поединке.

И он приказал своему Королевскому Аттриоду скакать назад, за ряды верных рыцарей, вниз по круче к ожидающим внизу Легионам, дабы вести их в бой и защищать от сил Неявных.

Но над Равниной пропели трубы. Копья передних рядов обоих Светлых отрядов, еще минуту назад направленные в темное звездное небо, теперь опустились горизонтально. Рыцари зажимали концы древков под мышками. В средних рядах мечи с дружным звенящим свистом покинули ножны. Боевые трубы вторично пропели сигнал, и враждующие стороны пустили коней в галоп. С ужасающим ревом они встретились, как два грохочущих морских вала, и земля задрожала от этого чудовищного столкновения.

И когда Светлые рыцари схлестнулись в единоборстве, внизу, под утесами, Аттриод поднялся против Аттриода, и густой туман выползал из лесов, клубился над каждым ручьем и источником, заволакивая сражающиеся Легионы. Сквозь эту завесу смутно виднелись жуткие фигуры, что крались между деревьями, вылезали из болот, из расщелин в земле — и явно питали притом самые зловещие намерения. Однако среди них двигались и иные колдовские создания, защитники людей Эриса. Они не показывались в открытую, различить их удавалось лишь краешком глаза, мимолетно — то были уриски и лютые воины с шелковистыми седыми волосами, вооруженные трезубцами, черные псы размером с доброго жеребенка, карлики с боевыми топорами, горбуны, поднимающие над головой лампы, и прочие существа, слишком скрытные, чтобы разглядеть их даже уголком глаза.

Клинки Светлых опускались и поднимались, разбрызгивая звездные искры. Ашалинде битва казалась сплошным хаосом, невнятной суматохой, бурлящим танцем смерти и разрушения. Замерев на развалинах башни, она неверящими глазами смотрела вниз, не в силах отвести взгляд.

Ангавар не присоединился к своим сражающимся рыцарям. Он скакал сквозь ряды бойцов Моррагана, не обращая на них никакого внимания, словно не замечая, словно они никогда и не смели восставать против него. И они в изумлении расступались, не дерзая оказать ему сопротивления. Так величав он был в своем гневе, что рыцари Вороньего кургана невольно вспоминали с новой силой, что он — законнейший их король, а сами они — предатели и изменники.