Сесилия Дарт-Торнтон - Битва вечной ночи

— Светлые узнают, зачем я пришла, — сказала упрямица, — и попытаются спрятать тебя. Как мне узнать тебя среди стольких отважных и красивых рыцарей?

— Леди, — ответил он, — сперва пропусти вороных коней, а затем и гнедых. Беги со всех ног к молочно-белому скакуну и стяни всадника с седла. Ибо на этом белом скакуне буду ехать я — мне, рыцарю Эриса, даровали такую честь. На правой руке у меня будет перчатка, а на левой нет. Шляпу я украшу пером, а волосы зачешу вниз. Вот приметы, что я даю тебе. Я буду там.

— А как они попытаются помешать мне? — спросила она.

— Они превратят меня в твоих объятиях в змею или тритона, но ты не бойся, крепче держи меня, ведь я отец твоего дитяти.

— Я буду держать тебя со всех сил! — отважно пообещала она.

— Потом они обратят меня в медведя, а потом в рычащего льва, но ты держи меня крепко, как будешь держать нашего ребенка, и ничего не бойся.

— Я не буду бояться! — пообещала она.

— Тогда они превратят меня прямо у тебя в руках в раскаленное железо, но держи меня крепко и не бойся, я не причиню тебе зла.

— Их проделки не заставят меня отступиться! — заявила его возлюбленная.

— Тогда, — продолжил он, — они превратят меня в пламенный меч. А ты брось меня в родник — я обернусь обнаженным рыцарем. Накрой меня своим плащом и спрячь ото всех глаз.

— Я сделаю все, как ты сказал, — ответила она.

Тем вечером она в одиночку отправилась к роднику на перекрестке дорог и спряталась там. Кругом стояла могильная тишина. Храбрая девушка не видела вокруг других лиц, кроме лика серебристой луны. Около полуночи издали послышался перезвон колокольчиков, и после всей этой тишины она обрадовалась ему ничуть не меньше, чем любому лорральному звуку. Затем появились Светлые. Они скакали по дороге легкой трусцой. Было там немало красивых дам и кавалеров, все в пышных и богатых нарядах. Сперва родник миновали вороные кони, затем гнедые. И вот, завидев белого скакуна, девушка выскочила из своего укрытия и стащила всадника с седла.

Когда Королева Светлых, обернувшись, увидела, что произошло, воздух вокруг наполнился колдовством. Поднялась настоящая буря. Но эта смертная девица, Элис, была не из робкого десятка. Она хорошо запомнила все, что наказал ей заколдованный рыцарь, и держала его со всех сил, во что бы его ни превращали. И вот она отвоевала его и накрыла его своим плащом.

Тогда королева Лейлиль гневно закричала:

— Она отвоевала его! Да чтоб она превратилась в уродину! Чтоб умерла она самой страшной из смертей! Знай я, что предстоит мне увидеть сегодня ночью, я бы сама превратила его в дерево!

И, крикнув так, она ускакала прочь вместе со своей свитой.

А Тэмлейн Конмор женился на своей победоносной возлюбленной, а дитя, зачатое ими в цветущей лощине — на полпути меж Фаэрией и смертной землей, где цветут вспоенные колдовством розы, — это дитя они назвали Розамундой.

— И Розамунда, — подал голос Роксбург со своего конца стола, — заснула волшебным сном под Орлиным курганом вместе с нами. — Суровые черты его смягчились, когда он произнес имя дочери. — А после того как мы проснулись, отправилась с нами ко двору Ангавара, Роза и принц Эдвард росли вместе и, как вы уже, без сомнения, знаете, связаны узами неразрывной дружбы.

И в самом деле, все при дворе знали, как нежно относятся друг к другу Эдвард и Розамунда. Все ждали, что в один прекрасный день они поженятся.

— А как же проклятие Лейлиль? — поинтересовалась Ашалинда.

— Ангавар отвел его.

— Чудесная история! — сказала девушка. — Мне стало гораздо легче на душе. Но Томас, как ваш правдивый язык сумел сохранить все это в тайне?

— Преловко, — ответил Эрсилдоун с призрачным подобием улыбки на устах. — Подобно самим Светлым и нежити, отлично умеющим обходить правду стороной, я тоже сделался мастером недомолвок и иносказаний.

— И вот мы все встретились, — промолвила Ашалинда. — Трое смертных, что дышали воздухом Королевства и видели этот прекрасный край.

— Должно быть, потому с самой первой встречи нас так и тянуло друг к другу, — кивнул Эрсилдоун. — Каким-то необъяснимым образом мы узнали друг в друге товарищей по судьбе. Ни один смертный не может побывать в Королевстве и остаться таким, как был.

— Так вы найдете открытые Ворота? — внезапно спросил Роксбург.

В крови у него все еще бушевало рожденное боем возбуждение.

Ашалинда от чистого сердца поспешила успокоить капитана дайнаннцев:

— Я сделаю все, что в моих силах. Клянусь.

В лагере все разговоры крутились вокруг недавних чудес, не последним средь которых было то, как Король-Император внезапно выхватил меч Светлых и одолел в честном бою Светлого принца. Ангавар велел членам Королевского Аттриода рассказать офицерам и командирам всю правду, чтобы те, в свою очередь, донесли ее до простых солдат. Эдвард уже вошел в возраст, когда мог короноваться и занять законное место на троне — обет, данный Ангаваром Джеймсу, близился к завершению. По Легионам раскатилась весть: «Король Джеймс мертв, многие лета королю Эдварду!»

Однако большинство простых людей не могли толком осознать, что же произошло, и считали, что Король-Император погиб именно в последней битве. Поэтому, несмотря на последовавшие в Каэрмелоре пышные празднества, правда мало-помалу исказилась. И песни, сложенные менестрелями про любимого государя и мудрое и справедливое правление короля Светлых, впоследствии превратились в песни про короля Джеймса, отца Эдварда, и его мудрое и справедливое царствование.

Ангавар сурово наказал разгромленных рыцарей Вороньего кургана, обрекши их на бессрочный сон под холмом. Тут он был непреклонен: государственная измена считалась в Фаэрии одним из самых страшных преступлений.

— Вы и так уже изгнаны, — сказал он им, — изгнанниками и останетесь. Когда мы вернемся в Королевство, среди нас не должно быть предателей.

Но если рыцари Вороньего кургана пребывали в черном отчаянии, рыцари Орлиного ликовали, зная: скоро, очень скоро они снова попадут на любимую родину.

А вот Ашалинда совсем не ликовала. Бедняжка горько плакала, съежившись на шелковых подушках в золотом шатре. Даже Вивиана не могла утешить ее.

Но вот занавески с легким шелестом раздвинулись, и в помещение снова вошел Ангавар. Он вернулся из Королевского шатра, где держал совет со своими главнокомандующими и членами Королевского Аттриода.

— Оставь нас, — тихо приказал он фрейлине. Вивана снова отвесила ему неуклюжий от смущения реверанс и поспешила удалиться.

Ашалинда медленно подняла голову и поглядела на короля Светлых. Медленно — потому что если она делала это быстро, то у нее до сих пор всякий раз перехватывало горло и отнимался язык от восхищения.