Сесилия Дарт-Торнтон - Битва вечной ночи

Залы под Лестницей Водопадов, лишившиеся сокровищ Светлых, стояли пустые и разоренные. Под полыми сводами гулко отражались раскаты смеха людей и Светлых, сплетавшиеся, как венок из маргариток и звезд.

— И в самом деле, — подтвердил Ангавар, — эти сокровища созданы моим народом в Золотую Эру. А перед тем как уснуть под Орлиным курганом, мы спрятали их. Надпись над входом — это загадка на лебедином языке. Если произнести вслух слово «лебедь» на языке Светлых, двери откроются.

— Правдивый Томас перевел нам загадку, — сказала Ашалинда. — Неужели лебеди и правда поют во время полета? Я была лебедем, но ничего подобного не заметила.

— Ты ведь была не настоящим лебедем, Златовласка. Перья настоящих лебедей наделены многими необычайными качествами и во время полета издают чудесную музыку. Но не все уши слышат ее, — объяснил Ангавар.

Вместе с возлюбленным Ашалинда плыла над горами, над морем, за которым заходило солнце. Они видели изломанные снежные пейзажи Римани, шелкопрядильные фабрики Север-несса, шафрановые поля Луиндорна, дикие берега Финварны и покинутые города Авлантии. Янтарно-дынное солнце скользило по северному небосклону, точно персик в сиропе. В эти дни оно светило особенно ясно, и в длинных косых лучах его все время казалось, что стоит утро чудесного золотого дня. Каждый лист мерцал осколком цветного стекла из старинного витража, каждое дерево являло потрясающее сочетания света и тени: разноцветный сверкающий убор с той стороны, куда падал свет, и причудливый узор тени с другой. В эти дни над землей царило пронизанное светом вечное утро — вечное утро осени.

И в самый разгар всей этой красоты Ашалинда с Ангаваром вернулись в суету и кипение Каэрмелора.

На каминной решетке мраморного камина жарко пылали длинные сосновые поленья и шишки. Стены комнаты лучились слабым золотистым светом — этот эффект создавался благодаря тому, что в краске была примесь хрома. На фоне этого блеска особенно ярко выделялась потрясающая красота гобеленов. На узорчатом ковре перед камином развалились две гончие в рубиновых ошейниках. Рядом, на низеньком инкрустированном столике лежала шахматная доска. Фигурки были вырезаны из яшмы и оникса. На другом столике стоял массивный ларец с филигранными застежками — для хранения драгоценностей. Ключ был небрежно брошен рядом. В подсвечниках и на высоком канделябре пылал целый лес свечей.

Перед входом стоял навытяжку лакей с шелковой подушечкой в руках. Примостившийся на высоком табурете музыкант мечтательно перебирал струны огромной золоченой арфы, с которых замороженными слезами солнца срывались звонкие ноты. Ибо здесь, в этой солнечной комнате, находился сейчас молодой государь — а его повсюду сопровождала музыка.

Вивиана с Кейтри тихонько перешептывались в нише окна, склоняясь над вышивкой. Эдвард коротким, рассеянным жестом, точно отмахиваясь от докучливой мошкары, разрешил им сидеть в его присутствии. Розовое сияние обрисовывало застенчивые силуэты обеих девушек. Небо за окном было рассечено напополам линией створок, как перезрелая хурма. В окно струились красные лучи заката, длинные рубиновые кристаллы. Некоронованный Король-Император Эдвард стоял, опираясь локтем на каминную полку, и с мрачным видом водил носком башмака по железному пруту решетки. Рядом стояла Ашалинда.

— Прошу вас, Эдвард, взгляните, — говорила она. — Как по-вашему, придется ли это по вкусу моего господину?

Эдвард поглядел на маленький сверкающий кружок у нее на ладони и, зажав между большим и указательным пальцем, поднес к глазам, чтобы рассмотреть поближе. По внешней стороне золотого ободка тянулся искусно сработанный узор: переплетающиеся перья орла и морской птицы. На внутренней стороне было выгравировано: «Я тебя люблю».

— Все здесь исполнено благородства, — вынес вердикт юный Король-Император. — Превосходная работа. Впрочем, чего еще ждать от королевского золотых дел мастера?

— Я дала ему на переплавку весь белый птичий браслет, — пояснила Ашалинда, касаясь руки в том месте, где запястье обычно обвивало старинное украшение. — «Это золото лишь двенадцати каратов, — сказал он мне. — Когда я его очищу, металла останется гораздо меньше». «Но на кольцо-то хватит?» — спросила я. «Тютелька в тютельку», — ответил он.

— Но ваш браслет! — запротестовал отпрыск Д'Арманкортов, возвращая кольцо девушке. — Не вы ли рассказывали, что это подарок вашего отца?

Ашалинда спрятала кольцо в зеленый бархатный мешочек, затягивающийся золотой ленточкой.

— Да. Но понимаете, Эдвард, это единственное мое достояние, подаренное мне не моим господином. Отец не пожалел бы о моем решении. Для меня ценность этого браслета во много раз превышает его номинальную стоимость. И я хотела в знак наших обетов подарить моему нареченному что-нибудь очень-очень редкое. И это ведь не просто так кольцо, а с секретом. В него вплавлены три моих волоска.

— Как изобретательно, — сухо промолвил Эдвард, глядя в камин.

Арфа умолкла. В комнате воцарилась непривычная тишина.

— Играй, — бросил юный король через плечо.

Руки музыканта немедленно снова пришли в движение.

— Ваш день рождения приближается слишком быстро, — сказала Ашалинда, пытаясь веселыми словами рассеять неловкость. — Стать Королем-Императором в день шестнадцатилетия — для вас это и вправду судьбоносный день.

И в самом, деле! - думала она. — Мне и самой всего лишь семнадцать. Нас разделяет не так уж и много лет. А может быть, целая тысяча…

— Вы уже видели последние подарки? — торопливо продолжила она, надеясь непринужденной беседой разгладить его нахмуренный лоб. — Их так много, что часть пришлось сложить на чердаке.

— Все кругом так щедры, — пробормотал он. — Кстати, вот сейчас, пока мы тут разговариваем, во дворец уже везут мой подарок для вас. Этого Ангавар еще вам не дарил.

— Что это? Пожалуйста, скажите!

— Подарок, который вам больше всего подходит. Зеркало.

Девушка невольно ахнула и, стараясь скрыть это, тут же кашлянула в ладошку. Что-то в тоне молодого человека, в том, как он бросил на нее один короткий быстрый взгляд и тут же опустил голову, наводило на мысль: здесь скрыт какой-то тайный смысл. Но Эдвард тут же отвернулся.

— Ой, вон он! — взвизгнула Вивиана, роняя вышивку и показывая в окно.

Они с Кейтри вытянули шеи, пытаясь выглянуть во двор, по которому шагал рослый капитан Королевской гвардии. Он поднял взор и, хмуро улыбнувшись, отдал девушка честь.

— Ты выронила сердце в окошко, Виви, — улыбнулась Ашалинда. — Если хочешь, можешь пойти поискать его, но только чур по лестнице.

— Правда? Можно?

— Конечно! И тебе, Кейтри, тоже.