Робин Хобб - Безумный корабль

Но вот наконец даже нескончаемые расспросы Янтарь полностью иссякли, да и огонь в очаге почти догорел. Выпитое пиво заставило Альтию посетить отхожее место. Когда же она вернулась в дом, то увидела, что Янтарь разливает остатки вина в два маленьких стакана. Стаканы были вставлены в деревянные подстаканнички, сработанные, несомненно, самой мастерицей. Кругом прозрачного стекла вились резные листья плюща.

– Давай выпьем, – предложила Янтарь, – за все правильное и хорошее, что существует на свете. За дружбу… и за это доброе вино.

Альтия подняла стакан, хотела что-нибудь добавить к прозвучавшему тосту, но так ничего и не сумела придумать.

– Может быть, за «Проказницу»? – предложила Янтарь.

– Ей я желаю только хорошего, но, пока я снова не почувствую ее палубу у себя под ногами, она так и будет для меня связана со всем несправедливым и дурным в мире… в моем мире, я хочу сказать.

– Тогда за Грэйга Тениру?

– Ох, – вздохнула Альтия, – тут тоже все сложно…

Янтарь широко и проказливо улыбнулась.

– Значит, за Брэшена Трелла!

Альтия застонала и протестующе затрясла головой, но Янтарь высоко подняла свой стакан:

– Итак – за безответственных мужиков, склонных поддаваться страстям… – И она выпила все до капли. – Благодаря которым женщины могут заявлять, что-де они тут совсем ни при чем…

Это последнее она произнесла, как раз когда Альтия, сдавшись, опрокидывала содержимое стакана себе в рот. Слова Янтарь заставили ее подавиться и отчаянно закашляться:

– Так нечестно! Он воспользовался обстоятельствами…

– Да уж прямо?

– Я же тебе рассказывала! – Альтия упрямо стояла на своем. В действительности она поведала Янтарь весьма немногое о той встрече, упомянув лишь, что между ними «вот тут-то все и случилось». В тот момент Янтарь ничего не сказала, лишь заинтригованно подняла бровь. Зато теперь бестрепетно выдержала свирепый взгляд Альтии и лишь многозначительно усмехнулась. Альтия набрала полную грудь воздуха: – Я напилась пива… да еще и замешанного на какой-то одуряющей дряни… И получила хороший удар по башке… Тогда он дал мне немножко циндина. И вообще, я вымокла, замерзла, устала как собака и плохо соображала…

– Как, между прочим, и Брэшен, – кивнула Янтарь. – Пойми ты наконец, Альтия: я же не проступки твои выискиваю для осуждения. Да и не совершили вы, ни ты ни он, никакого проступка, за который теперь надо было бы извиняться. Вы просто поделились друг с дружкой тем, в чем в тот момент нуждались более всего. Человеческим теплом. Дружбой. Признанием…

– Признанием?

– Ага! Так ты, значит, согласна со всем остальным, если только это тебя удивляет?

– С тобой говорить – как на счетных палочках итог подбивать, – пожаловалась Альтия вместо ответа. Потом потребовала уточнений: – Признанием чего хоть?

– Того, кто и что вы с ним такие.

Янтарь говорила очень тихо, почти ласково. Альтия попробовала обратить все в шутку:

– Стало быть, ты тоже меня распутной девкой считаешь.

И сама тут же поняла, что шутка не получилась.

Янтарь пристально разглядывала ее некоторое время. Потом откинулась назад вместе со стулом, уравновесив его на двух задних ножках:

– Я считаю, что ты – это ты. И в моем мнении ты нуждаешься менее всего. Все, что тебе требуется, – это как следует разобраться в собственных грезах. Ты когда-нибудь пробовала представить себя остепенившейся? Матерью и женой? Пробовала вообразить, как это – вынашивать во чреве дитя? Мечтала ли ты о том, как будешь ухаживать за малышами, ожидая мужа из плавания?

Альтия хмыкнула:

– Только в самых своих худших кошмарах…

– Вот как. Ну а если тебе представляется, что ты вряд ли когда-нибудь успокоишься замужем, собираешься ли ты прожить всю жизнь до смерти, совсем не зная мужчин?

Альтия пододвинула к себе пивную кружку:

– Вот уж о чем как-то не задумывалась…

– А между тем некая часть тебя о них только и думает, только ты признать этого не хочешь, – фыркнула Янтарь. – Не хочешь ответственности за свои отношения с мужчинами. Предпочитаешь считать, что это просто «взяло и произошло» либо что мужчина так или иначе завлек тебя в постель, а ты вроде как и ни при чем. – И резчица со стуком вернула стул в обычное положение. – Пойдем, – пригласила она Альтию. – Сейчас время прилива, а у меня встреча назначена. – И она подавила отрыжку. – Пойдем.

Альтия поднялась, пытаясь решить про себя, оскорбили ее умозаключения Янтарь или скорей позабавили. Она натянула ободранную куртку и поинтересовалась:

– А куда мы идем?

– На берег. Я хочу, чтобы ты встретилась с одним моим другом. Его зовут Совершенный.

– Совершенный? Корабль? Так я же хорошо его знаю!

– Верно, – улыбнулась Янтарь. – Он как-то говорил о тебе. Вернее, проговорился, ну а я и виду не подала, что твое имя для меня кое-что значит. Но я и так прознала бы о вашем знакомстве, даже если бы он ничего мне не сказал. Ты ведь оставила на борту следы своего пребывания. В общей куче с барахлом Брэшена…

Альтия осведомилась подозрительно:

– Что, например?

– Например, маленький гребешок: я заметила его у тебя в волосах, когда мы с тобой впервые увиделись. Он лежал возле иллюминатора; похоже, ты там причесывалась да гребешок и позабыла.

– Вот как… Ну, а тебя что связывает с Совершенным?

Янтарь ответила с определенной долей осторожности:

– Я же сказала тебе – он мой друг, – но потом все же добавила: – Понимаешь, сейчас я изо всех сил стараюсь купить его.

– Да ты что! – возмутилась Альтия. – Ты в своем уме? Чтобы Ладлаки продали свой живой корабль?… Даже такой? Всячески себя запятнавший?…

– А что, – ровным голосом спросила Янтарь, – есть закон, запрещающий его продавать?

– Нет, такого закона нет, потому что в нем никогда не бывало нужды! Это же наша традиция!

– И тем не менее многие из самых чтимых традиций Удачного все более отступают под натиском «новых купчиков», Альтия. Конечно, разговоров об этом в обществе всячески избегают, но любой житель Удачного, кому не совсем плевать на существующее положение дел, отлично знает, что «Совершенный» выставлен на продажу. И что его хозяева рассматривают все предложения, в том числе и поступающие от «новых купчиков»…

Альтия надолго погрузилась в молчание. Янтарь надела плащ и поглубже надвинула капюшон, пряча бледное золото своих волос.

В конце концов Альтия вполголоса произнесла:

– Если даже обстоятельства вынуждают Ладлаков в самом деле продавать «Совершенного», они продадут его какой-нибудь другой старинной семье… Уж во всяком случае не приезжей вроде тебя.

– Я так и думала, что ты выразишься примерно в этом духе, – преспокойно отозвалась Янтарь. И подняла брус, запиравший заднюю дверь: – Ну что, в путь?