Робин Хобб - Безумный корабль

– Мне скучно! – объявила Малта, ни дать ни взять подслушав мысли матери. – Вот бы торговцы из Чащоб пожили у нас еще! Они небось не сидят дома по вечерам, занимаясь рукоделием…

– А вот я уверена, что сидят и занимаются, когда находятся у себя, а не в гостях, – твердо возразила Кефрия. – Никто не устраивает каждый день игры, веселья и вечеринки. Так что, пожалуйста, не надейся на это в своих отношениях с Рэйном!

– Ну, если он женится на мне и у нас будет собственный дом, то скукотищи по вечерам я нипочем не допущу, это уж точно! Мы будем приглашать к себе друзей и нанимать музыкантов. Или сами станем к знакомым в гости ходить. Мы с Дейлой уже решили: когда мы станем замужними женщинами и будем вольны поступать как нам вздумается, мы обязательно…

– Если ты выйдешь замуж за Рэйна, ты не останешься в Удачном, а переедешь жить в Дождевые Чащобы, – негромко перебила Роника. – Придется тебе завести там новых друзей. И жить так, как велит их обычай.

– Ну почему тебе вечно надо все испортить?! – взвилась Малта. – Что я ни скажи, ты немедленно пытаешься меня опровергнуть! Ты, по-моему, хочешь, чтобы я всю жизнь просидела несчастная!

– Дело не в том, что я говорю, а в тех глупых фантазиях, которыми ты горазда забивать себе голову…

– Мама, – вмешалась Кефрия. – Ну пожалуйста. Если еще и вы ссориться начнете, я точно с ума сойду!

Повисло тягостное молчание.

– Ладно, – проговорила наконец Роника. – Я совсем не хочу, чтобы Малта была несчастной. Я просто хочу, чтобы она наконец очнулась от сладких грез насчет бесконечных балов и развлечений и посмотрела правде в глаза: есть в жизни нечто гораздо более основательное, на чем и следует строить свое счастье…

– Да как тут тете Альтии было из дома не удрать!!! – завопила Малта, не дав бабке договорить. – Вас послушать, так вся жизнь впереди – сплошная скука и работа, работа!… Ни за что я такого для себя не хочу! Я не дам с собой так!… Рэйн мне столько занятного рассказывал про Чащобы! Когда мы приедем в гости к его родне, он покажет мне древний город Старшей расы! Тот самый, где находят джидзин и кристаллы огня! И еще много-много чудесных вещей! Он мне говорил, там есть комнаты, куда ты заходишь, и трогаешь стену рукой, и все озаряется светом, как в древние времена! Он сказал, что иногда ему даже попадались на глаза призраки Старших, наведывающиеся в свой город! Их не всякий может увидеть, только те, кто наделен особой чувствительностью, но он говорит, что у меня, может быть, получится! Может, я тоже особо чувствительная! А самые талантливые даже отголоски их музыки слышат, вот!… И он станет меня одевать так, как пристало женщине из семьи Хупрусов! И мне не придется ни сметать пыль с мебели, ни серебро чистить, ни еду готовить – на это слуги найдутся! А еще Рэйн сказал… он сказал… Мама, ты что так улыбаешься? Ты что, потешаешься надо мной?…

В голосе Малты так и звенели оскорбленные чувства.

– Отнюдь, отнюдь, – Кефрия слегка покачала головой. – Никто не думал над тобой потешаться. Просто, слушая тебя, я подумала: до чего же ей нравится этот юноша. А еще я припомнила те блистательные планы, которые мы с твоим отцом вынашивали относительно нашей будущей совместной жизни. Правду сказать, далеко не все они воплотились… Но до чего же сладко было мечтать!

– А мне скорее показалось, что Малте нравится не Рэйн, а все то, что он собирается дать ей, – негромко поправила Роника. И добавила чуть мягче: – Впрочем, не вижу в этом ничего скверного. Из молодых людей, которым доводилось вместе мечтать, часто получаются неплохие супруги…

Малта поворошила угли в камине.

– Только не говорите так, как будто уже все решено, потому что на самом деле ничего еще не решено, – проговорила она, продолжая дуться на старших. – У Рэйна, если хотите знать, недостатков целая огромная куча! И я даже не про его вуаль и перчатки, из-за которых никому не известно, как он по-настоящему выглядит! По мне, гораздо хуже эта его страсть без конца рассуждать о политике. Только-только начнешь обсуждать с ним вечеринки и друзей, а он опять заводит о войне с Джамелией и о том, как нам всем необходимо проявлять твердость, несмотря ни на какие, мол, тяготы! Ему все это кажется одним большим приключением! А еще он мне заявил, что, по его мнению, рабство – это зло, хоть я и сказала ему, что папа считает рабство благом для Удачного и всех нас и даже намерен поправить наше состояние, торгуя рабами. А он, подумайте только, осмелился утверждать, что, мол, папе придется пересмотреть свои взгляды на рабство. Папа, значит, должен увидеть, что рабство и вообще плохо, и скверно отражается на этой… деловой жизни. И что лучше бы он торговал с Дождевыми Чащобами! А еще он все время талдычит мне про то, что у нас обязательно будут дети. Как будто я ему прямо назавтра после свадьбы должна буду ребенка родить! А когда я сказала ему, что, по-моему, нам следовало бы завести дом не только в Чащобах, но и в Удачном, чтобы удобнее было навещать наших здешних друзей, он только расхохотался! Он считает, что, как только я узрю – так и сказал, узрю – чудеса и красоты его города, я вообще думать забуду про Удачный, а еще, что в Чащобах у нас не будет своего дома, а лишь сколько-то там комнат в огромном доме, где живут все Хупрусы. Вот так-то вот! И совсем даже я еще не решила, что намерена выбрать именно Рэйна!…

– Похоже, – кивнула Роника, – что вы с ним успели во всех подробностях обсудить свою совместную жизнь…

– Ну, он-то обо всем говорит так, как будто наша свадьба – дело решенное. А когда я ему говорю, что пока все совсем неопределенно, он знай улыбается и спрашивает, с какой стати мне так нравится его мучить! Ну объясните мне – все мужчины такие тупоголовые?…

– Все, которых я лично знала, были именно таковы, – самым благодушным образом заверила ее Роника. Потом добавила уже серьезнее: – Но если ты намерена отвергнуть его ухаживание, ты, пожалуйста, нам с матерью так прямо и скажи. Если ваши отношения никуда не ведут, то чем раньше мы их разорвем, тем меньше неловкости для обеих наших семей…

– Ну… я… нет, я на самом деле еще ничего не решила. Мне надо подумать еще…

В комнате опять стало тихо. Малта углубилась в размышления, взвешивая различные «за» и «против», а две взрослые женщина, каждая про себя, обдумывали, что может означать для них то или иное ее решение.

– Да где же наконец Альтия? – услышала Кефрия свой собственный голос.

Ее мать только вздохнула.

Альтия поставила кружку на стол. От жаркого из птицы уже мало что осталось, кроме костей. Янтарь, сидевшая по другую сторону стола, аккуратно положила на тарелку вилку и нож. Йек откинулась к спинке стула и принялась ковырять в зубах. Заметив взгляд Альтии, она усмехнулась: