Робин Хобб - Золотой шут

– Я знала, что ты не можешь помочь, Сумеречный Волк. Поэтому не искала тебя. Но я все равно благодарна тебе. – Она вздохнула. – Когда ты воздвигал между нами стену, я чувствовала себя ужасно одинокой, хотя и не могла объяснить причину даже себе. Ты так долго присутствовал где-то рядом, на краю моих снов, издалека наблюдал за мной. А потом ушел, отгородился от меня. И я не знала, почему. Как и до сих пор не знаю, кто ты на самом деле. Ты не расскажешь мне?

Я не могу.

Я почувствовал, что мой отказ прозвучал слишком резко, и Скилл эхом донес до меня ее огорчение. Против собственной воли, я попытался оправдаться:

Я не могу объяснить. В некотором смысле, я могу принести тебе несчастье, вот почему я стараюсь держаться подальше. К тому же ты не нуждаешься во мне. Но я все-таки постараюсь всячески помогать тебе – насколько это в моих силах. Приходи, когда тебе понадобится помощь.

– Ты противоречишь сам себе. Ты опасность, которая меня защитит? Я не нуждаюсь в тебе, однако ты придешь, когда мне потребуется помощь? В твоих словах мало смысла!

Да, ты права, – кротко признал я. – Из чего следует, что я не могу ничего тебе объяснить, Неттл. Могу сказать лишь одно. То, что происходит между твоим братом и отцом, касается только их двоих. Не позволяй этому встать между тобой и ними, как бы трудно тебе не было. Не теряй веры в каждого из них. Или перестань любить обоих.

– Как будто у меня есть выбор, – с горечью ответила она. – Если бы я могла их не любить, то давно перестала бы горевать из-за их ссоры.

На этом мы расстались, и я исчез из ее сна. Подобные контакты с дочерью не приносили мне облегчения, да и Неттл едва ли утешилась. Теперь ее тревоги стали и моими. Баррич всегда был очень строг, что не мешало ему поступать справедливо – в рамках собственных представлений о справедливости. Он мог наградить меня подзатыльником, но бил редко. А в тех считанных случаях, когда пускал в ход кулаки, Баррич старался преподать мне урок, а не причинить боль.

Но сейчас я боялся, что Свифт может открыто воспротивиться Барричу – чего я никогда не делал, – и я не представлял, как тот поведет себя в такой ситуации. Баррич считал, что один мальчик, доверенный его заботам, погиб страшной смертью из-за того, что он, Баррич, не сумел выбить из воспитанника Уит. Быть может, теперь он видел свой долг в том, чтобы защитить собственного сына от подобной судьбы, пусть даже и ценой жестокости. Я боялся за них обоих и не находил выхода для своих тревог.

На рассвете четвертого дня я проснулся с ощущением, что ко мне частично вернулись силы. А тревога усилилась. Нужно сегодня немного пройтись по замку, решил я. Пришло время вернуться к прежнему образу жизни. Я вытащил перья из-под подушки и спустился в спальню Тома Баджерлока, чтобы взять чистую смену одежды. Не успел я закрыть дверь потайного хода, как ко мне кто-то постучал. Я сделал два шага и открыл дверь. Лорд Голден поспешно отступил назад.

– Похоже, Том уже проснулся. И даже успел одеться. Ты чувствуешь себя лучше, Том Баджерлок?

– Пожалуй, да, – ответил я, стараясь заглянуть ему за спину, чтобы понять, для кого устроено представление.

Я едва успел отметить его изумление – он увидел, что на моем лице вновь появились шрамы, – когда Нед отодвинул его в сторону и подошел ко мне. Он схватил меня за плечи и потрясенно заглянул в лицо.

– Ты выглядишь ужасно. Возвращайся в постель, Том. – Потом он повернулся к лорду Голдену. – Прошу у вас прощения, господин. Вы были правы. Я думал, вы обманывали меня, когда говорили, что Том серьезно болен. Ему действительно нужно лежать в постели и не принимать посетителей. Теперь я убедился в этом собственными глазами. Еще раз прошу прощения за свою дерзость.

Лорд Голден негромко фыркнул.

– Хорошо. Я и не ждал придворных манер от мальчика, выросшего на ферме, и прекрасно понимаю, что ты тревожился о своем отце. И хотя мне не понравилось, что ты разбудил меня в такой ранний час, да и твое поведение оставляет желать лучшего, я тебя прощаю. А теперь прошу меня извинить, вы можете остаться наедине.

Он развернулся на каблуках и оставил нас в моей крошечной спальне. Неду не пришлось долго уговаривать меня лечь в постель. Долгий спуск по винтовой лестнице из покоев Чейда оказался утомительным. Я лег, Нед уселся рядом и положил руку мне на плечо. Он посмотрел в мое заострившееся лицо и нахмурился.

– Я так рад тебя видеть, – напряженно проговорил он.

Я видел, что он едва справляется с нахлынувшими на него чувствами. Но уже в следующее мгновение глаза Неда наполнились слезами, он закрыл лицо руками и принялся раскачиваться.

– Том, я думал, ты умрешь, – прошептал он, изо всех сил сражаясь с подступившими рыданиями.

Я обнял его за плечи и прижал к себе. Нед судорожно всхлипывал, превратившись в моего прежнего мальчика, только ужасно напуганного.

– Я каждый день приходил в замок до рассвета, с того самого момента, как тебя сюда привезли, и всякий раз лорд Голден говорил, что ты еще слишком слаб, чтобы принимать посетителей. Сначала я пытался быть терпеливым, но в последние несколько дней… – Он сглотнул. – Я разговаривал с ним очень грубо. Я вел себя безобразно. Надеюсь, он не станет вымещать обиду на тебе. Просто…

– Я был очень болен, и на выздоровление потребуется время, – прервал я Неда. Я говорил медленно и успокаивающе. – Однако я не собираюсь умирать, сынок. Во всяком случае, сейчас. Некоторое время я буду оставаться здесь. Лорд Голден уже сказал, что прощает тебя. Не волнуйся об этом.

Он схватил мою ладонь двумя руками и крепко ее сжал. Потом расправил плечи и посмотрел мне в глаза. По его лицу струились слезы.

– Я боялся, ты умрешь и я не успею сказать, как сильно я сожалею, что вел себя ужасно. Знаю, ты уже практически потерял надежду, перестал меня навещать и больше не пытался разговаривать со мной. А потом тебя ранили, но мне так и не удалось пробиться к тебе в тюрьму. И даже после того, как тебя перевезли сюда, меня к тебе не пускали. Я думал только о том, что ты умрешь, считая меня глупым и неблагодарным – после всего, что ты для меня сделал. Знаешь, ты был совершенно прав. Мне следовало тебя слушаться. И ужасно хотелось об этом сказать. Ты был прав. И я многому научился.

– Относительно чего я был прав? – спросил я, с тоской понимая, что он мне скажет.

Он всхлипнул и отвернулся.

– Насчет Сваньи, – глухо ответил Нед. – Она вышвырнула меня вон, Том. Вот так, просто. И я слышал, у нее есть кто-то другой – или всегда был. Какой-то матрос с одного из торговых кораблей. – Он опустил голову. – Судя по всему, они были… близки еще до того, как его корабль уплыл весной. Теперь он вернулся и привез ей серебряные сережки, богатые наряды и духи из дальних стран. И подарки для ее родителей. Он им понравился. – Нед говорил все тише, я уже едва различал его последние слова. – Если бы я знал…