Робин Хобб - Корабль судьбы (Том I)

Пираты яростно фехтовали, обороняя "абордажную «кошку» и тянувшийся от нее трос.

– Хватит! Назад! – кричали им снизу. – Капитан сигналит отход!

Но шестеро никак не решались оставить завоеванное и выпрыгнуть за борт. Неужели они бились зазря?

Брэшен увидел Альтию, с саблей в руке наседавшую на пиратов, и тихо выругался сквозь зубы. У девки хватило ума по крайней мере не очень геройствовать. И на том спасибо. Неподалеку от Альтии держалась Янтарь. Она действовала как достаточно опытная воительница, которую, впрочем, не особенно тянет добивать уже сломленного врага. А спину Альтии прикрывал – кто бы вы думали? – Лоп, вооруженный дубиной. Дубина оказалась у него в руках оттого, что Лавой при всех заявил – он-де никогда не доверит скудоумному острый клинок. Так или иначе, рослый матрос постукивал дубиной по палубе и улыбался, показывая разом все зубы, и глаза у него горели таким остервенением, что пираты невольно пятились прочь.

– Мы еще можем взять корабль! – крикнул один из них, обращаясь к дожидавшимся в лодкам. – Лезьте сюда, ребята! У них тут бабы сражаются! Десяток наших орлов – и готово!

Это был рослый здоровяк с густо татуированным лицом. Правда, рабское тавро было со знанием дела перекрыто большой птицей, хищно распахнувшей темные крылья.

– Лучше убирайтесь подобру-поздорову, – прозвучал голос Янтарь. Как и прежде, он легко разносился сквозь шум ветра и крики людей, звеня почти сверхъестественной убедительностью. – Вам не видать здесь победы. Ваши друзья уже поняли это и вот-вот оставят вас на произвол судьбы. Не пытайтесь захватить корабль, которого не сумеете удержать. Бегите же, пока бегство еще возможно! Даже если вам удастся нас всех перебить, наш корабль вам не покорится. Он всех вас погубит!

– Врешь! – выкрикнул кто-то. – Небось Кеннит взял живой корабль – и живехонек до сих пор!

При этих словах носовое изваяние разразилось безумным смехом. Пираты на палубе стояли к нему спиной и не очень-то оборачивались, но, конечно, услышали его хохот. Да и палуба так и заходила ходуном у них под ногами, когда Совершенный взмахнул ручищами взад и вперед.

– Попробуйте, возьмите меня! – проревел он, бросая им вызов. – Ну, валяйте, лезьте на борт, паршивая мелюзга! Вы найдете здесь только смерть! Смерть!

От него ощутимо веяло сумасшествием. Оно распространялось, словно густой запах, от которого не отфыркнешься, выбрасывая из ноздрей. Оно подействовало на всех. Бесстрашные пираты испуганно съежились, втягивая головы в плечи. Альтия побелела как полотно, Янтарь пошатнулась. У Лопа с лица пропала улыбка, лишь глаза продолжали гореть лихорадочным блеском.

– Я пас, – сипло пробормотал один из пиратов. И, мгновенным движением юркнув через фальшборт, соскользнул вниз по канату. Еще миг – и вслед за первым молча ретировался второй.

– Назад, скоты! – заорал предводитель, но люди не слушали.

Оставшись наконец в одиночестве, он – делать-то нечего! – тоже потянулся было к канату. И вот тут на него насела Альтия. Их сабли скрестились. Пираты снизу призывали его поторопиться, дескать, они возвращаются к своему кораблю.

– Этого мы оставим себе! – крикнула Альтия. – Пусть-ка расскажет нам, что ему известно о Кенните! Янтарь, сбрасывай крюк! Лоп, держи его, держи!

Лоп понял команду «держать» весьма своеобразно. Сила есть – ума, как известно, не надо. Его дубина свистнула в могучем размахе и едва не раскроила череп ни в чем не повинной Янтарь, а в следующий миг полновесно соприкоснулась с головой морского разбойника. Татуированный громила свалился как сноп, а матрос в восторге затеял победную пляску, без конца повторяя:

– Эй, я достал его! Я все-таки уложил одного!

«Ну что, получила?..»

Назад! Не лезь! – эти слова ядовитыми колючками сидели у Альтии в голове. Они продолжали отдаваться в ушах все то время, что она занималась почти обычной работой, руководя моряками, приводившими палубу в должный порядок после сражения. Ей было горько. Значит, Брэшен продолжал-таки считать ее «юбкой». Беспомощной маменькиной дочкой, которую надо всемерно оберегать от опасностей. Не лезь! – приказал он ей. И сам сделал то, что собиралась сделать она. Выдрал абордажную «кошку», с которой не могли справиться ее хилые ручки. Понимал ли он, что беспредельно унижает ее, наглядно демонстрируя, – дескать, как ты, девочка, ни пытайся, все равно в серьезном деле на тебя положиться нельзя. Нету тебе доверия. Рылом не вышла…

Да еще у Клефа на глазах.

И не то чтобы ей так уж хотелось сражаться и убивать. Са свидетельница: ее до сих пор трясло от пережитого в битве. Тот миг, когда абордажные команды рванулись через борт «Совершенного», превратил ее в трепещущий комок нервов, и это состояние, должно быть, не скоро пройдет. Но она не забилась в истерике, не удрала прятаться, не потеряла способности соображать – гнала прочь страх и делала то, что следовало делать. И ей, дуре, казалось, будто она очень даже неплохо справлялась со своими обязанностями. Зря казалось, наверное. Она-то хотела доказать Брэшену, что является моряком ничуть не хуже всех прочих. Достойным начальником на корабле. А он очень доходчиво объяснил, какова ей на самом деле цена.

Она покинула палубу и отправилась наверх по снастям, якобы для того, чтобы проверить насчет погони. На самом деле ей хотелось провести некоторое время в одиночестве и тишине. Пока до греха не дошло. Прошлый раз, когда ей случилось впасть в подобный же гнев, тому причиной был Кайл. Но чтобы Брэшен – Брэшен! – сумел точно так же ее оскорбить? Невозможно поверить…

Забравшись повыше, она прижалась лбом к натянутому, едва слышно гудящему, как струна, канату и закрыла глаза. До сего дня она полагала, будто Брэшен ее уважал. Более того – она имела основания думать, что была не вполне безразлична ему.

И вот вам пожалуйста.

Особенно здорово все выглядело на фоне того, как тщательно она избегала любого сближения с ним, избегала даже ценой насилия над собственным чувством, – все ради того, чтобы доказать, какая она сильная и независимая. И конечно, ради поддержания дисциплины на корабле. А он? Неужели он видел в ней всего лишь игрушку? Забаву, которую он со спокойной душой отодвинул в сторонку, дорвавшись до капитанства?

Она чувствовала, что осталась ни с чем. У нее отняли право по-женски любить его… но не позволили взамен стать равным и уважаемым членом команды. Так кем же, позвольте спросить, она была для него? Кем? Или чем? Лишним багажом на борту? Источником нежеланного беспокойства?

Когда на них напали, он увидел в ней не боевого товарища, способного прийти на выручку, – нет, она была скорее помехой, ведь он разрывался между обязанностью защитить свой корабль и необходимостью оберегать эту дуру.