Робин Хобб - Корабль судьбы (Том I)

– Говори, – предложил он ему. – Расскажи нам то, о чем мы хотим знать. Может, тогда и умирать не придется.

Пират судорожно переводил дух.

– Можете меня как угодно замучить, а только Кеннита я вам не выдам! – бросил он с вызовом. И, резко дернув головой, высвободил свои волосы из старпомовой жмени.

– Если он уж так рвется на тот свет, я могу подсобить ему с этим, – неожиданно вмешался Совершенный. Его низкий голос прогудел до того зловеще, что у Альтии шевельнулись волосы на затылке. – Давай-ка его сюда, слышишь, Лавой! У меня он точно заговорит. А потом я скормлю его рыбам.

– Довольно! – повторила Альтия следом за Брэшеном. Не спрашивая ни у кого разрешения, она приблизилась к пленнику и опустилась на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Мне не нужно, чтобы ты предавал Кеннита, – начала она негромко.

– Эй, тебе-то тут какого…– возмутился было Лавой, но Брэшен встал на ее защиту:

– Остынь, Лавой. Альтия имеет право на это.

– Право имеет? – разъяренный старпом, казалось, не верил собственным ушам.

– Имеет, – повторил Брэшен. – Так что заткнись – или проваливай с бака.

Лавой побагровел, но счел за благо повиноваться.

Альтия на них даже не оглянулась. Она смотрела и смотрела на пленника, пока наконец он не поднял голову. Их взгляды встретились.

– Расскажи мне о живом корабле, который захватил Кеннит. О Проказнице.

Некоторое время молодой пират неотрывно вглядывался в ее лицо. Постепенно у него даже губы начали белеть.

– Я знаю, кто ты такая! – сказал он. – У тебя лицо в точности как у мальчишки-жреца! Вы с ним, должно быть, двойняшки! – Пленник отвернулся и плюнул на палубу. – Значит, ты из семейки этих Хэвенов. Ничего я тебе не скажу!

– Я из старинной семьи Вестритов, а не из семейки гребаных Хэвенов, – презрительно отозвалась она. – И «Проказница» – наш фамильный корабль. Ты упомянул о моем племяннике, Уинтроу. Так значит, он жив?

– Уинтроу? Да, вроде так его звали. – Глаза пленника зло блеснули. – И, надеюсь, он уже сдох! Моя бы воля, я бы его точно убил! Да притом ме-ед-ленно! Таким добреньким притворялся, вспоминать тошно. Ползал среди нас с ведерком морской воды и тряпкой, туда-сюда по вонючему трюму, корчил своего в доску. А сам знай притворялся! Потому что он был сынок капитана, вот кто! Кое-кто из наших говорил, что нам следовало ему спасибо сказать, что он много сделал для нас; да мы и не вырвались бы на свободу, если б не он. А только я все одно думаю – не помогал он нам, а за нами шпионил! Будь оно не так, разве позволил бы он нам столько времени там валяться в цепях? А? Я тебя спрашиваю!

– Значит, ты был одним из рабов, которых перевозила «Проказница»,– кивнула Альтия.

Дело, кажется, было сделано. Парень заговорил – причем сам, без всякого принуждения. И, сам того не подозревая, успел уже очень о многом ей рассказать.

– Да, я был рабом на вашем… как ты сказала? Фамильном судне! Да! – И он тряхнул головой, убирая волосы, попавшие в глаза. – Именно так. Может, скажешь, что не признаешь вот эту вашу… фамильную рабскую татуировку?

Альтия помимо воли вгляделась в роспись на его лице. Особой рабской татуировки в семье Вестритов отроду не водилось. Как и рабов. Одна из наколок на физиономии парня имела вид сжатого кулака. Альтия про себя решила, что такой символ Кайлу вполне подошел бы.

– У меня нет рабов,– сказала она.– И у моего отца никогда не было. В нашем роду считали рабство злом, которому не место на свете. Мы, Вестриты, никогда никого не клеймили. Это Кайл Хэвен причинил тебе зло, а моя семья ни в чем не повинна.

– Все ясно! Увертываешься! Точно как твой святоша племянничек! Уж он-то видел, как над нами изгаляются! Как вспомню хренова ублюдка Торка… Он являлся к нам в трюм по ночам и насиловал женщин прямо у нас на глазах! Одну так совсем насмерть убил! Она стала кричать, и он ей в рот тряпку засунул. Так и задохлась прямо под ним, пока он ее трахал. Встал, штаны поддернул и ушел посмеиваясь, а ее оставил мертвой лежать! Она была прикована рядом со мной, всего через два человека. И мы на все это смотрели, а поделать ничего не могли! Утром пришли матросы, забрали ее и выкинули змеям за борт.– Пленник сузил глаза и пристально оглядел Альтию. – Это ты должна была бы там лежать враскорячку! В цепях и с тряпкой во рту! Моя бы воля, хоть один из вас обязательно бы через это прошел.

Альтия на мгновение даже прикрыла глаза. Картина, угодливо нарисованная воображением, была пугающе яркой. Янтарь, стоявшая у поручней, отвернулась и стала смотреть вдаль.

– Сбавь тон, ты, – хмуро посоветовал Брэшен. – Не то сам тебя за борт отправлю!

– Да пусть его,– отозвалась Альтия.– Я понимаю, отчего он так. Пусть говорит. – И вновь обратилась к пленнику: – Кайл Хэвен очень дурно обошелся с нашим семейным живым кораблем. Это я признаю.– Она скрестила взгляды с пиратом, глаза у них горели одинаково. – Вот поэтому я и хочу вернуть ее. И когда мне это удастся, никаких рабов на ней больше не будет. Вот и все. Посоветуй нам, где отыскать Кеннита. Мы хотим предложить ему за «Проказницу» выкуп. Больше нам ничего от него не нужно. Только корабль. И моряков из нашей команды, если кто-нибудь из них уцелел.

– Не очень-то много их, стервецов, осталось на свете! – ответил пират. Примирительные речи Альтии на него не слишком подействовали. Скорее наоборот: мягкое обращение вызвало у него желание куснуть в ответ, да побольнее. – Большую часть мы перебили еще прежде, чем Кеннит успел на борт взойти! Я сам грохнул двоих, так-то вот! Эх, денек был, вспомнить приятно! Люди Кеннита все руки себе отмотали, кидая жмуриков змеям. А слышала бы ты, как визжал при этом корабль!

Он жадно смотрел Альтии прямо в лицо, ища знаков обиды и боли. Что ж, она и не пробовала притвориться бесчувственной. Она медленно опустилась на пятки. Следовало посмотреть правде в глаза. Да, она отрекалась от злодеяний Хэвена, но живой корабль, на котором он перевозил рабов, оставался членом ее семьи. Несчастных невольников купили на деньги ее семьи. И команда, заклепывавшая на них цепи, была командой ее отца. Альтия чувствовала за собой не то чтобы вину; вина была осознанием ее собственных прегрешений. То, что она ощущала сейчас, следовало скорее назвать тягостной и страшной ответственностью. Надо ей было остаться дома и биться с Кайлом до конца. Каков бы ни был этот самый конец. Надо было ей лечь костьми, но не допустить, чтобы «Проказница» ушла из Удачного ради столь грязного и бесчеловечного предприятия.

– Так где бы нам отыскать Кеннита?

Парень облизнул губы.

– Корабль, значит, возвернуть хочешь? А не получится. Кеннит твою «Проказницу» захватил, потому что так ему захотелось. Он пожелал ее, а она желает его, вот! Она сапоги ему облизала бы, если бы могла до них дотянуться. Он ее языком убалтывает, как дешевую шлюху, а она знай уши развешивает. Я сам слышал, как он разок ей сказки на ночь рассказывал. Про то, как им будет здорово и хорошо вместе пиратствовать. А она ахала и восторгалась! Ты что думаешь, она спит и видит, как бы вернуться к тебе? А ху-ху не хо-хо? Не пойдет она назад, сколько ты ее ни упрашивай. Она у вас достаточно нахлебалась, когда ее невольничьим судном сделали. Теперь она носит флаг Кеннита, такой же, как у нас на корабле, и страшно этим гордится! – Пленник смотрел на Альтию, наслаждаясь эффектом своих слов. – Да, Проказница твоя чуть умом не рехнулась, когда в нее напихали рабов. Она была так благодарна Кенниту, когда он ее освободил! Не пойдет она обратно к тебе, помяни мое слово! Да и Кеннит выкупа за нее не возьмет. Уж больно она ему по сердцу пришлась. Он сам говорил, что всю жизнь мечтал прибарахлиться живым кораблем. И вот – довелось.