Джон Толкин - Братство кольца

Действительно, отряду повезло с таким проводником. У них не было топлива, они не успели заготовить факелы, в отчаянной спешке у ворот многие вещи оказались забыты. Без света жезла они просто не прошли бы и фарлонга. Ведь кроме бесконечных разветвлений, время от времени попадались дыры, провалы, а может, колодцы прямо на дороге. Встречались трещины, которые приходилось перепрыгивать, пока маг светил. Одна, например, оказалась шире семи футов, и Пиппин долго собирался с духом, прежде чем перескочить «пропасть» (как он назвал ее). Впрочем, не так уж он был неправ. Со дна трещины едва доносился шум большой текущей воды.

– Вот – веревка-то! – пробормотал Сэм. – Знал же, что понадобится.

Все эти досадные мелочи отнимали немало времени. Путникам казалось, что они давно блуждают во тьме, у корней гор. Они очень устали, но мысль остановиться, отдохнуть почему-то не радовала. Да, спасение у Ворот, еда, глоток мирувора взбодрили Фродо на время, но теперь на душе у него снова лежала тяжесть, вот-вот готовая прорасти страхом. Элронд исцелил его рану, но бесследно она не прошла. Чувства хоббита обострились, и теперь его сильно угнетала невозможность видеть. Впрочем, довольно скоро Фродо заметил, что видит в темноте много больше других, кроме Гэндальфа, конечно. И Кольцо... Кольцо на шее, на тонкой цепочке, иногда наливавшееся тяжестью... Он ощущал некое неопределенное зло впереди, и зло, идущее следом, но он молчал, только крепче сжимал рукоять Шершня и упрямо шел и шел вперед.

Идущие позади почти не разговаривали. Только шаги слышались за спиной и впереди Фродо. Глухой стук башмаков Гимли, тяжелая поступь Боромира, легкий шелест шагов Леголаса и почти такой же неслышный топоток хоббитов, а в конце-мерный четкий шаг Арагорна. Если отряд останавливался, наступала тишина, но со временем обостренный слух Фродо начал улавливать и еще кое-что: как будто шлепанье мягких босых ног по камню. Оно не было ни близким, ни громким, так, едва различимые звуки на самом пределе слышимости, но, раз начавшись, они непрестанно сопровождали отряд. Эхо? Нет, не эхо. Когда все останавливались, оно еще шлепало чуть-чуть и только потом стихало.

В Морию они вошли ночью, а теперь шли уже несколько часов с короткими передышками, но тут Гэндальф впервые задумался надолго. Впереди широкая темная арка расходилась тремя галереями. На первый взгляд, все три вели на восток, но левая зарывалась вниз, правая – вверх, а средняя, хоть и казалась горизонтальной, настораживала узостью прохода.

– Хм, совсем не помню этого места, – пробормотал Гэндальф, останавливаясь. Он поднял жезл, надеясь отыскать на своде какие-нибудь знаки или надписи, но ничего не нашел. Тогда он сказал сам себе – Нет, слишком устал, чтобы не ошибиться. Да и все устали, наверное. Ночь еще не кончилась, остановимся здесь. Снаружи миновала полночь, луна скоро зайдет.

– Бедный Билл, – вспомнил Сэм. – Как-то он там? Интересно, удалось ему от волков удрать?

Слева от арки обнаружилась каменная дверь. Полуприкрытая, она легко распахнулась от несильного нажима. За ней, кажется, находилась небольшая зала.

– Осторожнее! – крикнул Гэндальф, останавливая Мерри е Пиппином, бросившихся вперед. Хоббиты так обрадовались хоть какому-нибудь укрытию, да еще с дверью, что совершенно забыли об опасности. Уж очень не хотелось спать прямо посреди открытой галереи.

– Осторожнее, – повторил маг. – Вы же не знаете, что там, внутри. Пустите-ка меня.

Он боком протиснулся в дверной проем, остальные вошли следом.

– Вот, – Гэндальф указал жезлом на середину комнаты. У его ног чернела большая круглая дыра в полу, похожая на колодец. На краю, свисая вниз, лежали обрывки цепей вперемешку с камнями.

– Один из вас неминуемо загремел бы туда, – негромко сказал Арагорн стоящему рядом Мерри, – и сейчас все еще гадал бы, когда же будет дно. У нас есть проводник, вот пусть он и идет первым.

– Здесь располагалась стража, – заявил Гимли. – Вот колодец, крышка разбита, надо быть поосторожнее в темноте.

С первой же минуты колодец неодолимо притягивал Пиппина. Пока остальные разворачивали одеяла и устраивались на ночлег под стенами, он на четвереньках подполз к краю и заглянул внутрь. Из невидимых глубин поднимался ток холодного воздуха. Повинуясь внезапному порыву, Пиппин подобрал с пола камень и отпустил его над дырой. Сердце хоббита успело стукнуть много раз, прежде чем снизу пришел звук. Сначала донеслось едва слышное «плюх», видимо, камень упал в воду, но потом звук пошел гулять по стволу колодца, отражаясь от стен.

– Что там? – вскинулся Гэндальф. Пиппин, замирая, сознался и даже в темноте разглядел гневно сверкавшие глаза мага.

– Туковская дурость! – с досадой проворчал Гэндальф. – Когда ты сообразишь, наконец, что мы не на прогулке? В следующий раз прыгай туда сам, меньше хлопот будет! А теперь – тихо!

Несколько минут стояла тишина, а потом из глубины снова пришел звук. Теперь это были слабые удары: «том-тап, тап-том», эхо повторило их, и снова раздалось: «тап-том, том-тап, тап-тап-том». Это напоминало слабые беспокойные сигналы, но больше они не повторялись.

– Либо я никогда раньше не слышал ударов молота, либо это они и есть, – убежденно произнес Гимли.

– Да, похоже, – согласился Гэндальф. – Ох, не нравится мне это. Может, конечно, дурацкий камень Перегрина здесь и ни при чем, но вполне возможно, он разбудил что-то, чего лучше бы не беспокоить. Я вас очень прошу всех, – сердито сказал маг, – поменьше глупостей! Нам надо отдохнуть. А ты, Пиппин, подежуришь первым. – Гэндальф завернулся в одеяло и замолк.

Несчастный Пиппин уселся в кромешной тьме у двери, но мысли о колодце словно преследовали его. Воображение рисовало лезущих из дыры чудищ, он с трудом сдерживался, чтобы не закрыть ее хотя бы одеялом, но и двинуться в ту сторону не смел – ведь Гэндальф не велел. Правда, Гэндальф спит...

Гэндальф не спал. Он глубоко задумался, припоминая малейшие подробности своего предыдущего путешествия в подгорном царстве и подыскивая наилучший вариант завтрашнего пути: любой ошибочный поворот мог привести отряд к гибели. Через час он встал и подошел к Пиппину.

– Иди-ка спать лучше, – в голосе мага не чувствовалось ни малейшего раздражения. – Мне все равно глаз не сомкнуть, посижу лучше, покараулю.

– Я знаю, в чем дело, – бормотал он, усаживаясь возле двери. – Покурить нужно! Я трубки не доставал от самого Карадраса.

Последнее, что увидел Пиппин, засыпая, – темный силуэт мага и нависший над трубкой нос, высвеченные короткой вспышкой, прикрываемой полой плаща.

Гэндальф разбудил их часов через шесть.

– Пока я тут сидел, – объявил он, – путь определился. Средняя галерея мне не нравится, из левой плохо пахнет, мы пойдем по правой. Будем подниматься.