Майкл Муркок - Вечный Огонь

– У вас небогатое воображение, Доктор Волоспион, – заметил Огненный Шут. – Всюду мрак.

– Я не ищу разнообразия, в отличие от большинства обитателей Края Времени. Чту простоту. В этом мы с вами схожи.

Мистер Блюм открыл было рот, чтобы несомненно опровергнуть мерзостное сравнение, но его остановили тихие слова Доктора, вставшего у обитой железом двери:

– Мы пришли.

Доктор Волоспион распахнул дверь, и перед взором Огненного Шута предстал огромный, хорошо освещенный зал с высоким сводчатым потолком. По всему помещению тянулись длинные, терявшиеся у дальней стены ряды шкафов, стеллажей, витрин.

– И что же представляет из себя ваша коллекция? – спросил, моргая на свету, Огненный Шут.

– Собрание культовых и религиозных святынь, – напомнил Доктор Волоспион и с довольством добавил: – Претендует на полноту: экспонаты со всей Вселенной, – он взглянул на Огненного Шута, но по его раскрашенному лицу, увы, невозможно было определить, насколько он потрясен яркой характеристикой собранных раритетов.

– В коллекции только подлинники, – добавил Доктор Волоспион и подошел к маленькому столу, на котором пылился кусочек кожи с остатками перьев.

Благоговейно взяв лоскут в руки, Доктор спросил:

– Можете ли вы, мистер Блюм, умудренный опытом путешествий во времени и пространстве, сказать, что это?

Огненный Шут вытянул шею.

– Останки птицы? Возможно, курицы?

Доктор снисходительно улыбнулся.

– Это все, что осталось от Йока, Спасителя Шаки, основателя религии четырнадцати звездных систем и восьмидесяти планет, существовавшей семь тысячелетий и побежденной другой религией. Эту реликвию мне передал последний живой последователь Спасителя. Он считал себя хранителем святыни и распространял учение своего духовного наставника в иных мирах, на других планетах, пока не достиг Земли. Теперь он мой гость. Скоро вы его увидите.

Мисс Минг тайком улыбнулась. Ее осенило: она поняла замысел Доктора.

– Ага, – буркнул Огненный Шут. – А что здесь? – он подошел к одной из витрин.

– Оружие, – пояснил Доктор Волоспион. – То самое энергетическое ружье, из которого был убит Марчбенкс, Марсианский Мученик, основатель Культа Кенгуру, которому начали поклоняться в двадцать пятом столетии. Позже на смену этому культу пришел атеизм. Такие перемены довольно часты, а, в сущности, между религиозными и атеистическими догмами невелика разница. Вам это в диковинку, мистер Блюм?

Огненный Шут фыркнул.

– В диковинку? Да я кладезь знаний. Не путайте меня с невеждами, Доктор Волоспион. Не раздражайте меня. Мне ничего не стоит уничтожить вашу коллекцию.

– Вы угрожаете?

– Угрожаю? – Огненный Шут снял колпак и запустил пальцы в рыжие космы. – Я держу слово. Но не забывайтесь и вы.

Пропустив мимо ушей неуместное пожелание, Доктор Волоспион вкрадчиво произнес:

– По моему разумению, уничтожить мою коллекцию вам сейчас не под силу, если только это вообще возможно. Между замком и вашим космическим кораблем пролегает ряд силовых полей, а, насколько я понимаю, источник вашей силы – корабль, что бы вы ни говорили о силе духа.

– Все верно, – беззаботно ответил Огненный Шут. – Чем еще можете удивить?

– Что желаете посмотреть? Колесо от колесницы Кришны? Зуб Будды? Саблю Магомета? Бутылку Бантера? Священную корону Кеннеди? Ноготь Гитлера? – Доктор постучал по ящику с перламутровой инкрустацией. – Все это здесь. А там, – он махнул рукой в сторону, – Грааль, палец Карла Маркса, коленная чашечка Мао Цзе Дуна, мумифицированное яичко Хеффнера, скелет Малук Хана, язык Сухулу. Дальше – набедренная повязка Фил-па, салфетка Ксиомбарг, лоскут от одеяния Теглардина. В моей коллекции монеты Бибб-Нардропа, серебряные жезлы Ир-Ира, полотенца Ича, да и чего только нет. Впрочем, за небольшим исключением, одни тряпки и кости. Это все, что осталось от прежних цивилизаций.

Огненный Шут двинулся по проходу, рассматривая коллекцию.

– Доктор, может, пора заканчивать, – шепнула мисс Минг, воспользовавшись благоприятным моментом, – а то у меня прямо мороз по коже. Такое ощущение, будто в морге находишься. Не хочу вас критиковать, Доктор Волоспион, но зачем такому интеллигентному человеку такое странное хобби? Наверное, для исследований? Конечно, без них нельзя. Вот и Донни Стивенс тоже исследовал: препарировал обезьян. Начнет рассказывать, прямо затыкай уши… Доктор, когда мы уйдем отсюда?

Доктор Волоспион не успел ответить, его опередил Огненный Шут.

– Вы говорите, тряпки и кости? Не сказал бы. Если эти святыни подлинные, они могли служить для возжигания духа.

– Вы сомневаетесь в подлинности реликвий?

– Это не имеет значения.

Доктор Волоспион пришел в заметное возбуждение.

– Зато имеет значение для меня. В моей коллекции нет подделок.

– Оказывается, и вы не лишены веры, – Огненный Шут растянул рот в улыбке.

– Не лишен веры? Если вы говорите о моей вере в коллекцию, в ее несомненную подлинность, то вы правы. Отличить оригинал от фальшивки для меня не составляет труда. Я верю в свое чутье. Впрочем, пойдемте дальше. Я покажу вам зверинец.

– Вы говорили, что среди ваших реликвий – Грааль. Можно взглянуть на чашу?

– Если вы хотите, пожалуйста. Она у дальней стены на стеллаже красного дерева, между гермошлемом Жиссарда и поясом Панжита.

Огненный Шут прошествовал к стеллажу. На одной из полок, под силовым куполом, поблескивала золотая чаша, в которой бурлила красноватая жидкость. Он мельком взглянул на чашу и отошел.

– Хороша? – спросил Доктор с самодовольной улыбкой.

Иммануил Блюм усмехнулся.

– Чутье подвело вас, Доктор Волоспион. Это фальшивый Грааль.

– Фальшивый? – владелец коллекции чуть не подпрыгнул от удивления.

– Вот именно, – ответил Огненный Шут и направился к выходу.

Доктор остановил его, ухватив за рукав.

– Вы, наверное, полагаете, что Грааль – плод фантазии рыцарей из Эпохи Рассвета. Такая точка зрения существует, но она неверна. Грааль реален, и сейчас украшает мою коллекцию.

– Я не сомневаюсь в существовании Грааля. Но скажите, если чаша у вас, почему именно вы обладаете этим чудом?

– Вас зачастую трудно понять, мистер Блюм. Грааль у меня, и этим все сказано. Впрочем, могу дать пояснение. Эту чашу мне передал один из путешественников во времени, который посвятил всю жизнь поискам раритета и случайно обнаружил его в одном из наших увядающих городов. К несчастью, став моим гостем, он наложил на себя руки. Люди, одержимые одной-единственной страстью, часто безумны. Так вот, этот странник во времени перевидал немало подделок, а за подлинность этой чаши ручался. Как не верить свидетельству человека, потратившему всю жизнь на поиски чаши и принявшему смерть, когда поиски завершились?