Ник Перумов - Враг неведом

Фатима прищурилась. Что-то не припоминала она этой тёмной бутылочки… да и прошлый раз, когда спасали всё ту же Лиззи, Ирка это снадобье не доставала.

Словно прочитав мысли Фати (а может, и прочитав; травницы, они на всякое способны), Ирка повернула голову:

— Прошлый раз много хуже было. Душа уходила. С полдороги вернули. А теперь нет. Средство же это такое, что при душе уходящей лучше и не пробовать — только конец убыстришь… Да ты что, Фати, сама не чувствуешь? — напоследок удивилась травница.

Фатима отмолчалась. В самом деле странно… раньше она много занималась как раз целительством, не травничала, а именно исцеляла, врачевала… и умела с полувзгляда распознать любую мыслимую и немыслимую хворь. А теперь… раньше, в суматохе повседневных дел, внимание не слишком обращала, только теперь заметила, что видит лишь общую тёмную ауру нездоровья, беды, близкой смерти, и больше — ничего. Деталей, мелочей, из которых и складывался талант целителя, она различить уже не могла.

Зато молнии научилась метать почти как сама Джейана…

Фатима тряхнула головой, отгоняя не слишком приятные мысли. Склонилась над Лиззи, напряглась до рези в глазах, пытаясь вернуть то странное состояние проникновения в чужое, когда мало кто мог поименовать беду точнее её, Фатимы. И никто, кроме одной лишь Джейаны, не мог превзойти её в искусстве врачевания.

На сей раз удалось — но с болью и хрипом.

Скопления призрачного зелёного гноя в жилах вместо здоровой крови. Тонкие отравленные нити, тянущиеся в мозг. И слабое трепетание уже готового остановиться сердца.

Та, прежняя Фатима уже давно бы хлопотала вместе с девчонками. Та, прежняя Фатима уже давно бы боролась за жизнь чудесным образом вернувшейся Лиззи, потому что — правы и Твердислав, и Джейана — в кланах не рождалось ещё столь сильной Ворожеи, способной приказывать морям и звёздам.

Однако новая Фатима думала не только об этом. В голову отчего-то лезли совсем неподходящие на первый взгляд мысли.

Не разгневается ли Учитель.

Не навлечёт ли она на клан новой беды.

И, наконец, совсем уж неожиданно — не станет ли эта Лиззи помехой ей, Фатиме?

Джейана, наверное, уже отвесила бы ей звонкую оплеуху, чтобы только привести в чувство. “Сдурела, подруга моя?! Да пока Лиззи в полную силу войдёт, мы с тобой обе уже у Великого Духа все ягодники объедим!”

И всё-таки… Кто знает, насколько велик дар Всеотца этой девчонке? Она уже справилась там, где спасовала знаменитая боевая магия Джейаны. Один Великий Дух ведает, что будет дальше. И это странное появление… Твари Ведунов… зверь и ламия… Что не устаёт повторять наш Учитель? Горе тому, кто словом перемолвится с Ведунами. Горе принявшему от них хлеб, горе испившему от них воды, даже если умираешь от жажды. Может, клану было послано испытание? Может, следовало оставить… — Фатима запнулась, не зная, как же назвать Лиззи, — следовало оставить это лежать где лежало!?

Она почти не помогала травницам. Сигрид и Линда пару раз вопросительно взглянули — Фатима сделала вид, что не замечает. Впрочем, она видела, что здесь сейчас справятся и без неё. Однако не потому, что целительницы и травницы оказались настолько искусны — на помощь им пришла новая, неведомая сила, словно бы Лиззи, чувствуя помощь клана, сама рванулась навстречу спасителям, всеми силами разрывая стянувшую горло смертельную петлю. И, похоже, это ей удалось.

Когда Джейана открыла наконец глаза, вокруг царил один лишь мрак. Полный, абсолютный мрак, без малейших проблесков света.

Подземелья. Мёртвые подземелья, где, как и на поверхности, в помине нет ничего живого. Откуда здесь взяться свету или тем симпатичным светящимся улиткам, прикормленным Чёрным Иваном? С чего она, Джейана, вдруг решила, что сможет найти спасение здесь? Просто умирать теперь придётся не на поверхности, а в норе, вот и вся разница.

Чародейство отняло остатки сил. Рука Джейаны всё ещё сжимала туесок — однако в нём не осталось ни капли воды. И где её взять здесь, в глухих тоннелях? На что она рассчитывала, прорываясь сюда? Что её не найдут? Ну так и не надо, она умрёт сама. И притом очень скоро…

Однако волшебство, высосав последние силы, сделало и доброе дело — начисто лишило Джейану ощущения телесных мук. Казалось, плоть её просто растворилась в чёрном море разлитого вокруг мрака, оставив бодрствовать одну лишь нагую душу. Девушка не чувствовала ни рук, ни ног, не могла сказать, сидит она, стоит или лежит. Впрочем, стоять она уже и так не могла; едва бы получилось и сидеть.

И всё-таки даже здесь, в первозданной тьме, ощущалось некое движение, чуть заметный ток воздуха; откуда-то снизу шла лёгкая дрожь, неведомо чем ощущаемая — ведь спины у Джейаны сейчас не было…

Она нагнула голову к туеску. Мокрый край ещё хранил следы влаги; губы прильнули к коре, всасывая, вбирая малейшие частицы животворного сока; Джейана не чувствовала ни голода, ни жажды, но вода волшебным образом придавала сил. У Ворожеи оставался последний шанс — дотянуться до Силы. Иначе — смерть.

Казалось, она окончательно рассталась с телом. Нечто тонкое, неовеществленное, но хранящее в себе то, что было сутью Джейаны, медленно двинулось вниз, без помех одолевая сопротивление косных пластов земной тверди. Там, глубоко — глубоко, должна быть Сила. Её просто не может не оказаться там. Раз в этих тоннелях хоть что-то движется, значит, без Силы не обошлось. Джейана старалась не думать о том, что движение воздуха могло означать лишь простой сквозняк, открытый ход на поверхность, а дрожь — не более чем… не более чем… Джейана сама не знала. Очень хотелось верить, что под ней, в глубинах, прячется именно та мощь, обладать которой она так жаждала. Жаждала, наверное, даже сильнее, чем хотела жить. Потому что именно сейчас, на самой грани бытия, она, смотрясь в саму себя, понимала, что жизнь без Силы для неё — ничто, одна пустая тень. Наверное, поэтому она так спокойно отнеслась и к перспективе умереть здесь. Зачем ей жить, если она не найдёт доступа к Силе?

…Сперва это казалось лишь лёгким ветерком чуть теплее окружающего воздуха. Потом ощущение усилилось, тёплый ветер заметно погорячел, напитываясь жаром. По всему нечувствующемуся телу побежали легионы крошечных колючих муравьев, а сухие глаза свело спазмом от желания заплакать и отсутствия слез. Джейана почувствовала Силу. Она была очень груба, эта Сила, дика и первородна. Мало похожа на ту, что Ворожее довелось испробовать на Острове Магов (так до сих пор и непонятно каких). Там — мягкая, изощрённая, многоликая, управляющая ордами слуг Сила. Здесь — сплошной поток; его хотелось сравнить с горным водопадом, но от такой мысли вновь безумно начала мучить жажда, и Джейана поспешно выбросила образ из головы.