Ник Перумов - Война мага. Том 3: Эндшпиль (с иллюстрациями)

– Опять магия крови, – пробурчала Сежес. – Что ж, понятно, всё очень понятно. Пирамида способна вбирать в себя силу, с тем чтобы потом выдать её всю, без остатка – разумеется, по приказу строителей.

Император молча обхватил Сеамни за плечи, и она в полуобмороке уткнулась ему в плечо: жёсткая сталь доспехов показалась ей в тот миг мягче любой перины.

– Должен быть другой ход. – Баламут присел на корточки возле перекрывшей дорогу плиты. – Там пустота. И… ток воздуха.

– Ты ж говорил – мол, ничего не чувствую!

– Говорил, прекрасная госпожа чародейка. Но как только государыня Сеамни прочитала эти строки, с меня словно хмель слетел – ну, знаете, когда после попойки на тебя бочонок ледяной воды опрокидывают?

– Не знаю и знать не хочу, – ядовито отрезала Сежес. – На меня никто и никогда никаких бочонков не опрокидывал.

– Что, госпожа волшебница никогда и не гуляли так, что только наутро под столом и просыпаешься? Так ведь тогда вы, считай, ничего в жизни и не видывали! Ничего, вот справимся с этой нечистью, устроим пир на весь мир – я лично пригляжу, чтобы вам самого наилучшего гномояда поднесли. Гномояд, он такой – от него в голове сперва мутнеет, а потом проясняется, а потом первый раз под стол падаешь, и вот тут-то…

– Господин гном! – Скандализированная сверх меры Сежес аж подскочила на месте. – Опять ты за своё! Опять этот гномояд! И вообще – попрошу прекратить эти грязные намёки!.. Я… падать под стол… какая наглость!

– Что, ужели ж побрезгуете нами, а, госпожа чародейка? Даже кубка одного-единственного с нами не выпьете? – горестно осведомился Баламут.

– Выпью, выпью, – прошипела Сежес. – Только о чём ты сейчас болтаешь, сударь мой гном? Нам до того празднества ещё как до…

– Баламут, продолжай, – спокойно проговорил Император. Он не прерывал гномью клоунаду – и без того хватает у всех чёрных мыслей. – Так что, значит, ты почувствовал?

– Почуял я, государь, что за этой плитой – пустота, – деловито пояснил гном, тотчас меняя тон. – А ещё понял, что есть там продух или какая иная дыра – потому что воздух проходит. Подниматься эта дура должна, точно говорю. – Он постучал по камню обухом секиры. – И совсем необязательно кого-то там резать и что-то там кровью кропить, надо ж, придумают же такое, изверги!

– Ты сможешь найти, как эта дверь открывается?

– Если госпожа чародейка мне поможет, то да, – кивнул Баламут.

– Сежес, прошу тебя, – повернулся к разъярённой волшебнице Император.

– Повинуюсь моему повелителю, – буркнула та. – Ну, господин гном, чего от меня требуется? Гномояд не предлагать.

– Всего-то и надо, что найти, где тут в стенах что двигаться может. – Баламут уже шарил ладонями по облицовке. – Я чар никаких не чувствую, каменюку эту скорее всего поднимают обычным противовесом.

– А зачем тогда кропить что-то кровью?

– Скорее всего имеется магическая защёлка или что-то в этом роде, мой Император, – пояснила волшебница. – Она вполне могла срабатывать от жертвенной крови. Такую устроить совсем несложно…

– Хорошо. Кер-Тинор, поддержи мою госпожу. Баламут, а что дальше?..

Император не договорил. Потому что Сежес вдруг хлопнула в ладоши и указала на ничем не отличавшуюся от соседней плиту в стене:

– Здесь. Тяги за ней. Молодец, Баламут. Я бы не додумалась…

– Ничего, госпожа чародейка, я ещё и ваше мнение о гномояде переменю, коль Suuraz Ypud сподобит… – ухмыльнулся гном. – Так, а теперь посмотрим, не разучился ли ещё старик Баламут с механическими игрушками обращаться…

Гном сбросил ремни, расстегнул здоровенные пряжки, откинул клапан. Открылись целые ряды блестящих инструментов, расположенных в идеальном порядке; тут были и свёрла, и стамески, и долота, и клещи, и щипцы, и даже небольшая кувалда.

Больше же всего Императора удивила слуховая трубка, которую Баламут с самым серьёзным видом немедля засунул себе в ухо.

– Госпожа Сежес, а не можете ль вы эти тяги слегка качнуть, ну, самую малость? Я знаю, что магией их не сдвинуть, они от такого напрочь защищены, но…

– Что за вопросы, – поджала губы чародейка. – Конечно, смогу! Будут тут всякие непочтительные гномы, мнящие споить меня своим гномоядом, сомневаться в моих способностях! Смотри!

Она сжала руки перед грудью, по лицу прошла гримаса боли. С тяжким выдохом Сежес откинулась назад, всем телом навалившись на едва успевшего подхватить её Императора.

Сам правитель Мельина ничего не услышал, однако физиономия Баламута расплылась в довольной улыбке, он пару раз передвинул рожок с места на место, прослушивая стену.

– Благодарю, госпожа Сежес. С меня бочонок – нет, два бочонка! – самого крутого гномояда, духоломного, какой только можно сыскать у Подгорного Племени. Всё загудело в лучшем виде, до мельчайшей тяги; даже крепёж весь отозвался. А теперь отзыньте все, мне работать надо.

Посвистывая и не обращая более ни на что внимания, Баламут выудил из рюкзака странного вида рукоять и несколько круглых коробок, у каждой – щель в боку, откуда выглядывают блестящие зубья шестерни. Гном насадил одну из коробок на рукоять, вкусно щёлкая зажимами, приладил к прорези овальный диск с надетой на него цепью, усаженной острыми зубами.

– Таким только узников в пыточной стращать, – заметила Сежес.

Баламут ухмыльнулся:

– Моей штуковиной, драгоценная госпожа, всё, что угодно, разрезать можно. Покуда завода пружины хватит.

– А где пружина-то? – полюбопытствовал и Император.

– Да здесь, в коробе, – ткнул пальцем гном. – Одна раскрутится – другую вставлю. А уж заводить их по новой после станем.

Баламут встал у стены, широко расставив ноги, и нажал рычажок на пружинной коробке; цепь закрутилась, зубья вгрызлись в камень, заклубилась пыль. Вскоре гном прорезал щель в полторы пяди, но завод кончился, цепь замерла; Баламут быстро сменил пружинную обойму, и его аппарат вновь вгрызся в стену.

В конце концов, выпиленный каменный квадрат с грохотом рухнул на пол, обдав всех мелкими осколками и взбив осевшую было пыль.

После этого настал черёд странного вида зажимов и тонких щипцов, рукоятки которых гном немедля нарастил, привинтив к ним длинные штифты. Потом пошло в ход сверло, снова пила, снова сверло… Смешно шевеля губами, словно беззвучно разговаривая сам с собой, Баламут копался в стене, временами там что-то позвякивало, полязгивало и щёлкало.

Остальные терпеливо ждали.

Снаружи трижды прибегали гонцы, донося, что всё в порядке и ничего подозрительного не замечено; легионеры и гномы продолжали стоять в боевых порядках, отдыхая посменно.

– Ага! – Баламут наконец хлопнул в ладоши. – Вот и всё, государи мои. Невелика хитрость оказалась, да и куда им супротив нашего гномьего сверла-то… Госпожа чародейка, сударыня Сежес! Не откажите в любезности, выдерните во-от этот зажим торчащий.